Злое счастье - Астахова Людмила Викторовна. Страница 40

Девчушка привела не маму, а папу. И им оказался не кто иной, как недавний переселенец Шиан по прозвищу Медведь, встреченный Мэем на берегу Бэннол. Дядька зарос неимоверно густой бородищей чуть ли не по самые глаза, наглядно демонстрируя, откуда пошло его прозвание.

– Здравствуй, добрый князь! – торжественно молвил нэсс и поклонился.

– И тебе доброго… утра, Шиан!

Мэй сам не ведал, откуда пришло ощущение царящего снаружи избы раннего утра, но оно было отчетливым, как будто он своими глазами видел косые теплые лучи, пробивающиеся сквозь облака. Участок, дарованный поселенцам, лежал гораздо ниже по течению Бобрового ручья, чем то место, где на Мэя налетел вихрь. Далеко же его занесло!

– Эк… оно, – хмыкнул удивленно тот. – Верно, говорят, память у тебя нечеловечья. Не думал, что ты запомнишь меня, добрый князь.

Это невежи и хамы из Лот-Алхави без устали твердят на все лады, что все нэсс на одно лицо. Все разные, если смотреть в глаза, а не мимо из предубеждения и нежелания снизойти до простого человека с высоты княжьего трона. А Мэй не гнушался и не ставил в один ряд честного пахаря-переселенца и разбойника-живодера, какими были многие из униэн. Некоторым нравится считать личной заслугой унаследованное от пращуров удивительное долголетие, а ко всем остальным народам относиться с легким пренебрежением или, паче того, презрением. Когда более никаких заслуг не числится, кроме крови, текущей в венах, тогда – да, можно задирать нос.

– Всего ничего времени прошло, чтоб мне запамятовать нашу встречу, Шиан. – Смешок у Мэя получится сиплый.

Нэсс аккуратненько присел рядом на чурочку, а малышка прижалась к его ноге.

– Мы тебя в ручье нашли. Думали, помер.

– Я – живучий.

– Вот и я бабам сказал, чтоб не выли, а несли в дом. Униэне крепки телом, и там, где униэн плох – нэсс сдох.

Мэй и раньше слышал эту смешную присказку, но сейчас она его особенно развеселила.

– Зашибся ты изрядно, однако ж ни единой косточки не сломал, – продолжал Шиан. – Бэгор, наш благословенный госс, [15] тебя оглядел, пока ты беспамятный лежал.

– Уже полбеды, – облегченно вздохнул Мэй. – А где мой меч?

– Извиняй, – развел руками нэсс. – Не было при тебе никакого оружия. Должно быть, в ручье утопло. Мы с тебя только доспехи снять смогли да сапоги. Они в сохранности, а меча не было.

– Ладно, – махнул рукой раздосадованный Рыжий. – Найдется Крыло.

И попытался встать, но земля под его ногами норовисто скакнула, вынуждая снова шлепнуться отбитым задом на лежанку.

– Ох-х-х!

– Ты лучше лежи, княже! Не волновайся! Я своего племяша к твоим воинам послал с вестью. Чтоб не думали, будто ты помер. Парень он толковый – не подведет.

– Главное, чтобы дэй’ном его не схватили.

– Да вроде сюда они пока не добрались. Вашими стараниями, добрый князь, – неуклюже старался подольститься Шиан.

Он откровенно не знал, куда деть огромные, широкие, как лопаты, руки, непривычно свободные от дел. Рыжий знал, что поселок только начал строиться, и, стало быть, работы здесь невпроворот. И тут на тебе – война.

– Не слишком вам повезло.

– А чего такого? – удивился нэсс.

– Время военное…

– Времена всегда одинаковые, княже, всегда плохие и неласковые, – философски заметил поселенец. – Никто нам поблажек не сулил, никто под бочок перин не клал.

– А если не удержу я Приграничье, тогда что скажешь? – полюбопытствовал Мэй. – Верховный Король не торопится свое войско слать на помощь, велит самому выпутываться.

– А мы Приграничье вместе удержим! – заявил Шиан с такой уверенностью, что Рыжий на миг ему поверил.

Все же редко когда Мэйтианн ошибался в людях. Чем-то ведь понравился Шиан Медведь князю с первого взгляда, что-то разглядел в нем Рыжий. Свободного ли человека, либо же характер и норов, но где-то в душе Мэй был уверен в правильности своего выбора. И это размышление натолкнуло его на другую мысль – гораздо более глубинную. Может быть, права леди Гвварин, говоря, что не в таком уж и безвыходном положении он очутился и есть выход, пускай даже весьма и весьма призрачный.

– Помоги мне встать, Шиан, – попросил Рыжий. – Душно тут у вас.

Переселенец глянул на князя с укором, но сапоги помог надеть и плечо подставил.

Отчего-то жилища у нэсс строились исключительно низкие и приземистые, в которых высокому человеку приходилось пригибать голову. Окна делали узкие, если вообще делали, а украшать свои дома изнутри у этого народа вообще было не принято. Даже в королевских дворцах золоченая мебель и ковры на фоне кое-как побеленных стен смотрелись убого. Униэн, знай, посмеивались и говорили: «Хотят богов надурить – показать, какие они бедные и совсем не жадные». Со стороны казалось, что все традиции и уклад жизни нэсс вращались вокруг показной и лицемерной смиренности пред божьей волей. Богам вменялось в обязанность указывать своим подопечным, куда плюнуть, в какой позе отправлять естественную нужду и каким глазом глядеть сны. Понятное дело, никакие боги, даже самые мелкие, не станут уподобляться овчарам, без устали приглядывающим за безмозглым стадом. Нэсс добровольно опутали себе бесчисленными уложениями, которые зачастую оказывались крепче рабских ошейников и цепей. В этом смысле солнцепоклонники отличались от остальных в лучшую сторону: они были свободнее, искреннее… нет! Просто честнее, что ли. Но в домах у них все равно было пусто и душно.

Борясь всеми силами с головокружением и опираясь на Шиана, Мэй все же выбрался на воздух, показавшийся ему после затхлого помещения слаще меда. Перепуганное давешним светопреставлением небо осторожно проглядывало голубизной через разрывы в тучах, но погода обещала улучшиться, словно нашкодившая служаночка – исправиться и больше никогда ни-ни. Рыжий подставил лицо рассеянным солнечным лучам и подумал, что все не так уж и плохо: раз дэй’ном здесь не рыщут, значит, удержал Дайнар с Ллойтом рубеж. А если сумел отбиться после колдовского смерча, то ничего не потеряно.

– Большая часть баб с дитями в лесу прячутся, от греха подальше, – пояснил Шиан царящее в поселении безлюдье. – Мы – ученые, загодя накопали схронов.

– А твоя девочка что тут делает? – кивнул Рыжий на Тигли, все еще жавшуюся к штанине отца.

– Сбежала! – сокрушенно вздохнул Шиан. – Говнюшка мелкая!

Князь присел на бревно, чтобы отдышаться и внимательнее осмотреться вокруг.

Поселенцы, получив землю, тут же нарыли себе землянок. Первым делом вместе с частоколом они соорудили святилище, а потом уже начали возводить первые дома. В одном из них, самом обустроенном, Мэю устроили лазарет, проявив искреннее уважение. Как показывал опыт, большинство обитателей поселения будут еще с десяток лет жить летом под навесами, а зимой в землянке, бросив все силы на обустройство храма. В который раз Рыжий подивился странному желанию прежде всего угодить суровому богу – Солнцу, а потом уж приняться за собственное жилье. Нэсс будет голый ходить – но украсит расшитой тканью алтарь; будет голодать вместе с семьей – а положит на жертвенник самый вкусный кусок. Пусть гниет на солнце, лишь бы не разгневать божество. Когда-то Мэй очень интересовался обычаями и религией нэсс и ангай и перечитал в Королевской библиотеке все, что сумел откопать на эту тему. Кроме Великих Духов, нэсс поклонялись еще двум десяткам разных богов и божков, понастроив немыслимое количество храмов и наводнив их огромным числом служителей-жрецов. При плодовитости этого народа – задача несложная. Сложнее убедить паству посещать какой-то определенный храм и именно туда тащить подарки богам и жрецам. Надо ли объяснять, зачем служителям культа понадобилась магия? И они натаскали приемчиков у всех подряд. От ангай взяли непреклонную догматичность, от униэн – чары исцеления, а от дэй’ном – мрачную мистику сакральных обрядов, густо замешенную на преклонении перед загробной жизнью. Жрецы быстро обрели силу и власть, затмив светских владык, и, естественно, тут же стали злоупотреблять своим могуществом. Пока униэн и дэй’ном тешили себя в грандиозных битвах, нэсс славили богов, предавались тайным порокам и копили в храмовых сокровищницах несметные богатства. Разумеется, настал момент, когда Чардэйк обратил свой алчный и кровожадный взор на разбогатевшие и многолюдные королевства нэсс. Монополии жречества настал конец, дэй’ном схлестнулись с нэсс, торговые гильдии ангай нажились на военных поставках, а в Тир-Луниэне наступил золотой век благоденствия. Авторы трактатов, из которых Мэй почерпнул все эти сведения, приходили к единому выводу: все народы поплатились за свои ошибки. Нэсс – за то, что потеряли бдительность и развратили своих жрецов, униэн – за недальновидность политиков, презиравших жадных и суеверных королей нэсс. Дэй’ном заплатили огромными потерями в живой силе. Нэсс буквально завалили их своими трупами и залили кровью, но нэсс от этого не стало меньше, а дэй’ном восстановить свою численность не удалось до сих пор. Ангай, державшиеся в стороне, тоже не сумели отвертеться от неизбежной расплаты за безучастность к чужой беде – воинственные соседи отгрызли у них столько земли, что и по сей день царства Утренних [16] – всего лишь жалкие лоскутки малопригодных для обработки земель. В этом мире никому не удавалось сохранять нейтралитет, слишком уж все взаимосвязано.