Триптих. Одиночество в Сети - Вишневский Януш Леон. Страница 82

Хочу высказать свое скромное мнение о Вашей книге. Ее безусловный порок — сентиментализм, короче, это чтиво для истеричных домохозяек, ищущих разрядки в литературе. Тем не менее созданная Вами история заслуживает восхищения и признания, на которое я не собираюсь для Вас скупиться. Вы мужчина, и написание такого типа романа требует тонкой впечатлительности, одухотворенности… Не скрою, отдельные ситуации поданы чересчур гротескно, особенно обстоятельства смерти Натальи. Ну в самом деле, неужели эта бедная девушка не могла попасть под поезд?! Простите, но даже тот факт, что она спасала жизнь маленькому мальчику, не помогает удержаться от смеха. Еще один минус — финал: без надежды на настоящую любовь. Почему Вы не позволили им соединиться?! Как знать, может, Вы сделали бы несчастным также и ребенка?!

А кроме того, называть ребенка именем старых любовников — это пик слезоточивых мелодрамок. Надеюсь, что мои слова дошли до Вас…

Сентиментализму в литературе мы говорим НЕТ!!!

P.S. Комплименты издателю: обложка интригующая…

Юсти!

Спасибо за время, которое Вы посвятили моей книге.

Тем более что Вы могли бы в это время сделать что-то такое, что принесло бы Вам больше удовлетворения и пользы.

Видите ли, порой случается так, что фантазия писателя не идет дальше историй, продиктованных самой жизнью. У меня как раз нет фантазии, я не писатель, а всего лишь компьютерщик и химик. Моя фантазия не выходит за эти границы.

0. Подлинная история Натальи не совсем такая. Она погибла не под экскаватором, а под грузовиком. И спасала не мальчика, а девочку. Кроме того, она умерла не во Львове, а в Киеве. В силу разных причин, главным образом из-за близких Натальи (на самом деле ее звали иначе), я внес эти изменения. Намеренно внес. Порой жизнь бывает гротескной и в зависимости от жизненных установок вызывает у одних умиление, а у других слезы. Я рад, что довел Вас до смеха.

Смех — это тоже эмоция.

Как раз история с Натальей настоящая: эта девушка не могла попасть под поезд, потому что это уже выходило бы за рамки имевшего место события, чего мне очень не хотелось делать.

1. Из проведенных в Германии социологических исследований (вслед за исследованиями в США, потому что здесь, в Германии, они почти всё повторяют за США) следует, что существует довольно распространенная практика давать родившимся вне брака детям имя предполагаемого отца (любовника матери). Эти данные опубликованы, кажется, в 1998 году (еще до того, как я написал «ОвС») «Psychologie Heute» в Германии (я читаю этот журнал довольно регулярно). Ребенок как субститут того мужчины, который недоступен, но который должен присутствовать, например через имя. Для Вас это «мелодрамка», а для этих женщин (я не даю этому моральной оценки) это, возможно, попытка выхода из драмы. Даже если это вход в мелодраму.

2. Каждая из этих историй — и проходящие главной темой, и те, что на втором плане, — с кем-нибудь да произошла. Я их только описал, снабдил фабулой и соединил с главным сюжетом.

3. Я бываю сентиментальным. Я писал эту книгу главным образом для себя. Какое-то время она пролежала в столе. И я могу винить себя как читателя.

Главным образом себя. Возможно, я истеричная домохозяйка, но стряпаю очень плохо.

Спасибо Вам за то, что написали мне.

Я боюсь одной-единственной вещи: я на сто процентов уверен, что эта книга в большей мере была автобиографична, и я боюсь, что это была книга твоей жизни, как в случае Хеллера и его «Уловки 22». Ты даже не представляешь, как я хотел бы ошибиться. Зашел я к знакомым в Ист-Хэме (восток Лондона, район пакистанцев и индусов разных мастей) и спросил, нет ли у них чего почитать. У них было… «Полька» Гретковской и ты. Я взял обе. Начал с Гретковской. Об «Одиночестве…» подумал: опять кого-то прорвало, кто провел два дня в чате и написал на этой основе книгу. Я провел в чате шесть лет и кое-что прочел на эту тему, но ничто из прочитанного не оказалось достаточно глубоким и до конца правдивым.

Гретковская, хоть она и замечательная (это ее первая книга, попавшаяся мне), как-то не пошла, тогда я решил поглядеть, а какой стиль у тебя. Открыл книгу наугад — приблизительно на 30-й странице. Начал читать. Пошло тяжело. Одна страница, вторая… Зацепило!!! Так и не смог от нее оторваться. Ты описываешь часть моей истории, пишешь так, как я сам хотел бы все это описать, а несколько рассказов мне даже захотелось дописать, потому что твои истории показались мне неполными. Книгу прочел на одном дыхании. С широко открытыми глазами читал я о генетике. Мне нравится учиться, ну, может быть, и не буквально, но мне нравится из книги вынести нечто большее, чем просто впечатления. Мы сильно отличаемся друг от друга в том, что касается образования и материального состояния, но… мы чувствуем похоже. Я прочувствовал эту книгу! То и дело на глаза навертывались слезы, то и дело душили меня рыдания. В разные моменты, не только в описаниях главных героев. Я лег только в 4 утра, специально, потому что несколькими днями ранее читал какую-то книгу до 9 утра. Я лег так «рано» потому, что хотел побыстрее проснуться в тот же день и закончить чтение, чтобы ничего не оставлять на завтра. Я злился на тебя, когда ты прибегал к «заполнителям», то есть к описаниям, или к ситуациям, которые бесконечно растягивали текст, но ничего не добавляли к теме главных героев. Описание препарации мозга Эйнштейна и ситуации с уборщицей… Так и хотелось тебя укусить. Иногда тянуло заглянуть в конец книги… Но постепенно я понял, что все эти главы, все описания нужны, потому что… потому что я хочу, чтобы эта книга не кончалась, потому что я читаю целое — тебя, а не описание главных героев. Впервые случилось так, что я вышел на улицу в упоении книгой. Я хотел поглотить ее порциями, растянуть удовольствие. Не могу сказать, в какой момент, но знаю, что я вышел насладиться какой-то ситуацией из твоей книги. Вернулся домой, закурил, неспешно выпил бокальчик. Книга притягивала словно магнит. Черт ее дери! Никак не мог спокойно сидеть рядом с ней. Снова какая-то сцена, снова головокружение — откуда ему обо всем этом известно? Сам пережил? Ха-ха-ха-ха, поймал его на незнании! Кит Ричардс в «Роллинг Стоунз» — гитарист и соавтор всех песен, а не ударник; эта группа — как раз моя делянка:-) Вот только нет в доме музыки, ничего не играет!!! В книге нон-стоп звучит музыка, а у меня — ничего. Сунул ноги в ботинки, набросил рубашонку, растрепанный, с очумелым взором мчусь к знакомым. По пути встречаю подружку: Моника дома? Комната открыта? Нужен магнитофон. Уходила в магазин, но должна уже быть. Стучусь: нет Моники — подождешь? Нет, не могу, книга ждет… Они уже не удивляются ничему, знают меня.

Ладно, закругляюсь: книга унесла меня на орбиту. Я не мог заснуть, просто все в тот момент казалось несущественным. Я купил на последний грош снотворное — гадкое крепкое пиво. Утром проснулся в 5:00 в состоянии похмелья!!! Я пошел на работу помочь коллеге, другу. Весь день я бухтел о книге. Вернулся с работы и встретил Монику, у которой взял книгу.

— Моника, книга — улет; нет меня, я улетел.

— Я забыла. Тебе нельзя читать такие вещи.

— Я не понял конца, эпилога. С кем он ехал на встречу?

— Так ты не понял?

— Я начал читать с середины…

— Прочти начало…

Прекрасно пишешь. Невероятное дело — встретить такого романтика, который так сумеет закончить роман. Настоящий романтичный роман!!!

Меня зовут Роберт Мордаль.

Мне 33 года.