Длинный Нож из форта Кинли - Юров Сергей. Страница 24

Его глаза отыскивали в вышине воронов, мудрых долгожителей неба летевших вдаль прямыми маршрутами. Чаще в поле зрения попадали медленно кружащие над землей коршуны. Их четкие силуэты с почти полутораметровым размахом острых крыльев быстро превращались в некое подобие снаряда, когда хищники падали вниз за добычей. Дэйлмор с удивлением подметил такую деталь: у пары коршунов из восемнадцати бросков к земле лишь две попытки увенчались успехом. В остальных случаях хищники-неудачники не солоно хлебавши вновь набирали высоту для продолжения охоты.

Три раза он с интересом наблюдал, как речной ястреб, или скопа, сломя голову бросался к поверхности мелководного ручья, чтобы в следующее мгновение подняться вверх с блестящей на солнце рыбиной. Этому хищнику удача сопутствовала дважды. Не оставила она скопу и в третий раз, но. результатами ее последнего успешного броска воспользовался более сильный представитель крылатого племени — белоголовый орел. Он налетел неожиданно, и обезумевшей от страха скопе ничего не оставалось делать, как разжать свои неимоверно кривые и острые когти и расстаться с добычей. Белоголовый красавец-орел спокойно подхватил падающую к земле рыбу, направившись с ней к ближнему западному кряжу, где, наверное, располагалось его гнездо.

Заинтересовавшись всем этим, Дэйлмор едва не проморгал приближение к месе стаи диких уток. Его предупредил Глешка, сильно натянувший ремень в попытке взлететь. Посадив птицу на рукавицу, Дэйлмор увидел, как она устремила взор своих больших, почти человеческих глаз к южному краю неба. Сержант посмотрел туда, и у него мелко задрожали руки. На небольшой высоте к месе летели утки. Множество диких уток.

— Вперед, Глешка! — воскликнул он охрипшим от волнения голосом. — Добыча!

Освобожденный от ремня-поводка крапчатый сокол сорвался с руки и понесся ввысь. Его упругое обтекаемое тело по крутой спирали стремительно набирало высоту. За считанные секунды неподражаемый воздушный летун достиг высоты приближающейся утиной стаи, а затем также быстро преодолел ее. Ясно было — в небе владыка, хозяин, которому все по плечу. Утки уже были на подлете к краю месы, когда взлетевший на нужную ему высоту сокол сложил крылья и свистящим камнем упал в середину утиной стаи. Даже Дэйлмор услышал этот первый воздушный удар. Избранная Глешкой жертва, однако, осталась на лету и предпринимала все усилия, чтобы вновь занять свое место в стае. Может быть, ей и удалось бы это, если бы не предпринявший вторую, столь же яростную атаку сокол. Дэйлмор видел (утка снизила полет после первого удара) своего великолепного хищника на сей раз весьма отчетливо. Выставив вперед смертоносные когти, Глешка сумел нанести удар, от которого утке уже не суждено было оправиться. Завертевшись в воздухе, она бесформенным комком стала падать на землю. Сокол пикировал следом, не отставая ни на дюйм. Через мгновение они исчезли в ельнике, который рос за палаткой.

Дэйлмор пополз в ту сторону со всей возможной в его положении скоростью. Ему надо было спешить. Ведь хищная птица — не охотничья собака, которая приносит хозяину добычу. Если, не дай бог, вовремя не удастся обнаружить сокола с добычей, то он и сам может вволю насытиться, а тогда пиши пропало: сработает инстинкт, сокол просто забудет о человеке и поминай как звали.

Дэйлмор обнаружил сокола на опушке. Он сидел на утке, по-хозяйски расправляясь с ней своим грозным клювом. Сержант осторожно стал приближаться, называя сокола по имени. Тот продолжал трапезу и, казалось, не замечал ничего вокруг. Когда Дэйлмор подполз вплотную, сокол оторвался от еды, застыв в гордой позе победителя.

В сердце Дэйлмора начал закрадываться страх. Сокол мог бросить добычу и улететь.

Но его страхи оказались напрасными. Едва он протянул одетую в рукавицу правую руку, как крапчатый хищник легко взошел на нее и принялся чистить перья.

Теперь можно было называть Глешку настоящей ловчей птицей. Он выглядел великолепно в этом первом напуске на дичь. Уложив растерзанную утку в сумку, Дэйлмор вернулся в палатку, посадил сокола на корень и подсел к тлеющему очагу. Вскоре типи наполнилось аппетитным ароматом.

Изголодавшийся сержант с превеликим удовольствием съел поджаренное на углях нежное вкусное мясо дикой утки. После сытного ужина он набил табаком трубку, которую изготовил ему Хинакага Нто и раскурил ее. Честный, преданный индеец! Дэйлмор вспоминал кончину своего друга, и ярость вскипала в его груди. Он будет последним подлецом, человеком без чести и совести, если не прольет кровь того, кто так изуверски издевался над Хинакагой. Положив на ладонь амулет Голубой Совы и глядя в тускло сияющие золотые глаза, он снова поклялся найти и уничтожить убийцу. Ради этой благородной миссии он отложит желанную встречу с любимой девушкой. Ради этого он повременит с возвращением к месту службы, чтобы рассчитаться с Кенни Фрейзером.

В последующие за первым напуском дни соколиная охота стала для Дэйлмора не только жизненно важной необходимостью, но и интереснейшим занятием, которое помогало ему коротать время в ожидании Ванбли Сапы.

Пока он занимался с соколом, рана на голове зажила и совершенно перестала его беспокоить. Что касалось сломанной ноги, то и здесь дела постепенно шли на поправку. Кость срасталась хоть и не столь быстро, как того хотелось бы, но достаточно надежно. Поначалу Дэйлмор едва ступал на нее, опираясь на палку, потом начал передвигаться смелее и в конце концов зашагал как подобает вполне здоровому человеку.

Глешка его не подводил. Свежая дичь в палатку поступала регулярно. Дэйлмору никогда не надоедало смотреть, как его питомец берет добычу. Это всегда было ярким представлением. Утки, вороны, куропатки, даже гуси — вся эта летающая братия была бессильна перед молниеносными атаками ловчего сокола, бьющего двумя ногами одновременно.

В совершенный восторг приводили Дэйлмора поединки Глешки со своими хищными коллегами. На месе и окружающих ее окрестностях крапчатый сокол не мог терпеть их присутствия и изгонял самым беспощадным образом. Его резкого повелительного окрика побаивался и большой ястреб-тетеревятник, живший в соседнем ельнике, не говоря уж о коршунах, скопах и лунях. Они знали о его неукротимой отваге, и плохо приходилось тем из них, кто не успевал во время ретироваться.

У Дэйлмора захватывало дух от гордости, когда преподавший урок вежливости Глешка возвращался на рукавицу и, принимая горделивую осанку, продолжал острым взором опаловых глаз вести наблюдение за своей охотничьей территорией. Завидя очередного нарушителя, сокол снова вскипал от ярости, наливался злостью, и стоило только Дэйлмору спустить его с поводка-ремня, как он пестрой стрелой вонзался в небо.

Из всех пернатых хищников только белоголовый орел мог безнаказанно кружить вблизи месы. Да оно и понятно. Против такой громадной сильной птицы с размахом крыльев в два с половиной метра с одной отвагой не полезешь.

Однако в жизни случается всякое. Даже самое невероятное. В одном напуске на утиную стаю Глешка при первом же ударе схватил добычу когтями и медленно начал спускаться к земле. И тут, как и в случае со скопой, ему преградил дорогу местный воздушный пират — белоголовый орел. Бесстрашный Глешка перед лицом такого великана оторопел и выпустил добычу из когтей. Орел с отнятой уткой, издавая резкий крик, полетел к огромной сосне и сел на ее голую верхушку. Повертев головой, осмотревшись, он неторопливо принялся за еду.

А что же Глешка?

Дэйлмор звал его на рукавицу с приготовленным куском мяса, но сокол не думал возвращаться. Он некоторое время бесцельно летал в воздухе, посылая в небо жалобный плач, затем замолчал и, пролетев два раза вблизи кормящегося орла, забрался на большую высоту. Прежде чем Дэйлмор смог решить, что задумал Глешка, тот камнем ринулся вниз, держа направление на верхушку сосны.

У Дэйлмора отвисла челюсть от изумления. Неужели Глешка пошел на самого короля американского неба?! Оказывается, пошел. Да еще как!

Орел наслаждался нежным мясом отнятой утки, не подозревая ни о чем. А зря! Если бы он не был столь самоуверенным и беспечным, то, взглянув в верх, он наверняка бы увидел угрожавшую ему опасность — этакий невообразимый клубок ярости со сверкающими темными глазами и выставленными вперед смертоносными острыми когтями.