Небо на двоих (СИ) - "Korolevna". Страница 45

— Спасибо, пап, — обронил Бес, глядя в пространство. — Мы обязательно приедем. Вместе.

— Все вместе, — добавил отец, хитро улыбаясь.

Старая калитка, жалобно скрипнув, отворилась, позволила Бесу войти туда, где он бывал в последнее время лишь в цветных снах-картинках, пробиравшихся к нему по ночам, дарившим учащенное сердцебиение и непреодолимую тоску о былом.

Роман застыл перед крыльцом, понимая, что не хочет заходить в дом. Шестое чувство подсказывало ему — Лизку он найдет на их старенькой полянке, среди смятой травы, солнечных зайчиков и белых зверушек-облаков в синеве купола-неба. Не верил, что этого заросшего палисадника, который появился еще при жизни его матери больше нет. Было в запущенной траве-осоке, перемежающейся большими васильками и синими звездочками цикория, нечто вечное, то, без чего он уже и не смыслит своего существования. Там он смотрел в синеву небес вместе с Лизкой, когда она была еще малышкой. Там нашел последний приют старый друг Цейс — символ прощания со старой, легкомысленной жизнью…

Это их маленький мирок, где они впервые поняли, что уже не смогут друг без друга. Нет! Лиза обязательно сохранит укромный уголок. Хотя бы для того, чтобы они могли поговорить именно на том месте после долгой разлуки.

Так и оказалось. Трава буйствовала. Старый дуб шуршал листвой. Солнечные зайчики устроили салочки. Лиза безмятежно спала на клетчатом пледе. Светлые волосы растрепались, на лице играла легкая улыбка. Сердце в груди оборвалось, подпрыгнуло резиновым мячиком к горлу. Его девочка, его желанная! Всё такая же, как много лет назад.

Бес направился к ней, хотел разбудить легким поцелуем в едва приоткрытые губы, но заметил в смятой траве движение. Ему под ноги ринулся щенок овчарки. Широко улыбнувшись, Роман присел на корточки, протягивая руки к собаке.

— Эй, малыш, иди сюда, — ласково произнес он, всё пытаясь погладить ластившегося щенка. Тот радостно вилял хвостом, попытался перевернуться на спину, признавая нового хозяина.

Спустя пару секунд, к их игре присоединился еще один участник. Из буйной растительности, доходившей взрослому человеку до колен, вышел маленький мальчик — едва ступая, делая несмелые шаги. Он упал перед собакой, приземлившись, как и все дети, на пятую точку. Не заплакал, не скривил губ. Лишь шмыгнул носом, но тут же сосредоточился на овчарке. Привычно потянул за хвост, переключая внимание на себя. Песик принялся облизывать мальчугана, а Бес изумленно застыл, понимая, что сейчас задохнется. Потрепал головой, развеивая морок. Но нет, всё осталось по-прежнему: солнечный денек в июне, озорной щенок, его несмышленый хозяин, который так похож на него самого в детстве. Одни вьющиеся каштановые вихры чего стоят!

Возня на траве продолжилась. Мальчик звонко смеялся, щенок поскуливал, облизывал детское личико. Роман не мог прийти в себя, пытаясь не свалиться в первый обморок в своей богатой на приключения жизни. Сердце неистово билось в груди, слова иссякли, будто пересохший колодец посреди бескрайней пустыни. Одна мысль крутилась волчком, не давая осознать реальность происходящего.

— Что разведчик, дар речи потерял? — услышал он ехидный голосок.

Обернувшись, Бес увидел Лизку. Она хитро улыбалась, лукаво поглядывая, всё еще лежа на пледе.

— Лизка… Рыжик…

— Ромка! Ну ты же самый умный, самый сильный, мой самый-самый! И испугался того, что у тебя есть сын, — Лиза поднялась, подошла к нему.

Бес сам не понял, как оказался сидящим на земле. Его изумленный, совершенно обезумевший взгляд блуждал от сына к любимой женщине и обратно. Нервная улыбка застыла на обычно серьезном лице. Лиза присела рядом, обвила руками. Ощутив тепло ее тела, Роман прижал к себе ту, о ком мысли не давали покоя каждый божий день. Запах гречишного меда, терпкость полыни и лаванды, волосы спелой пшеницы… Как ему не хватало всего этого! Наконец-то, он обрел целостность, может ощущать свою вторую половинку, отнятую когда-то долгом, обязанностью, словом присяги.

Ее теплые губы дрогнули, позволили пить нектар, дарить ласки. Язычок устремился навстречу, дразня и разжигая пламя желания в крови. Поцелуй нарастал, забирал остатки воздуха из легких, сводя с ума. Она его целовала смело, решительно, по-свойски. Показывала: она ждала, скучала; тело жаждет получить свое, наверстать упущенное, и чем скорее, тем лучше.

Лиза не выдержала первой. Она ловко прервала сладостную пытку, чуть отстранилась, заглянула в глаза:

— Подожди! Еще успеем. Я так ждала, так скучала, — пальчики пробежали по лицу, обвели скулы, застыли на волевом подбородке.

— Я тоже, моя сладкая, я тоже, — Ромка провел носом по ее волосам, вдохнул нежный, едва ощутимый и такой необходимый запах.

— Сережка! Иди сюда, — Лизка поднялась, подхватила ребенка на руки.

Роман с замершим сердцем, словно на замедленном показе кинопленки, наблюдал, как его любимая женщина держит сына. Как там говорится? «Всё, о чем мечтал, и мечтать не смел»? Нет, даже больше! Он не позволял столько лет себе мечтать, держал на железной цепи желания, воспоминания, надежды. И вот теперь на него свалилось слишком много счастья одновременно!

— Лизка, глупая девчонка моя, — прошептал Бес, когда девушка селя рядом с ним, держа сына. — Как всегда верила мне, ни о чем не думала, да и я тоже…

— Слава Богу, что ты ни о чем не думал! Знаешь, Ром, меня просто достало, что ты думаешь слишком много! Я просто хотела быть твоей, и плевать мне на то, как тебя зовут, на каком языке ты говоришь, предохраняемся мы или нет! Ни о чем не жалею. Ни капли. Если бы я вернулась в Вену, то всё сделала вновь.

— Я тоже, маленькая, я тоже, — тихо проронил Ромка, целуя свою любимую девочку в висок, гладя по голове сына. — Почему Сергей?

Вопрос сам сорвался. Первый из сотни, которые роились в голове, будь то пчелы, слетевшиеся на поляну к медоносным цветам.

— Потому что твой друг когда-то спас тебя в Чечне, сделал так, чтобы ты ко мне вернулся. Жизнь за жизнь. Ты не рад? — Лиза подняла на него грозовые озера глаз.

— Еще не понял, — честно ответил Бес.

— Как это?

— Да вот так, Рыжик. Я уже неделю в Москве. Пока все дела решил по службе, пока понял, что могу вернуться к нормальной жизни, столько всего передумал. Представлял, как увижу тебя… А здесь… Ну Дэн, ну папа! И слова не сказали!

— Это я так просила. Не бушуй. Хотела, чтобы тебе сюрприз был. Впервые вижу, чтобы ты замолчал надолго и глазами хлопал. Согласись же, я смогла тебя удивить! — Лиза хихикнула, уткнулась носом в его плечо.

— Лизка! Ты меня с ума сведешь! У меня мир с ног на голову перевернулся…

— Я люблю тебя, Ром. И это навсегда, — тихо прошептала она, давясь рыданиями.

— Эй, маленький мой, рыженький, ну… Ревешь чего? — пробормотал Бес, стирая губами ее слезинки, так, как делал это давным-давно, когда в его объятиях была просто маленькая девочка, обещавшая стать настоящей, его любимой, единственной. Той, кто будет хранить ключ от его сердца, когда он соберется в дальний путь.

— От счастья, — Лиза шмыгнула носом. — Дурная я, потому что. Не могу поверить еще, что ты теперь здесь, со мной и вернешься, ты будешь возвращаться ко мне, к нам…

— Я тебя безумно люблю, девочка моя. Спасибо тебе за сына, за всё. Прости.

— Я никогда не обижалась. Я ждала. Помнишь? Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать.

Роман чмокнул ее в макушку, подхватил сына на руки. Лиза не стала препятствовать. С улыбкой наблюдала, не подсказывая, не мешая. Первое знакомство должно состояться без подсказок со стороны.

Сережка внимательно рассматривал незнакомца, не испытывая страха. На Беса смотрели его глаза — синяя вода, в обрамлении серого кантика, разбавленная крапинками болотной зеленцы.

Облака плыли в вышине, меняя формы, поражая воображение. Солнце разбросало пятна, ветер играл кронами деревьев. Ромка растянулся на траве, лениво грыз травинку, смотрел на небо. Он предавался своему любимому занятию, так же увлеченно, как и в детстве.