Охотники на тъёрнов - Куно Ольга. Страница 70

Пабло быстро проделал путь от гостиной до выхода, убедился в том, что по дороге нам никто не встретится, и вернулся назад. Теперь он остался в комнате, мы же, опустив головы, прошествовали к входной двери.

На улице было прохладно. Ветер чуть было не сдул с лица капюшон, и я придержала его рукой. Недалеко от крыльца Эмилия о чём-то оживлённо разговаривала с девушкой в одежде горничной. Обе звонко смеялись. Мы с Ирвином свернули в противоположную сторону и быстро пошли по улице, стараясь избегать света фонарей.

Ещё одна улица, и ещё. Я быстро потеряла им счёт, не слишком следила за маршрутом и вообще шла, пребывая в каком-то странном полусонном состоянии. Должно быть, у меня начинался жар. О недавнем прошлом я старалась не думать, поскольку меня начинало трясти от любого воспоминания. О будущем — тоже. Я чувствовала себя затравленным зверем, знающим, что для спасения надо бежать, но представления не имеющим, куда именно. Что случилось с друзьями, было неизвестно. Власть имущие люди ополчились против меня. И, сколь ни парадоксально, единственным существом, способным и готовым мне помочь, был тъёрн.

— Куда мы идём?

Я решилась спросить это лишь после того, как мы с Ирвином вышли из города и уже здесь избавились от инквизиторских плащей. Сил идти у меня к этому моменту не осталось вовсе, и Ирвин практически тянул меня за собой, а я с трудом волочила ноги.

— На лунный холм, — не замедлил с ответом он.

У меня упало сердце. Ну да, конечно, как я могла забыть? — думала я, плетясь следом за Ирвином вверх по склону. Он вёл меня за руку, вот только теперь я уже не была уверена, чтобы помочь или чтобы не дать убежать? Лунный холм. Конечно, сегодня же новолуние. Я так старалась скрыть своё лицо под капюшоном инквизитора, что даже забыла взглянуть на небо. А ведь вон она, луна, иронично улыбаясь, смотрит на меня с высоты. Ну что, Охотница, забыла про ночь смены фазы?

На моих губах заиграла кривая горькая улыбка, которую Ирвин, шедший чуть впереди, не видел. В ночь смены фазы на лунных холмах воздействие луны ощущается во много раз сильнее. Здесь наиболее тонка грань между мирами. Испивая кровь жертвы на лунном холме, тъёрн получает значительно большую силу, чем если бы это было сделано в любом другом месте.

Значит, всё-таки жертва. А я отчего-то понадеялась, что смогу стать для тебя чем-то другим. Слёзы не задерживались в глазах: ветер высушивал их очень быстро. Бежать я не пыталась: а что толку? Даже если убегу, то к кому? В руки инквизиторов? Или слуг короля? Я не знала, что сталось с моими друзьями. Но точно знала, что внезапно получила могущественных врагов. Глава инквизиции. Глава государства. Их подчинённые. Люди внезапно оказались врагами. И, как это ни парадоксально, единственным, кто был ко мне добр, единственным, кто проявил заботу и даже — как мне, как минимум, казалось — любовь, был тъёрн. Один из тех, с кем я всю свою свободную жизнь боролась. Мир перевернулся с ног на голову, и я знала одно: принять своё прежнее положение он уже не успеет. Во всяком случае для меня.

У меня не было сил, да и желания сопротивляться. Он хочет испить мою кровь? Что ж, пусть будет так. Пусть лучше он, чем инквизиторы или королевский палач. Во всяком случае так я отплачу ему за то, что он для меня сделал.

И когда, немного не дойдя до вершины, мы остановились в свете низко висящего месяца, а Ирвин повернулся ко мне и наклонил голову, я тихо сказала:

— Просто сделай так, чтобы это было не больно. Я знаю, вы это умеете.

И прикрыла глаза.

— Стелла, не хочу, конечно, тебя расстраивать, но ты уже не девственница.

— Что?

Непонимающе нахмурившись, я открыла глаза. Ирвин стоял, немного отступив, и тоже казался слегка сбитым с толку.

— При чём тут девственница? — вырвалось у меня. — Какое это имеет значение?

— Я тоже считаю, что никакого, — отозвался Ирвин. — Тогда о чём ты вообще говоришь? Что не больно?

— Ты издеваешься надо мной, что ли?! — завопила я.

— Я? — удивился Ирвин. — Я вообще не понимаю, о чём ты!

— Подойди сюда! — потребовала я, для пущей убедительности топнув ногой.

Правда, топота не получилось, поскольку ноги тонули в мягкой густой траве.

Пожав плечами, Ирвин сделал шаг вперёд, преодолев таким образов разделявшее нас расстояние.

— Покажи зубы! — велела я.

— Что? — склонил голову набок Ирвин.

— Зубы покажи!

Я снова притопнула. Ирвин положил руки мне на плечи и вгляделся в моё лицо.

— Стелла, ты в порядке? Тебе надо отдохнуть. Просто попробуй успокоиться.

Я нетерпеливо зарычала.

— Покажи — мне — свои — зубы!

Ирвин посмотрел на меня совсем уж встревоженно.

— Ладно, ладно, смотри, — сдался он, видя, что я практически готова его загрызть, почище любого тъёрна.

Он широко открыл рот.

— Не так! — рявкнула я. — Сомкни зубы и раздвинь губы.

— Что я тебе, лошадь?! — возмутился Ирвин.

Но, видимо, решил, что с сумасшедшими не спорят, и потому сделал, как я просила.

— А где клыки? — растерянно выдохнула я.

Настал черёд Ирвина зарычать, откинув голову назад. Кстати, очень похоже на вампира. Не тъёрна, а именно вампира, какими их изображают в страшных сказках.

— Какие к чёрту клыки?! — заорал он.

— Обыкновенные, — огрызнулась я.

Ирвин прикрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Однако не в моих планах на ближайшее будущее было щадить его чувства.

— Встань вон туда! — повелительно заявила я, вытянув руку.

— Это ещё зачем? — простонал Ирвин.

— Встань, я тебе говорю!

Закатив глаза, он всё-таки перешёл на указанное мной место.

— Так хорошо? — едко осведомился он. — Может, мне ещё станцевать?

— Танцевать необязательно, — успокоила его я. — Сделай ещё один шаг назад. Так, теперь немного вправо.

Добившись того, чтобы Ирвин попадал непосредственно под свет луны, я подошла к нему вплотную. Дело в том, что существует лишь один способ безошибочно определить тъёрна без того, чтобы он даже начал принимать свой истинный облик. Нужно посмотреть на его зрачки в свете луны в ночь смены фазы, на лунном холме. При такой близости к грани миров зрачки обязательно окажутся вертикальными. Положив руки Ирвину на скулы, я принялась вглядываться в его глаза. Что за чёрт?! Самые обыкновенные глаза. Человеческие. И абсолютно не вертикальные.

Уронив руки, я растерянно отступила на шаг назад.

— Так ты что же, выходит, не тъёрн? — пролепетала я.

— Я не… КТО??? — возмутился Ирвин.

— Ты же должен быть тъёрном! — воскликнула я, практически предъявляя претензию.

— Должен?! — изумлённо переспросил он, видимо, прикидывая, когда и кому успел так сильно задолжать. — Ты же сама нашла доказательства, что я не убивал Вежанну! — напомнил он.

— Ну да, нашла, — и не подумала спорить я. — Ну, и что? Если ты тъёрн, это же ещё не значит, что все убитые девушки на твоей совести. Я думала, ту убил кто-то другой.

Ирвин вытаращил на меня глаза и теперь стоял, то открывая, то закрывая рот, как карась. При этом с его губ не срывалось ни звука. Зато когда звук, наконец, вернулся, первые же слова прозвучали ОЧЕНЬ громко.

— Ты что, ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ считала меня тъёрном???

Я аккуратно пожала плечами с извиняющимся выражением лица.

— Что, и тогда, в тюрьме? — схватился за голову Ирвин. — И когда приехала ко мне домой? И когда мы…

Он хотел снова схватиться за голову, но обнаружил, что его руки и так уже прижаты к вискам.

— Ну…ты только не расстраивайся! — попыталась успокоить Ирвина я. Но, вместо ответа встретив его осоловелый взгляд, сама перешла в наступление. — Между прочим, это ты во всём виноват! Ты отреагировал на поренью!

— На поренью? — переспросил Ирвин. — Это такая солёная гадость? У меня на неё аллергия, а что?

— Какая ещё аллергия? — возмутилась я. — Ни у кого нет аллергии на поренью!

— А у меня есть! — снова разозлился Ирвин. — Постой… То есть это ты сама, специально, подсыпала мне поренью тогда за ужином? Это по твоей милости я заработал тот чёртов приступ и чувствовал себя в результате полным идиотом?