Ускользающее пламя - Вудивисс Кэтлин. Страница 66

Как ваша, простофиля жена? — презрительно перебила Жермен и устремила на Серинис ледяной взгляд. — Кстати, «еще одна Жермен» могла бы порекомендовать вам особу, которая избавила бы вас от… досадной помехи.

— Моя жена не понимает, о чем вы говорите, Жермен. Ваше предложение нас не интересует. Мы счастливы, что у нас будет ребенок. Так что не трудитесь понапрасну.

Презрительно скривив губы, Жермен прошла к краю веранды и прислонилась к колонне, чтобы надеть туфли. Оправив юбки, она горделиво выпрямилась и с грацией настоящей леди направилась к дверям кабинета, откуда вышла несколько минут назад.

Когда она скрылась из виду, Серинис испустила вздох нескрываемого облегчения.

— Боюсь, теперь Жермен затаит на тебя злобу. Бо приподнял бровь.

— Она и прежде вряд ли любила меня. Возможность носить фамилию Бирмингем и сорить моими деньгами привлекала ее гораздо больше, чем моя персона. Избалованная родителями, она не представляет, как можно выйти замуж за человека со скромным доходом.

— Даже за такого, как ты? — Серинис прижалась к мужу. — Бедняжка Жермен! Как нелепо любить деньги больше людей!.. Впрочем, второго такого человека, как Борегар Бирмингем, не найти.

Склонив голову, Бо вдохнул тонкий аромат ее волос.

— У вас предвзятое мнение, мадам.

— Ужасно предвзятое, — подтвердила Серинис. — А теперь поцелуй меня еще раз и пойдем в дом.

Глава 15

В мае лишь несколько кустов азалий было еще в цвету, и когда опали последние белоснежные и алые лепестки, город утратил часть своего очарования, как и сад вокруг дома Бо. Однажды утром в середине месяца Стерлинг Ксндолл прибыл к Бирмингемам с многочисленными ящиками рассады и несколькими старательно выкопанными цветущими кустами и деревьями. С полного одобрения Бо профессор потратил несколько дней на то, чтобы превратить обычный сад в нечто удивительное. Тщательно прорыхлив землю вокруг капризных растений, Стерлинг объяснил Серинис, как ухаживать за ними, и добавил, что такая работа не только приятна, но и полезна.

Хотя подобные занятия были Серинис в новинку, вскоре она поняла, что в садоводстве есть особая прелесть. Появившиеся через неделю бутоны вызвали у нее неожиданный трепет. Вскоре сад стал одним из любимых мест Серинис, где она и работала, и отдыхала. Покинув мастерскую, она спешила в сад — поправляла клумбы, обрывала увядшие цветы или пыталась запечатлеть на холсте красоту растений. Не меньшее удовлетворение она испытывала, составляя изысканные букеты и размещая их в доме. Даже Бо проявил интерес к садоводству, и когда ему выпадал свободный часок, спешил на помощь к жене. Он купил новые чугунные садовые скамейки и столы и расставил их вдоль вымощенных кирпичом дорожек и в беседке, где супруги полюбили завтракать и даже обедать. Временами они шалили как дети, бросая друг в друга комьями земли или обливаясь из леек, пока кто-нибудь не пускался наутек. Но поскольку Серинис было слишком тяжело бегать, обычно Бо настигал ее и заключал в объятия, к ее вящему удовольствию.

После своей возни они часто возвращались в дом мокрые и грязные, поэтому вскоре в саду пришлось соорудить белое кирпичное строение, где разместились купальня и гардеробная. Решетчатая крыша скрывала огромный прямоугольный медный бак, воду в котором нагревало солнце. В дне бака были проделаны отверстия, прикрытые вторым листом меди, который поднимался или опускался, стоило только потянуть цепь. Благодаря этому сооружению Серинис и Бо получили возможность принимать теплый душ. Чистая одежда, мыло и полотенца всегда были под рукой. Супруги обожали мыться вдвоем, а бывало, что Бо приходил в купальню по утрам и наслаждался прохладным освежающим душем.

Бо помогал управлять судоходной компанией и складами, которые принадлежали его дяде. На него была также возложена обязанность следить за разгрузкой судов, и он преуспел в этом, но пока отказывался стать партнером, не желая связывать себя: он по-прежнему планировал новое плавание.

Стивен Оукс вернулся из плавания вдоль побережья, за время которого с большой прибылью сумел продать груз. Он привез в Чарлстон кое-какие товары, показав себя не только опытным капитаном, но и предприимчивым торговцем. С недавних пор он начал чаще бывать в доме Бо, но не столько ради разговоров со своим капитаном, сколько ради возможности увидеть Бриджет, которая, по наблюдениям Серинис, была без ума от Оукса. В свободное время горничная часто прогуливалась с ним по улицам города рука об руку.

Кливленд Макджордж взялся доказать, что сумеет продать картины Серинис, даже если на них будет значиться ее подпись. Это заняло некоторое время, однако в конце концов ему удалось продать два полотна джентльменам из Нью-Йорка, а третье, самое лучшее, — Марте Девоншир. С тех пор его осаждали подобными просьбами состоятельные семьи в округе, но чтобы создать спрос и конкуренцию среди покупателей, Кливленд отвечал заинтересованным ценителям искусства, что они должны дождаться своей очереди.

Работа над портретом Хедер и ее дочерей продвигалась весьма успешно. Вскоре самая трудная ее часть — изображение лиц — осталась позади. Серинис надеялась закончить картину к июлю, ко дню рождения свекрови.

Мало-помалу Серинис пришла к выводу, что еще никогда в жизни не была так счастлива. Она стала женой человека, которым всегда восхищалась, и с каждым днем их любовь крепла. Серинис с воодушевлением ждала появления ребенка и вместе с мужем составила целый список имен. Время, которое они проводили вдвоем дома, скорее напоминало пребывание в раю, и супруги не уставали радоваться этому. Впрочем, изредка им все-таки приходилось принимать приглашения от влиятельных жителей Чарлстона. Одной из первых они нанесли визит Марте Девоншир. Бо волновался, не зная, как пройдет вечер, поскольку ему редко случалось общаться с этой дамой, по, проведя в ее компании всего несколько минут, Серинис успела привязаться к Марте, почти как к Лидии Уинтроп. К их восторгу, обычно сдержанная госпожа Девоншир шутила так остро и изящно, что даже Бо не удержался от смеха.

По будним дням и субботам Бо обычно приходил домой обедать незадолго до полудня, но если на это время у него была назначена встреча, он мог появиться пораньше, чтобы повидаться с женой. Где бы они ни обедали — в саду или в просторной столовой. — они сидели рядом, смеясь и болтая. Серинис всегда с интересом слушала рассказы о делах компании и людях, с которыми встречался Бо. Муж охотно удовлетворял ее любопытство, избавляя от скучных подробностей, а иногда даже посвящал в свои затруднения — Серинис умела смягчить его раздражение и помочь советом как никто другой. После обеда они либо прогуливались в саду, либо возвращались в кабинет, где отдыхали, пока Бо вновь не уходил из дома.

Однажды в конце июня, ближе к полудню, Серинис срезала цветы для букетов, и тут ее внимание привлек скрип садовой калитки. Гадая, кто бы это мог быть, она обернулась как раз в ту минуту, когда какой-то мужчина скомандовал: «Убей!» — ив сад ворвалась громадная черная собака. Едва животное проскользнуло в калитку, она захлопнулась за ней.

Серинис впервые в жизни видела такую собаку — животное не только достигало ей до пояса, но и — было широкогрудым, поджарым и мускулистым. Глубоко посаженные по бокам массивной, почти квадратной головы, глаза горели желтым огнем. От ужаса Серинис застыла как вкопанная, а пес медленно обнажил громадные клыки и глухо зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом, с губ закапала слюна.

Зверь начал подкрадываться к ней, следя за каждым движением. Сердце Серинис ушло в пятки. Услышав слово «убей!», она не сомневалась, что собаке приказали расправиться с ней. Неужели она столкнулась лицом к лицу со смертью? Неудержимо дрожа, Серинис огляделась и заметила неподалеку купальню. Она стала пятиться к ней, содрогаясь от ужаса, но пес приближался быстрее, и к тому же Серинис не знала, выдержит ли строение его натиск.

Ее мысли заметались в лихорадочном поиске спасения. Слуги убирают в спальне наверху и вряд ли услышат ее крики. Филипп ушел за фруктами к обеду и, хотя обещал вскоре вернуться, вряд ли подоспеет вовремя. Серинис не знала точного времени, но ей казалось, что Бо появится к обеду не раньше чем через час. «Боже, сделай так, чтобы сегодня он вернулся пораньше», — молилась она.