Дом странных детей - Риггз Ренсом. Страница 23

Раздался скрип стульев. Это завсегдатаи развернулись, чтобы поглазеть на меня. Я вгляделся в их физиономии. Ни одного знакомого лица.

У меня острый приступ психоза, — решил я. — Да, прямо сейчас. Вот как чувствует себя человек во время приступа психоза. Только я ничего не чувствовал. У меня ничего не сверкало перед глазами, и ладони не потели. Мне казалось, что с ума сошел весь мир, а не я.

Я сказал круглоголовому, что, очевидно, произошла какая-то ошибка.

— Мы с папой снимаем у вас наверху комнаты, — пояснил я. — Смотрите, у меня и ключ есть. — Я предъявил ему ключ в качестве вещественного доказательства.

— Ну-ка, ну-ка, — произнес он, навалившись животом на стойку и выхватывая ключ из моих пальцев.

Он поднес его к тусклой лампочке, разглядывая, как ювелир — ценное украшение.

— Это не наш ключ, — прорычал он и сунул его в карман. — А теперь говори, что тебе тут на самом деле нужно. И на этот раз не ври!

Я почувствовал, как кровь прилила к моим щекам. Ни один взрослый, за исключением родственников, еще ни разу в жизни не обвинял меня во лжи.

— Я вам уже сказал. Мы сняли у вас комнаты. Не верите мне, спросите у Кева!

— Не знаю я никакого Кева и не желаю слушать твои байки, — холодно заявил он. — Здесь никто никаких комнат не сдает, и наверху, кроме меня, никто не живет!

Я огляделся, рассчитывая, что хоть кто-то улыбнется, давая мне понять, что это розыгрыш. Но лица этих мужчин как будто окаменели.

— Он американец, — произнес мужик с бородой необъятных размеров. — Может, армия?

— Чушь, — проворчал другой. — Посмотри на него. У него молоко на губах не обсохло!

— А куртка? — продолжал бородатый, хватая меня за рукав. — Попробуй найти такую в магазине. Говорю вам, армия.

— Слушайте! — взвился я. — Ни в какой я не в армии, и не пытаюсь вас дурить. Клянусь! Я просто хочу разыскать отца, забрать свои шмотки и…

— Да какой он к черту американец! — заорал какой-то толстяк, загораживая своей тушей проем двери, куда я начал потихоньку пятиться. — Его акцент кажется мне подозрительным. Готов побиться об заклад, что он шпионит на фрицев!

— Я не шпион, — промямлил я. — Я просто заблудился.

— Ты пропал, а не заблудился, — захохотал толстяк. — Сейчас мы вытрясем из тебя всю правду старым проверенным способом. С помощью веревки!

Раздались пьяные одобрительные возгласы. Я не знал, они это серьезно или просто развлекаются. Но мне не хотелось задерживаться и выяснять, как обстоят дела на самом деле. Встревоженную кашу, в которую превратился мой мозг, пронзила отчетливая мысль: Беги. Я осознал, что мне сложно будет понять, что же, собственно, происходит, оставаясь в этой комнате, полной пьяных мужиков, угрожающих меня линчевать. Разумеется, это бегство окончательно убедит их в моей виновности, но мне было уже все равно.

Я попытался обойти толстяка.

Он хотел меня схватить, но пьяный и медлительный человек не может тягаться с быстрым и насмерть перепуганным. Я шагнул влево, а затем рванулся вправо и одним прыжком оказался у него за спиной. Он взревел от ярости, а все остальные тоже с шумом отклеились от стульев, чтобы броситься на меня. Но я проскользнул мимо и, распахнув дверь, выскочил наружу, в солнечный день.

Я мчался по улице, взметая пыль мощенной щебнем дороги. Постепенно разгневанные голоса остались далеко позади и стихли. На первом же углу я резко свернул, чтобы скрыться у них из виду, срезал путь через грязный двор, где у меня из-под ног с громким кудахтаньем разлетелись куры, и выскочил на небольшую площадь, где у старого колодца собралась группа женщин, проводивших удивленными взглядами мой стремительный бег. В сознание вторглась мысль, обдумывать которую совершенно не было времени: Эй, а куда подевалась Ждущая Женщина? Но тут на пути выросла невысокая стена, и мне пришлось сосредоточиться на преодолении этого препятствия — рука, нога, толчок, рывок. Я приземлился на оживленную дорогу, где меня чуть не сбила какая-то повозка. Возница прокричал что-то унизительное о моей матери, а его лошадь зацепила меня боком, оставив отпечатки копыт в нескольких дюймах от моих ног.

Я понятия не имел, что происходит, и понимал только, что, возможно, теряю рассудок, а значит, мне необходимо убраться подальше от людей, чтобы разобраться, так ли это на самом деле. С этой мыслью я бросился бежать по дороге, проходящей за двумя рядами домов. Во-первых, мне показалось, что там есть где спрятаться, а во-вторых, этот путь вел к окраине поселка. С бега я перешел на быструю ходьбу, полагая, что бегущий и выпачканный с ног до головы американский паренек привлекает гораздо больше внимания, чем точно такой же грязный, но не бегущий.

Осуществлять намерение держаться спокойно и непринужденно мешал тот факт, что я вздрагивал от любого шума или подозрительного движения. Я кивнул и помахал рукой женщине, развешивающей белье во дворе своего дома, но она, так же, как и все остальные, только уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я пошел быстрее.

Вдруг позади раздались странные звуки, и я нырнул в первый попавшийся сарай. Притаившись за полуоткрытой дверью, я обвел взглядом исписанные мелом стены.

Мимо, крадучись, прошла собака, за которой семенил поскуливающий выводок. Я осторожно выдохнул и позволил себе немного расслабиться. Собравшись с духом, я шагнул обратно на дорогу.

Но кто-то схватил меня за волосы. Я не успел даже крикнуть, потому что к моему горлу тут же прижали что-то острое.

— Только пикни — и я тебя прирежу, — прозвучал у меня над ухом голос.

Продолжая прижимать лезвие ножа к моей шее, нападавший толкнул меня к стене сарая и вышел из-за моей спины. К моему удивлению, это был вовсе не пьянчуга из паба. Это была девушка. Она была одета в простое белое платье, а на ее удивительно хорошеньком личике застыло напряженное выражение, как будто она всерьез рассматривала возможность проткнуть мне кадык.

— Ты кто? — прошипела она.

— Я… э-э… американец, — промямлил я, не совсем понимая, что именно ее интересует. — Меня зовут Джейкоб.

Дрожащей рукой она еще сильнее прижала нож к моему горлу. Я видел, что она испугана, а значит, опасна.

— Что ты делал в доме? Почему ты меня преследуешь? — продолжала допытываться она.

— Я просто хотел с тобой поговорить! Не убивай меня!

Девушка нахмурилась.

— О чем ты хотел со мной поговорить?

— О доме. О людях, которые там жили.

— Кто тебя сюда прислал?

— Мой дедушка. Его звали Абрахам Портман.

Ее рот приоткрылся от удивления.

— Ты лжешь! — сверкая глазами, закричала она. — Ты думаешь, я не знаю, кто ты на самом деле? Я не вчера родилась на свет! Открой глаза! Я хочу посмотреть в твои глаза!

— Это правда! Смотри! — Я постарался открыть глаза как можно шире.

Она привстала на цыпочки и заглянула в них, а потом топнула ногой и закричала:

— Нет, твои настоящие глаза! Тебе не удастся провести меня ни этими подделками, ни дурацким враньем об Эйбе!

— Я не вру, и это мои настоящие глаза! — Она так сильно надавила на мою гортань, что мне было трудно дышать. К счастью, ее нож был слишком тупым, иначе она точно перерезала бы мне глотку. — Послушай, я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь, — прохрипел я, — и я могу тебе это доказать!

Давление на мое горло немного ослабло.

— Доказывай, или я полью эту траву твоей кровью!

— У меня тут кое-что есть.

Я сунул руку в карман куртки. Она отшатнулась и крикнула, чтобы я не шевелился. Теперь кончик ножа дрожал прямо у меня перед глазами.

— Это всего лишь письмо! Успокойся!

Она вернула лезвие мне на горло, а я медленно извлек из кармана письмо и фотографию госпожи Сапсан и протянул все это ей.

— Отчасти это письмо и стало причиной того, что я здесь. Мне дал его дедушка. Оно от Птицы. Вы ведь так называете свою директрису?

— Это еще ничего не доказывает, — заявила она, даже не взглянув на листок. — Но откуда ты столько о нас знаешь?