Избранная по контракту - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка". Страница 75

— Ну что, очнулась, Избранная подстилка дроу? — Не дав мне закончить сканирование окрестностей, ко мне подошел один из них и отвесил пощечину.

Удар был такой силы, что я с трудом сохранила вертикальное положение. Сквозь шум в ушах я услышала:

— Братья, давайте посмотрим, какие у нее крылья!

Какой-то урод бурно поддержал эту идею.

— Да, пусть покажет, не только дроу ими любоваться.

Раздался свист кнута и резкая боль обожгла мою спину, разрывая кожу и тонкую ткань футболки. Последовавший незамедлительно второй удар чудом не свалил меня с ног и оставил в одном лифчике. Третий пришелся по бедрам, разрезая штаны и мои мышцы. — Я рухнула как подкошенная.

«Поднимайся, не дай этим мразям забить тебя насмерть», — вопила гордость.

«Я не могу», — помертвевшими губами отвечала за меня боль, каленым железом жгущая истерзанное тело.

— Не смейте ее трогать! — раздался вопль Сосискина.

Я, подняв голову, увидела, как к нему подошел все тот же меченый, что изуродовал меня, и ударил ногой под живот.

Полный муки визг друга заставил меня подняться, а где-то в груди начала стучать барабаном кровь. Я выхватила из валявшейся рядом со мной ветровки кинжалы и, презрев невыносимую боль в ногах, подлетела к стоявшему ко мне спиной подонку. Я обхватила его голову свободной рукой, а второй, что была с кинжалом, перерезала горло. Кинув себе под ноги труп, я обвела всех тяжелым взглядом и спросила:

— Ну, кто еще хочет комиссарского тела?

Что это было. Боевой транс или священное безумие. Кровь предков-казаков или проснувшиеся минимальные навыки по боевым искусствам, полученные в разных секциях, которые я посещала, когда худела, не знаю. Одно знаю точно: демиурги мне не помогали, эти бы скорее дали меня жестоко изнасиловать, запытать, разорвать конями, но и пальцем бы не пошевелили, чтоб мне помочь. Сосискин рассказал, что в тот момент он видел перед собой машину для убийства, а я теперь периодически пытаю бабок про наличие в нашем роду викингов, чтобы точно знать, что больше не превращусь в берсерка.

Когда я очнулась, вся в крови, со сбитыми костяшками пальцев, возле меня уже валялся второй труп. Козлина, ударивший меня по лицу, лежал и смотрел одним глазом в небо, потому что в другом покачивался когда-то подаренный мне их собратом кинжал. Я выдернула орудие убийства и, обходя то тут, то там катающихся от боли орков, похромала к дереву, чтоб перерезать веревку, которой был привязан к дереву Сосискин. Подняв пса с земли, я прижала его к груди и, не обращая внимания на раздирающий мою спину пожар, приникла к стволу дерева, бессильно сползла на землю и заплакала, потому что только что поняла, что вывих мне заменил открытый перелом и из больной ноги торчит кость, а мое самое родное существо не подает признаков жизни.

Я молча глотала слезы и молилась, чтобы Сосискин очнулся, когда на мое лицо вдруг набежала тень и рядом со мной на корточки опустился предводитель всех орков — Грешер, или, как я его прозвала, Хришенька.

— Прости меня, Избранная. Я проскакал всю ночь, когда узнал, что мои собратья тебя похитили. Но я не успел, — с мукой в голосе изрек тот, кого я считала мужчиной своей мечты.

— Убей себя о стену, предводитель диких обезьян! Потому что, если мой пес умрет, я вырежу вас всех до единого, найму драконов и они спалят все леса и степи, где вы жили. Заставлю всех светлых и темных магов и колдунов переписать историю, чтобы на этой земле даже не осталось упоминания о том, что когда-то на ней жили ты и твои братья, — выплюнула я в ответ, вытирая слезы.

— Эй, Дашка, ты хорош тут геноцид планировать… Слава Пиночета тебе ни к чему. Что межмировое сообщество подумает о нас? Ты думаешь, что после массовой резни кто-то захочет иметь с нами дело? — завозился у меня на руках Сосискин.

Я снова разревелась, теперь уже от облегчения: если пес заговорил про дела, значит, смерть ему не грозит, но на всякий случай ему нужен ветеринар, а мне доктор, а еще лучше — пластический хирург, потому что я даже боюсь представить, во что превратилась моя спина.

Я не знаю и не хочу знать, кого там предводитель орков привлек в качестве «скорой помощи» и чего ему это стоило, но через час я уже была отмыта от крови, с почти зажившей от втертых мазей и примочек спиной. Нога не пугала меня своей окровавленной арматурой, а на бедрах оставались лишь тоненькие царапины, которые затягивались на глазах. Сосискин, несмотря на сломанное ребро и отбитый живот, потихоньку начал принюхиваться к запахам. Откинув полог, в этот шалаш улучшенной планировки со всеми удобствами вошел Хришенька в сопровождении молодой орчанки, он принес нам еду.

Странно. Я думала, что после всего произошедшего кусок в горло не полезет, но, видимо, правы мозговеды, когда говорят, что наша психика умеет саморегулироваться, защищая нас от безумия. Мы ели молча, а предводитель все это время не сводил с меня глаз. Меня это здорово нервировало, и поэтому, отбросив ложку, я на него наехала.

— За что вы так с нами? Что я и мой друг сделали вам?

Хришенька отодвинул от себя тарелку и, глядя в пол, полным раскаянья голосом начал оправдывать своих сородичей.

— Когда мой младший брат по крови принес нам весть, что в наш мир снова пришла Избранная, мы сначала не поверили ему. Но он был настойчив в своих рассказах о тебе и твоем звере, и со временем даже самые недоверчивые из нас приняли в сердце это известие. Мы стали ждать, когда ты позовешь нас в бой. Но время шло, и никто не приносил нам от тебя родовой кинжал моего брата и не просил о помощи.

Задремавший было от сытного обеда Сосискин после этих слов очнулся и протарахтел:

— Аха, ну прям Чип и Дейл спешат на помощь во главе с Черным плащом. Предводитель, она еще тогда сказала твоему младшему, что мы справимся сами, а вам, как медведю бороться, приспичило пойти оружием побряцать.

— А чего им еще делать-то? Поди, выступают тут в качестве кочевников, только и живут от набега к набегу, для блезиру лошадок разводят да шкуры тушканчиков продают, а всем говорят, что честные граждане, — поддержало его мое ехидство.

— Угу, такие честные, что, не приехал бы вовремя их Чингисхан, ее запороли бы, как холопку на конюшне, — полностью согласился с ним пес.

— Вы не правы. Орки — честный народ, никогда ни на кого не нападают первыми. Просто один наш брат поехал в Столицу и узнал по описанию в Наследнице дроу ту, которую мы устали ждать, — вскинулся Хришенька.

Мы переглянулись: обиделся он, что ли, на нас? Так мы вроде ничего такого не сказали, это нам следует обижаться на такой «теплый» прием.

— Ну а дальше-то что? За что вы нас чуть не поубивали? — нетерпеливо гавкнул Сосискин.

— Дальше… — тяжело вздохнул предводитель. — Дальше началось безумие. Когда наш брат приехал и рассказал, что Наследница и любовница хозяина подлунной Столицы — это Избранная, и, вместо того чтобы начать священную войну, она танцует по балам и наводит ужас на весь честный народ, почти всеми нами овладело желание ее покарать.

Пока он это говорил, в моем мозгу молнией пронеслись мысли: «Откуда орк узнал про нашу связь. Мы всегда тщательно скрывали это от всех. К моему дому от одного неприметного кабачка для своих был прорыт какими-то подземными жителями тайный ход, на людях между нами всегда была дистанция, даже Попандопула, который буквально дневал и ночевал у нас, не знал об этом». Видимо, эти мысли можно было прочесть у меня на лбу, потому что предводитель, не дожидаясь вопроса, объяснил, что орки — лучшие следопыты и выследить кого-то для них не составляет никакого труда.

— Да хрен с вашей оперативно-розыскной деятельностью. Не делай мне мигрень, а рассказывай, почему это чужая половая жизнь вас так возбудила, что вы решили Дашку убить? — психанул Сосискин.

— Не знаю, — покаянно ответил Хришенька. — Не знаю… Может, потому, что орки и дроу вечные враги, а может — каждый из нас хотел вступить в твою армию и увидеть крылья Избранной, а вместо этого узнал, что эти крылья видят другие. Может, потому, что какой-то колдун внушил нам мысль, что ты никакая не спасительница, а присвоившая ее имя очередная шлюха хозяина, которая вместе с ним глумится над всеми.