Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ) - Жукова Юлия Борисовна. Страница 187

— И вернётесь на Гарнет, — усмехаюсь я, хотя и понимаю, что для Эсарнай такой сценарий будет полной катастрофой. Развода — то нет, значит, нового мужа не найдёт, и кто её будет содержать? А Экдал, видимо, без женского внимания не очень страдает, раз жену навещает хорошо если раз в месяц. Я с ним поговорю, конечно, когда увижу, но с этой несчастной надо что — то делать. А то у меня уже нехорошие подозрения, на кой ляд она попёрлась к реке. Не исключено, что это из — за неё Ажгдийдимидин заслал меня погулять. Ладно, в принципе, для муданжки она тётка неплохая, а у меня всё равно нехватка «подруг», можно и её пригласить. Может, мы на неё подействуем в лучшую сторону.

— А вы рукоделием каким — нибудь занимаетесь? — спрашиваю.

Она поджимает губы.

— Вообще — то нет. Ради клуба попыталась научиться вышивать, но выходит плохо, только все пальцы исколола. А что?

— Да я вот подумала, — говорю, — мне духовник дал задание создать так называемый круг приближённых подруг. По сути тот же клуб, только из дам, с которыми мне самой приятно общаться. Мы собираемся иногда по вечерам, шьём что — нибудь или плетём… Обычно весело бывает. Но я пока пригласила только троих, а надо хотя бы четверых. Вы не хотите примкнуть?

— Ой, ну что вы, Хотон — хон, я ведь совсем не хотела навязываться! — всплёскивает руками она. — Да и какая я вам подруга? Один раз вместе за столом посидели… Спасибо большое, что вы ко мне так добры, но не стоит беспокоиться, я как — нибудь привыкну.

Я устало тру глаза. Отлично. Она просто хотела пожаловаться. Что самое худшее, она теперь так и будет приходить в гости и жаловаться, игнорируя разумные решения проблемы. А мне совершенно не интересно выслушивать её жалобы, зная, что ничего менять она не хочет.

— Эсарнай, — говорю я по возможности веско. — Когда мы с вами встретились на Гарнете, вы ко мне хорошо отнеслись. Я это запомнила. Я всего лишь предлагаю вам ответную любезность, поскольку вы же сами только что в течение часа рассказывали мне, как вам трудно здесь, на Муданге. Я сочувствую и хочу помочь. Но у меня, в отличие от вас, нет свободного времени, чтобы обдумывать, кто что сказал, и что он имел в виду. И я не буду за вами бегать и настаивать, чтобы вы как — то изменили свою жизнь к лучшему. Я вас приглашаю в альтернативный клуб: никто никого не презирает, мужей не ругает, зато могут научить чему — нибудь интересному. Не хотите — как хотите. Если вас устраивает положение дел, кто я такая, чтобы судить. Можете обратно идти гулять у реки, никто вам больше не помешает.

Кажется, последний мой комментарий попал не в бровь, а в глаз. Эсарнай заметно бледнеет и сглатывает. Повисает напряжённое молчание, пока моя гостья с затравленным видом изучает подол своей блузки.

— Я… — наконец выдавливает она. — Я… бы… хотела вступить в ваш круг, Хотон — хон. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста, — совсем тихо заканчивает она формальной фразой.

— Обязательно, — улыбаюсь я. — Пожалуйста, называйте меня Лиза, мне так удобнее. Я постараюсь сегодня вечером всех собрать, чтобы вас с ними познакомить. А пока вам лучше будет пойти домой отдохнуть.

— Хорошо, — послушно кивает она. — Мне вечером… вышивание брать?

— Как хотите, — пожимаю плечами. — Если вам это не интересно, можете и не заниматься рукоделием.

— Да? — оживляется она. Но тут же озадачивается: — А чем мне тогда заняться? Получится странно, если все будут шить, а я — так сидеть.

— А что вы любите делать? — спрашиваю, чувствуя, как у меня начинает болеть голова.

Эсарнай надолго задумывается. Я успеваю извиниться, сходить в другую комнату за таблеткой, налить себе воды и выпить прежде чем она наконец выдаёт:

— Мне нравится говорить на всеобщем.

Классно. Может, отправить её в помощь Унгуцу? Хотя если она может говорить, это вовсе не значит, что она может преподавать.

— Вы ведь им хорошо владеете, не так ли? — тяну время.

— Мне кажется, что неплохо, — пожимает плечами она. — И я много песен на нём слушаю.

— Хм, — говорю я. — А может, вы мне поможете в одном полезном деле?

— Я? В каком? — удивляется она. Видимо, мысль, что можно принести пользу, ей совершенно нова.

— Да меня вот тут Старейшина Унгуц попросил попереводить со всеобщего на муданжский всяких текстов про здоровье. Конечно, большинство из них сложные, там нужно хорошо разбираться в теме, но есть и простые… — пока говорю, открываю и бужу бук, вывожу на экран оглавление моей подборки. — Вот, например, «Как правильно учить ребёнка ходить». Или ещё «Почему надо мыть руки перед едой». Тут специальных знаний не нужно, только понять, что написано, и изложить по — муданжски. Возьмётесь?

— Не знаю, — мнётся Эсарнай. — Я такого никогда не делала. Даже не знаю, с какого конца взяться…

— Советую начать с начала, — хмыкаю я. — А буком — то пользоваться умеете?

— Ну… у меня есть планшет. Им умею. Это подойдёт?

— Вполне. Давайте — ка приходите вечером, посмотрим, можно ли вас задействовать на благо нации.

Я это сказала в шутку, но Эсарнай, кажется, восприняла всерьёз. Смотрит на меня большими одухотворёнными глазами. Потом спохватывается и откланивается. Не знаю уж, сэкономлю ли я свои силы, усадив её за перевод, или наоборот, ещё больше потрачу… Но было бы очень неплохо приставить тётку к делу, пока она не рехнулась от забористой муданжской женской тоски.

Глава 6

Когда я наконец добираюсь распаковать тюк от Орешницы, понимаю, что она на сей раз превзошла себя не только в мастерстве, но и в материалах. Её скромный подарочек оказался ансамблем из трёх дилей с аксессуарами — на меня, на Азамата и на Алэка, плюс ещё несколько маленьких дилей Алэку на вырост. И каждая вещь расшита драгоценными камнями с такой щедростью, как будто этого добра у неё горы.

В лёгком шоке отправляюсь на рынок с твёрдым намерением затащить — таки мастерицу в свой круг. А то она мне такие подарки дарит, а приближённой подругой ей, видите ли, не по чину быть. Ну уж нет.

— Доброго вам дня, — говорю, тормозя у её палатки. — Ваши подарки меня глубоко потрясли.

— Что ж так? — озабоченно спрашивает она.

— Вам, э — э… камушков не жалко?

Она покатывается со смеху.

— Да что вы, Хотон — хон! У меня два старших сына их промышляют. Вот уж чего — чего, а этого у меня хватает! Семья богатая, вы за меня не волнуйтесь, Хотон — хон.

— Так чего же вы тут за прилавком стоите, если у вас такое состояние? — не понимаю я.

— А так вы думаете, откуда богатство — то берётся? — продолжает потешаться она. — Муж за этим прилавком всю жизнь простоял, на шестерых детей скопил, да их прокормил, да ни одному подрабатывать не пришлось, пока ремёслам учились. Сейчас вот, по старости, тяжело ему одному, а мне дома скучно сидеть одной, вот и помогаю. Дети — то все взрослые, почти у всех свои дома, — она кивает в сторону двоих парней, которые выгружают из машины ящики с сухофруктами. Одного из парней я уже видела, это тот, жирафоподобный. Второй мне не знаком, но жутко красивый. — А одной сидеть, да шить без конца — этак со скуки и помереть недолго. Тут — то, на рынке, и новости узнаешь, и поболтать есть с кем.

— Отлично! — улыбаюсь я. — У меня как раз есть одна подруга, которой жизненно необходимо перенять ваш взгляд на мир. Пойдёмте — ка сегодня вечером ко мне, а? Клуб соберётся…

— Да я занята, лапочка, — мотает головой Орешница. — Сами посмотрите, куда ж я отсюда пойду? Вон сколько всего продать надо!

После того, как я скупаю у Орешницы весь прилавок (а что, товар не портится, отвезу на Дол, будет что погрызть), ей ничего другого не остаётся как примкнуть к вечернему собранию. Её духовник был в полном замешательстве от вопроса, имеет ли она право вступить в мой круг, и не взялся брать на себя ответственность за такое важное решение. Вместо этого он написал Ажгдийдимидину, который всё разрешил. Потому он утром от меня и отмахнулся: знал, что проблема уже решена. Сыновья Орешницы берут на себя доставку и сборы, так что их мать сразу отправляется со мной во дворец.