Избранная по контракту - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка". Страница 50

Псу надоело молчать, и он, вздыбив шерсть на холке, пошел в атаку.

— Ну и почему именно некромант? Решила умереть экзотическим способом, а не от старости и болезней? — Воодушевившись моим сердитым сопением, он продолжил гнуть свою трусливую линию: — Давай найдем светлого волшебника, который изучает этих тварей. Чем он тебе не источник информации, а? Тогда и за некромантом охотиться не придется, и информация достоверная будет.

Идея Сосискина не нашла отклика в моем сердце.

— Да на какой ляд мне нужен этот теоретик? — провыла я, вспомнив институтскую профессуру и кучу ненужных сведений, молотком знаний вбиваемых в непутевые головы студентов. — Он же всю эту пакость по книжкам и рисункам изучает. Он, поди, мертвяка-то только в успокоенном виде на практике видел, да и то за бронированным стеклом. Мне весь мозг эти доктора и кандидаты наук вынесут определениями, классификациями, видами и подвидами, начав с истории возникновения предмета, да еще заставят конспектировать свои лекции. — Я повысила голос: — Не хочу снова почувствовать себя студенткой-первокурсницей, я и писать-то давно разучилась, потому как ручку два раза в месяц беру, когда за зарплату расписываюсь.

— Хорошо, не хочешь светлого волшебника, давай поговорим с ведьмаком, — видя мое нежелание внять его доводам, с другой стороны зашел пес. — Кто, как не ведьмак, обладает бесценным опытом общения с нежитью.

В ответ я всплеснула руками.

— Его бесценный опыт мне, как козе баян. Ведьмаки и прочие охотники за привидениями умеют убивать нежить, а мне надо знать, как она выводится, развивается, что нужно для того, чтобы поднять зомби или подчинить себе умертвие, а главное — я желаю знать, когда и почему бывшие живущие ползают как улитки, а когда они носятся, как в жопу раненный боец. Пойми, Сосискин, — увещевала я, — никто кроме некроманта не может нам все это рассказать.

Пес вытаращил глаза и, сделав попытку повертеть лапой у своего виска, ядовито уточнил:

— А больше ты ничего знать не желаешь?

— Желаю, — поддалась на провокацию я. — Мне надо знать, с какой скоростью передвигаются сухопутные войска мертвяков, какие темные военно-воздушные силы летают по небу, и какие твари предпочитают бороздить местные водоемы. Ну и конечно, для успешной военной кампании не мешает знать их боеспособность и прочие навыки по смертоубийству.

— Да ты рехнулась, — голосом, способным заставить удавиться от зависти Марию Шарапову, заорал Сосискин и начал метаться по карете. — Ты что, решила податься в некроманты? На хрена тебе это все знать? Мы с тобой договорились лететь на драконе к Темному!!! — И, окончательно утратив над собой контроль, заголосил, как деревенская бабка на похоронах:

— Ты вообще хотела уйти в партизаны, а теперь, думаешь, как развернуть полномасштабную войну! У тебя что, только одна извилина есть, да и то та, на которой ты сидишь?

Еще минут пять он нарезал круги и орал на меня. Дав ему отвести душу и заметив, что он пошел на убыль и начинает повторяться в своих нападках, я ангельским голоском уточнила:

— А ты уверен, что дракона мы уломаем. Или ты, друг мой, забыл про демиургов?

Пес моментально заткнулся и, сев копилкой, уставился на меня.

— Что ты хочешь этим сказать? — опасливо поинтересовался он.

— Да ничего особенного, — пропела моя интуиция. — Просто, зная их, я не удивлюсь, что с драконом мы обломаемся или, если избавимся от Темного говнюка, нам не скажут: «Упс, а это не тот Темный козел, у нас их тут много, вон под каждой кочкой по сто штук притаилось, и все они Темные».

— Точно, — потрясенно выдохнул пес и рассерженно стукнул хвостом по полу. — Там же в контракте не написано даже как зовут их Темного лорда, а эта троица похлеще тебя юридические бумажки в свою пользу насобачилась трактовать, да и заподлянки они постоянно кидают.

— Во-во, — поддакнула я. — Не факт, что нам не скажут, будто у Темного сидят семеро по лавкам и это только законные отпрыски, а незаконных вагон и маленькая тележка и все они его наследники, так что, пока не умрет последний, воевать вам тут на всех фронтах.

— Или можно будет сказать, что победа над Темным — это победа над всеми темными силами, — продолжил развивать мою мысль Сосискин.

Я кивнула и подвела итог дискуссии:

— В любом случае, подкинут нам дерьмеца или не подкинут, нам нужно знать, как спасти свою шкуру в случае встречи с нечистью, а в небе ее тоже много может водиться, в общем, сведения нужны из проверенных источников. Так что, друг мой Горацио, будем думать, как добывать некроманта и где найти добровольца, который согласится провернуть за нас это дело. Не такая уж я дура, чтоб самой за ним охотиться.

— Будем, — решительно тявкнул пес и сунул свою лапу в протянутую мной руку, а потом пробурчал себе под нос: — Надо не забыть, когда дракона станем нанимать, подписать его на обязательную огневую защиту от летающих паразитов.

Далее мы стали строить планы на захват некроманта. Какие идеи мы только не выдвигали! И террористическую операцию, и бандитский налет, и банальное похищение по дороге в булочную. Но наше бурное обсуждение прервала внезапная остановка кареты. Дверца распахнулась, и командир отряда сообщил нам, что мы подъезжаем к Столице и нам нужно замаскироваться. Сосискин моментально сориентировался и с удивительной для его комплекции сноровкой юркнул в корзинку. Я, заинструктированная до нервного тика Кроликом, всунула отекшие ноги в немилосердно жавшие туфли, на голову накинула паранджу с вышитой на ней змеей, а на плечи — черный плащ. Нацепила на пояс кинжал дроу, да так, чтобы он сразу бросался в глаза, натянула на руки перчатки со специальными прорезями, из которых торчали предварительно вымазанные какой-то гадостью в черный цвет ногти, и, выпятив грудь колесом, начала ерзать по сиденью, пытаясь принять величественную, по моему мнению, позу. Со стороны, наверное, казалось, будто я проглотила аршин и теперь не знаю, как его оттуда выковырять. Спина моментально заныла, нос под паранджой зачесался, а Сосискин трагическим шепотом возвестил, что у него сейчас случится приступ медвежьей болезни. Едва закончив уговаривать пса заткнуть себе кое-какое отверстие, я услышала чей-то рокочущий голос:

— Кто и по какому делу хочет проехать в Столицу Империи Трех лун?

Так рокотать мог только доблестный вояка, которому хрен на лапу сунешь, чтоб глаза прикрыл. Сердце заколотилось в районе горла, а холодный пот зазмеился по позвоночнику. Если начальник стражи — а то, что проявляет к нам интерес именно он, сообщил мне весь мой опыт общения с милицией — не поверит в маскировку, наплевав на все последствия, потребует снять паранджу и устроит досмотр ручной клади, то нам настанет полный и окончательный писец. Вместо стрелки у пахана дроу и ответов на животрепещущие вопросы получу я, в лучшем случае, аудиенцию у императора, а в худшем — меня в застенках навестит палач и долго будет выспрашивать, откуда я взялась такая красивая. А после продолжительной беседы меня либо казнят как вражескую шпионку, либо кинут на мозголомку к Ковену магов. Отвертеться я отверчусь, но потеряю кучу времени, доказывая, что не верблюд. Как назло, я, и так-то от природы смугловатая, теперь покрылась золотистым загаром и меньше всего была похожа на бледных дроу. Да и серый цвет глаз мало напоминает кроваво-красный. Ну а Сосискин уж точно не проканает под причиндалы для вышивания или под младенца, да и размеры корзинки скорее способны навести на мысли о притаившемся там злодее, чем о детской колыбельке.

Услышав, что в карете едет невеста правителя дроу, начальник стражи заколебался, но все-таки потребовал открыть дверцу и предъявить девицу, а заодно позволить осмотреть карету. Я услышала, как командир дроу начал пререкаться с начальником стражи, грозя страшными карами за неуважение к невесте правителя, но тот твердо стоял на своем. Мол, военное время обязывает быть бдительным, так что он или сам полезет в карету, или потребует, чтоб к нему вышла девушка. И если это не случится в ближайшее время, то нас всех арестуют и посадят под замок до выяснения обстоятельств дела и заодно отправят гонца к правителю, чтоб он приехал и забрал из тюряги свою суженую. Надо было что-то делать, ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы чье-то служебное рвение нарушило наше инкогнито.