Избранная по контракту - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка". Страница 76

Мы с псом переглянулись. Лично нам все было ясно: какая такая трехглавая муха укусила этих воинствующих скотоводов. Не зря же Эдик нас предупреждал о возможных неприятностях.

Неправильно истолковав наше переглядывание, предводитель вскочил на ноги и с мукой в голосе закричал:

— Я с ума сошел, когда ко мне прискакал мой друг и рассказал, что его братья по племени собрались похитить девку дроу и убить ее. Да пойми ты! Еще не видя тебя, я жизнь был готов отдать за тебя, потому что я знал, что ты Избранная и крылья на твоей спине моему брату по крови не привиделись! Да что ты знаешь? Ты мне каждую ночь снилась! — Махнув рукой, он отвернулся от нас и, выхватив из висевших на боку ножен кинжал, начал его лихорадочно вертеть в руках.

«Видать, братец во всех подробностях просветил его о нашем с ним знакомстве», — высказало предположение кипевшее возмущение.

Я тут же уточнила:

— А он тебе случайно не рассказал, как и где он увидел мои крылья и еще кое-какие веселые картинки?

— Нет. Единственное, что он мне сказал, если бы ты сама не выбрала меня, а я не был бы его братом по крови, то он бился бы до смерти со мной за тебя.

— И все? — на всякий случай уточнила моя рассерженная девичья честь.

— Нет, не все. Еще он сказал, что всю жизнь ты будешь для него единственной женщиной, но ему будет достаточно для счастья видеть тебя своей сестрой по роду, — тихо ответил вдруг замявшийся предводитель.

— Невесткой, что ли? — не на шутку перепугался Сосискин, а я, подумав, согласно кивнула.

— Ну с этим облом у вас выйдет. К нам сам император сватался, я ее за него не отдал. Да она вообще тогда пошутила насчет тебя и замужества, — начал вопить Сосискин, осознав, что к нам в очередной раз набивается в родственники куча народу.

Хришенька вскочил и, подлетев к нему, угрожающе прошипел:

— А это уже не тебе, а ей решать. И если надо, я выйду биться за нее против хозяина подлунной Столицы, повелителя дроу и нашего императора. — И, закончив льстить моему самолюбию, вышел из шатра.

«Интересно, а как он будет с повелителем и хозяином биться? Это одно и то же лицо», — прокомментировало его демарш мое любопытство и кинулось строить всяческие предположения про эту битву титанов.

Мы же с Сосискиным после этого разговора поспали, потом к нам пришли какие-то закутанные в балахоны личности и опять намазали меня мазями, а пса напоили целебными отварами и потуже затянули повязку на животе. Перед сном мы с ним прогулялись, а потом завалились спать и продрыхли до самого утра.

А вот утром над стойбищем орков разверзся ад. Я проснулась от непонятной тяжести и, покряхтывая, начала подниматься, не понимая, на чем таком отлежала спину, что сейчас не могу разогнуться. Слегка потягиваясь и еще не полностью проснувшись, я оглянулась и оглушительно завизжала. За моей спиной свисали почти до колен сложенные крылья, расцветочкой один в один повторяя оперение волнистых попугайчиков!

— Белая стрекоза любви, стрекоза любви, — издевательски запел, вскочивший от моего паровозного сигнала Сосискин и упал от смеха на спину.

От удара его туши об пол я подпрыгнула на месте, потому что мой карманно-комнатный пес был теперь ростом с годовалого бычка. Осознав, что с ним тоже что-то не так, пес испуганно завыл. На всю эту какофонию набежали орки во главе с Хришенькой и замерли при виде такой картины маслом. Хотя я бы тоже, наверное, превратилась в соляной столб, если бы увидела абсолютно голую девку с крыльями, а рядом с ней огромную кабаноподобную таксу. Растолкав столпившихся оловянных солдатиков, мы опрометью бросились к виденному нами вчера неподалеку озеру и, одновременно подлетев, уставились на свои отражения.

Вместо нас в его глади отразились довольные лица демиургов, и в наших головах раздались их голоса.

— Ну, как вам наш подарочек? — вытирая слезящиеся от смеха глаза, начал издеваться Абраша.

— Крылышки и зверек не маловаты? А то можем побольше их сделать, — вторил ему Димон.

А Ник, притворно вздыхая, изобразил раскаянье:

— Вчера твои поклонники из наших так переживали за тебя, что некоторые чувствительные барышни обозвали нас бессердечными ублюдками и потребовали сделать тебя настоящей Избранной. Не могли же мы им отказать. Ты уж прости, что мы без спросу апгрейдили вас, а не стали дожидаться, пока тебя еще кто-нибудь как боксерскую грушу не попользует, а твоего кобеля соплей перешибет.

— Уроды, козлы, садисты! Вы чего натворили? Да дайте мне до вас только дотянуться, я вам гычи поотгрызаю, — завизжал Сосискин.

— Уберите это немедленно, ни о чем таком в нашем контракте не сказано, — вторила ему я, разъяренная такой подставой.

— А это наш бонус, читать внимательнее контракты надо, — нахально глядя мне в глаза, проржал Абраша.

— Догадайтесь с одного раза: как убрать крылья и вернуть размер собаке? — «Бухенвальдским набатом» ударило по нашим нервам.

— Да пошли вы… — психанула я и ударила кулаком по озеру.

Вода пошла рябью, а когда успокоилась, то я увидела свои новые рудименты в виде атавизмов, а Сосискин окончательно понял, что в обозримом будущем сучку, подходящую по комплекции, ему не найти.

Еще часа два пес осваивался в новой шкуре, а я с помощью мозга пыталась выяснить, что эти крылья могут делать. Вскоре мозг закатил мне истерику, сообщив, что не знает, какие импульсы к каким нервным окончаниям надо посылать, чтобы пернатые парашюты раскрылись. Я была упорнее его и, шевеля лопатками, пыталась заставить их двигаться. Помимо того что они оказались безумно тяжелыми, так эти придатки наотрез отказывались даже пошевелиться. Наверное, мое ослиное упрямство заставило мой закаленный в последнее время организм включиться в работу, минуя мозг. И когда солнце поднялось к зениту, я уже могла их развернуть. Попытаться взлететь мне и в голову не приходило, такого подарка судьбы не с моим счастьицем ожидать.

— Красиво, — глядя, как крылья переливаются под лучами солнца, воскликнул Сосискин и, уткнувшись мне чуть ниже груди в живот, тяжело сопя, признался: — Дашка, мне теперь жрать больше, чем Дракону после поста, хочется. Как же мы теперь к Темному-то полетим? Я же сожру всех летчиков наших с голодухи.

— Долетим, — успокаивающе потрепав его по спине широкой, как у бегемота, — ответила я и, схватившись за голову, понеслась в шатер. С этими чертовыми подарками я совсем забыла, что завтра мы должны отправляться к Темному.

Влетев в шатер, я не застала покинутую мной скульптурную группу и, быстро замотавшись в простыню, побежала искать Хришеньку, а Сосискин отправился на поиски пропитания. Пока по всему стойбищу я искала еще одного жениха, орки, завидев меня, падали на колени и пытались дотронуться до моих вторых, бесполезных, рук, чем изрядно меня бесили и заставляли через слово материться, поминая моих «благодетелей». Наконец я нашла их предводителя, чистящим гшерда, и потребовала, чтобы он немедленно послал гонца к Дракону, а тот прилетел сюда завтра утром и забрал нас из одних гостей прямо в другие. Мысль появиться в Столице с такими маховиками за спиной, да еще в сопровождении заметно прибавившего в росте и весе Сосискина, даже не приходила в голову.

До ужина я еще попрактиковалась в обращении с даром небес, а Сосискин замучил местного кашевара требованиями добавки. После вечерней трапезы ко мне зашел Хришенька и, краснея, что совсем было не к лицу вождю самого воинственного племени, пригласил на прогулку. Мы шли с ним по берегу водоема, и он, заикаясь, рассказывал мне, какая я умная, отважная, красивая, а я злилась на себя за то, что он видит меня не при полном параде, а лысой, прихрамывающей, одетой в одну простыню оборванкой. Ну да, я, как все женщины, всегда недовольна своей внешностью, а когда рядом идет тот, кто, несмотря ни на что, заставляет меня его хотеть, все столь тщательно законсервированные комплексы снова лезут наружу и начинают нашептывать:

«Ты посмотри на себя и на него! Ты думаешь, дурочка, что он тебя любит? Ха, святая простота, он тебя поматросит и бросит, у него таких миллион, да он переспит с тобой и поставит галочку, что провел ночь с Избранной».