Горький ветер свободы (СИ) - Куно Ольга. Страница 29

Сам Данте выглядел бодрым и свежим и одновременно имел более домашний вид, чем тот, к которому я привыкла. Волосы слегка влажные после утреннего умывания, ворот рубашки распахнут, рукава закатаны, на ногах — домашняя обувь, не такая крепкая и тяжеловесная, как для выезда.

Данте жестом указал мне на стол, и я молча присела на один из стульев. Столешница была уставлена тарелками с всевозможными традиционно утренними блюдами и закусками. Я даже задумалась, могла ли всё это принести одна горничная, или постарались сразу несколько слуг.

Любопытно было и то, как вполне привычная мне еда, весьма распространённая на севере, сочеталась здесь с типично южной, столь характерной для Арканзии. С одной стороны, самый обыкновенный омлет, булочки с джемом, овощи вроде огурцов и помидоров. С другой — арканзийский плоский и круглый хлеб, немного напоминающий лаваш, и множество маленьких тарелочек с совершенно незнакомыми мне салатами, многие из которых оказались непривычно острыми. В качестве запивки — лёгкое галлиндийское вино. Эта страна вообще славится на весь мир своими красными винами, уж очень хорошие у них здесь виноградники. Так мне, во всяком случае, приходилось слышать.

— Как спалось? — спросил Данте, усевшись справа от меня (стол был квадратный, рассчитанный максимум на четырёх человек).

Взял булочку, разрезал её вдоль и стал неспешно намазывать одну половину джемом.

— Отлично, — честно сказала я и почему-то сразу же ощутила от этого признания чувство вины, заставившее прикусить губу.

Я ведь всё-таки спала в чужой постели.

— А тебе? — осторожно спросила я и покосилась на застеленный диван.

— Превосходно, — ответил он. — Ненавижу постоялые дворы. Разбитые посреди пустыни шатры — тем более.

Я понимающе кивнула. Трудно было не согласиться. Только мне хотелось ещё добавить к списку битком набитый трюм посреди неспокойного моря.

Последовав примеру Данте, я начала завтрак с характерных для севера блюд. Никакого желания приобщаться к кулинарной культуре Арканзии — равно как и к чему бы то ни было арканзийскому — у меня не было.

— Доброе утро!

Широко распахнувшаяся дверь, громкое и бодрое приветствие Ренцо всколыхнули спокойную атмосферу комнаты, как лёгкий весенний ветерок, врывающийся в торжественность застывшего поутру леса.

Ренцо вошёл в покои, ничуть не беспокоясь о таких мелочах, как правила этикета, я бы сказала, по-свойски. Как я успела выяснить, он исполнял в армоне роль кастеляна, то есть являлся здесь вторым человеком после Данте. Но после нашего совместного путешествия нетрудно было понять, что этих двоих связывали не только сугубо рабочие отношения.

При виде меня Ренцо тем не менее резко остановился и многозначительно присвистнул.

— Ого! — воскликнул он, нисколько не смущённый. — Я вижу, кто-то не терял времени даром. — Одобрительный взгляд в сторону Данте. — Хотя… — Теперь взгляд скользнул по дивану, затем закономерно перешёл на приоткрытую дверь в спальню. — Беру свои слова назад: похоже, ничего интересного здесь всё же не происходило.

— Соблюдай приличия, — поморщился Данте. — Предоставь девушке возможность спокойно освоиться.

Я же с удивлением обнаружила, что слова Ренцо нисколько меня не смутили. Возможно, на интерес других людей к той же теме я бы отреагировала совершенно иначе. Но в легкомысленном исполнении кастеляна весь монолог прозвучал вполне безобидно.

— А что тут такого? — Ренцо беззаботно пожал плечами и подмигнул мне. — Постелей две, спали вы по отдельности, стало быть, и я ничего зазорного не сказал.

— Почему ты так в этом уверен? — Склонив голову набок, я с лёгкой усмешкой посмотрела на кастеляна. — Может быть, мы спали вместе, сначала здесь, а потом там?

Я кивнула сперва на диван, а затем на дверь в спальню. Данте в первый раз за утро ухмыльнулся, как мне показалось, одобрительно, хотя и не без удивления.

— Ну что ж, если так, завидую чёрной завистью, — развёл руками он, кажется, и не думая принимать мои слова за чистую монету.

Не дожидаясь приглашения, Ренцо легкомысленно плюхнулся на стул слева от меня.

— Как спалось? — поинтересовался у него Данте.

— Хорошо, но мало, — отозвался Ренцо, принимаясь намазывать какую-то зелёную массу — из южных салатов — на круглый хлеб. — Пришлось основательно поработать. Официально заявляю, что твой личный секретарь — зануда, каких мало! — Официальное заявление прозвучало не слишком внушительно, поскольку было сделано с набитым ртом. — Зато я уже избавил тебя от арканзийцев, — добавил он, дожевав.

Я хотела спросить, уж не при помощи ли яда, но предпочла промолчать. Кажется, моего предыдущего выступления для начала более чем достаточно.

— Что, так рано? — нахмурился Данте.

Впрочем, он выглядел удивлённым, но никак не расстроенным.

— Что ж поделать, если эти ребята рано встают, — развёл руками Ренцо. — К тому же они страшно спешили продемонстрировать свой документ паше.

— Ты должен был меня разбудить, — проворчал Данте. — Ещё не хватало, чтобы Карталь почувствовал себя оскорблённым.

— Не учи меня политике, — отмахнулся Ренцо. — Я был сама любезность. Зная, как сильно кое-кто «любит» рано вставать, в красках расписал ему ту массу неотложных дел, которая свалилась на голову несчастного дона Эльванди и буквально-таки погребла его под своим весом. Думаю, они до сих пор под впечатлением, роняют в пути слёзы по твоему загубленному отдыху. Наверняка даже джамали плачут скупыми джамалевыми слезами.

— Наверняка, — кивнул Данте. — Особенно учитывая, что арканзийцы уехали на лошадях.

— Вот потому джамали и плачут, — не моргнув глазом, нашёлся Ренцо.

— Странно. Я бы на их месте радовался.

— Ты не любишь, когда на тебе ездят арканзийцы? — изобразил удивление кастелян.

— Я вообще предпочитаю, чтобы в моём окружении было как можно меньше арканзийцев, — вполне серьёзно отозвался Данте. — Без них меньше шума и меньше интриг. Так что уехали — и слава Богу.

— А как же законы гостеприимства? — весело попенял Ренцо.

— Я предпочитаю гостей с севера.

Я сосредоточилась на еде, делая вид, будто не заметила намёка на себя в последних словах.

— Дворецкого выпустили? — сменил тему Данте, потянувшись к очередному блюду.

На сей раз он, как и Ренцо, сделал себе бутерброд из арканзийской пищи, только салат выбрал не зелёный, а красный. Из перца, наверное. Я решилась тоже попробовать.

— Да, сегодня утром, — со смешком подтвердил Ренцо. — Я отправил его первым делом проследить за подготовкой покоев для Сандры.

Я чуть не подавилась от такой новости.

— То есть мне теперь ожидать сюрприза вроде змеи за каждой диванной подушкой? — мрачно поинтересовалась я.

Это предположение заставило кастеляна громко рассмеяться. Данте тоже улыбнулся, но более сдержанно.

— Полагаю, вам смешно, потому что речь идёт не о ваших подушках, — пробормотала я.

И осторожно проследила за их реакцией. Во мне боролись сейчас противоположные чувства: с одной стороны, в такой непринуждённой обстановке хотелось раскрепоститься; с другой, я всё-таки помнила, что мой нынешний статус несоизмеримо ниже статуса остальных присутствующих. Да что там нынешний! С Ренцо я бы за счёт своего высшего образования и профессиональной карьеры ещё поспорила, но до аристократа уровня Данте мне и раньше было чрезвычайно далеко.

Мои слова заставили собеседников лишь рассмеяться ещё веселее, что послужило аргументом в пользу раскрепощения.

— Сандра, ты примерно представляешь себе, насколько сложно получить место дворецкого в таком армоне, как этот? — поинтересовался Ренцо. — И насколько легко его потерять? Поверь, сам дворецкий представляет себе это очень хорошо. И отлично понимает, что если с комнатами хоть что-то будет не так, в случайное совпадение никто не поверит.

Я промолчала, хоть и не разделяла оптимизма Ренцо. Если дворецкий — человек мстительный, то он найдёт способ отыграться. Впрочем, это уже мои проблемы. И по сравнению с недавними они не так уж велики.