Дом странных детей - Риггз Ренсом. Страница 25

— О, Миллард! Это гениально! — воскликнула Эмма.

— А ты говорила, что я напрасно трачу время, — пренебрежительно фыркнул Миллард.

Эмма положила руку на дверную ручку и обернулась ко мне.

— Возьми меня за руку. Не вздумай бежать. Держись, как ни в чем не бывало.

Она спрятала нож, заверив меня, что если я попытаюсь сбежать, то увижу его снова, — как раз перед тем, как она меня зарежет.

— Откуда мне знать, что ты не сделаешь этого в любом случае?

Она на мгновение задумалась.

— Придется поверить мне на слово. — Эмма пожала плечами и резким толчком распахнула дверь.

Улица была запружена народом. Тут были не только мужчины из паба, которых я тут же заметил неподалеку от дома, но также хмурые торговцы, женщины и возницы. Оставив свои занятия, люди, запрокинув головы, смотрели в небо. Прямо над нами, совсем низко, пролетала эскадрилья немецких истребителей. Они шли идеально ровным строем, и я сразу вспомнил фотографию, которую видел в музее Мартина, в экспозиции под названием «Осада Кэрнхолма». Как это странно, думал я, одним совершенно непримечательным днем внезапно очутиться в тени вражеских машин смерти, способных в считаные секунды расстрелять всех собравшихся на улице людей.

Мы как можно спокойнее перешли через дорогу. Эмма мертвой хваткой стискивала мою руку. Мы почти скрылись за углом, как вдруг нас кто-то заметил. Я услышал крик и, обернувшись, увидел бегущего к нам мужчину.

Мы тоже побежали. Дорога была узкой и проходила между двумя рядами конюшен. Мы пробежали только половину, когда раздался голос Милларда.

— Я их задержу. Встречаемся позади паба ровно через пять с половиной минут!

Мы услышали его удаляющиеся шаги. Добежав до конца улицы, где Эмма меня остановила, мы обернулись и увидели, как поперек дороги разматывается, а затем натягивается на уровне щиколоток длинная веревка. Она туго натянулась как раз в тот момент, когда к ней приблизилась толпа. Чертыхаясь и нелепо размахивая руками, наши преследователи один за другим летели в грязь и друг на друга. Эмма издала торжествующий клич, и я был уверен, что услышал смех Милларда.

Мы побежали дальше. Я не понимал, почему Эмма согласилась встретиться с Миллардом в «Тайнике Священников», ведь он стоял на пути к бухте, а не к детскому дому. И, кроме того, я не находил объяснения тому, что Миллард вплоть до минуты знал время, когда над Кэрнхолмом должны были пролетать вражеские самолеты. Но я воздержался от вопросов. И еще сильнее растерялся, когда, вместо того чтобы подкрасться к пабу с обратной стороны, Эмма уничтожила все мои надежды остаться незамеченным, распахнув дверь и вталкивая меня внутрь.

В пабе не было никого, кроме бармена.

— Бармен! — окликнула его Эмма. — У тебя открыт кран? Я хочу пить, как чертова русалка!

— Я не обслуживаю маленьких девочек, — захохотал тот.

— Чушь! — заявила она, хлопнув ладонью по стойке. — Налей мне своего самого лучшего виски. Только не той разбавленной мочи, которую ты любишь подавать своим клиентам.

Мне показалось, что она просто дурачится, развлекается, я бы даже сказал, соревнуется с Миллардом, завидуя его ловкой проделке с веревкой поперек дороги.

Бармен навалился животом на стойку.

— Так, значит, тебе хочется чего-то покрепче? — похотливо улыбаясь, поинтересовался он. — Только смотри, чтобы об этом не узнали твои папа с мамой, а то мне придется отбиваться и от священника, и от констебля. — Он извлек из-под стойки бутылку какой-то темной жидкости весьма подозрительного вида и налил ей полный стакан. — А как твой дружок? Небось уже пьян, как сапожник?

Я сделал вид, что разглядываю камин.

— Ах, какой стеснительный, — протянул бармен. — Откуда он?

— Говорит, что из будущего, — ответила Эмма. — А я думаю, что он чокнутый на всю голову.

Бармен даже в лице переменился.

— Что он говорит?

И тут мужик, видимо, узнал меня, потому что, грохнув бутылкой о стойку, рванулся ко мне.

Я хотел было бежать, но бармен не успел еще выбраться из-за стойки, как вдруг Эмма перевернула стакан, веером разбрызгивая вокруг коричневатую жидкость. А потом сделала нечто непостижимое. Она поднесла руку ладонью вниз к луже на барной стойке, и мгновение спустя над ней взвились языки пламени не меньше фута высотой.

Бармен взвыл и начал бить по стене огня полотенцем.

— Сюда, пленник! — скомандовала Эмма и, схватив меня под руку, потащила к камину. — Помоги! Поднимай!

Она упала на колени и сунула пальцы в трещину в полу. Я сделал то же самое, и мы вместе подняли небольшую плиту, под которой обнаружилось углубление не шире моих плеч: тайник священников. Дым заполнил комнату. Пока бармен продолжал бороться с огнем, мы по очереди забрались в дыру и исчезли.

Тайник священника напоминал небольшой колодец, фута четыре в глубину, переходящий в тесный туннель. Мы очутились в непроглядном мраке, но вдруг пространство вокруг нас озарил мягкий оранжевый свет. Эмма превратила свою руку в факел: над ее ладонью дрожал крохотный шарик огня. Я смотрел на это чудо, позабыв обо всем остальном.

— Пошевеливайся! — рявкнула она, толкая меня вперед. — Там есть дверь.

Я зашаркал дальше, пока не уперся в стену. Тогда Эмма протиснулась мимо меня, села на пол и толкнула стену обеими ногами. Та отодвинулась, и мы увидели дневной свет.

— Вот вы где, — услышал я голос Милларда, выползая из туннеля. — Не можешь обойтись без представления.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — буркнула Эмма, хотя я видел, что она ужасно довольна собой.

Миллард подвел нас к телеге, запряженной лошадью и, судя по всему, ожидавшей именно нас. Мы забрались внутрь и спрятались под брезент. Не прошло и нескольких секунд, как к телеге подошел мужчина. Он вскочил на лошадь, дернул поводья, и повозка затряслась по неровной дороге.

Какое-то время мы ехали молча. По тому, как менялись доносящиеся снаружи звуки, я понял, что мы направляемся за пределы поселка.

Собравшись с духом, я осмелился задать вопрос:

— Откуда вы знали о телеге? И о самолетах? Это ясновидение или как?

— Отнюдь, — фыркнула Эмма.

— Все это уже происходило вчера, — пояснил Миллард, — и позавчера тоже. Разве в твоей петле не так?

— В моей чем?

— Он не из другой петли, — еле слышно произнесла Эмма. — Говорю тебе — он чертова тварь.

— Я так не думаю. Тварь никогда не позволила бы захватить себя живьем.

— Поняла? — прошипел я. — Я не то, что ты думаешь. Я Джейкоб.

— Мы еще посмотрим. А теперь помолчи.

Она протянула руку и отвела край брезента. Над нами покачивалось синее небо.

Глава шестая

Когда последние дома остались позади, мы осторожно соскользнули с телеги и пешком преодолели кряж, держа путь к лесу. По одну сторону от меня шла угрюмая настороженная Эмма. Она всю дорогу молчала и ни на секунду не выпускала моей руки. По другую — не умолкал все время что-то напевавший и пинавший камешки Миллард. Я никак не мог понять, что со мной происходит, и ужасно нервничал. В то же время я был как-то приятно возбужден и взволнован. Часть меня осознавала, что со мной вот-вот произойдет что-то необыкновенное. Вторая часть ожидала, что я сейчас очнусь от этого лихорадочного забытья или стрессового эпизода, или что там еще может со мной происходить, подниму голову со стола, оботру слюну со щеки и подумаю: «Хм, как странно!», после чего вернусь в свою знакомую, привычную и ужасно скучную жизнь.

Но я не проснулся. Мы шли все дальше: девочка, чьи руки порождали огонь, невидимый паренек и я. Мы пересекли лес, сквозь который вела широкая, как в каком-нибудь национальном парке, дорога, и вышли на просторную лужайку, пестревшую цветами и окаймленную аккуратно подстриженными деревьями и кустарниками. Мы подошли к дому.

Я смотрел на него в немом изумлении. Не потому, что он был ужасен, а потому что, напротив, он был прекрасен. Все черепицы были на месте, все окна целы и чисто вымыты. Башенки и дымоходы, тоскливо покосившиеся на том доме, который помнил я, теперь гордо устремлялись к небу. Лес, недавно порывающийся поглотить его стены, замер на почтительном расстоянии.