Амур-батюшка - Задорнов Николай Павлович. Страница 70
Между Егором и Федором вечный спор.
– Э, Егор!.. В скиты тебе надо… Жизни старой, конечно, тут не бывать. Только я тебе же добра хочу. Про справедливость не думай. Люди – волки! А ты сам себя огради, пока не поздно!
Илья Бормотов играл в избе с медвежатами.
Кузнецовские бабы сидели у печи и любовались смельчаком, который не побоялся полезть в берлогу.
– Сказать ему? – спросила с нетерпением Таня.
– Скажи! Скажи!
Таня поманила Илью.
– Понравилась тебе Дуня? Что молчишь? Я ведь знаю… Эх, ты! Она мне все уши про тебя прожужжала! А ты что? Два дня лупил зенки, а слова не сказал.
Новость эта как громом поразила Илью. Ему никогда и в голову бы не пришло, что такая красивая девушка, такая бойкая, удалая плясунья может заметить его. Он дрался, охотился, работал и никогда не думал, что кому-то может понравиться. Напротив, до сих пор его все лишь бранили да подсовывали работу потяжелее, зная, что он «все своротит».
– А ты не врешь? – спросил он Таню, не смея поверить.
Молодушка засмеялась и отбежала.
Слыша, что Татьяна о чем-то говорит с Натальей и прыскает со смеху, Илья ушел домой.
Он вспомнил, что на свадьбе Дуня действительно поглядывала на него. Он тогда сделал вид, что не обращает на нее внимания.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Айдамбо оглянулся. Он увидел желтый остров, снега на застывшем озере, релку, а на ней дома русского селения. На льду, близ родного острова, – синие колеи дороги.
«Сколько раз я по этой протоке на Додьгу нартами ездил! Там всегда Дельдику встречал, на нее любовался. Что-то она сейчас делает?»
– Ну, чего остановился? – хрипит Покпа. Старик тянет вместе с собаками нарту. – Иди вперед, прокладывай след, а то тяжело… Опять задумался!
«Никогда больше с отцом не пойду на охоту. На родной дом поглядеть не позволяет. Все время ругается», – с обидой подумал Айдамбо, оправдывая себя и забывая, что смотрел он не столько на родной дом, сколько на крышу Ваньки Бердышова.
Юный гольд замышлял поймать в тайге много соболей. Он считался лучшим охотником в Мылках, но теперь у него была особенная причина стараться: Иван обещал позволить свататься к Дельдике тому, кто добудет много мехов.
Через три дня тяжелого пути охотники добрались до своего балагана в вершине ключа. На другой день Айдамбо нашел тропку соболя.
«Зверь сегодня пробегал», – решил он.
Следы были по свежей пороше. Соболь скрылся под камни. Айдамбо обежал по тайге круг. След из этого круга не вышел – значит, соболь был где-то внутри его. Но россыпь, в которой он скрылся, была очень велика, и зверька не легко найти. Айдамбо потратил весь день, разыскивая на голых, обдутых ветром камнях какие-нибудь признаки его свежих следов.
Стемнело.
«Какая неудача!» – Айдамбо готов был заплакать с досады.
«Ну, ничего, – утешал он себя, возвратившись в балаган и ожидая отца, – еще только первый день охоты».
Он несколько успокоился.
После ужина у костра он достал деревянный гребень и принялся расчесывать косу.
Пришел Покпа. Старик принес прекрасного черного самца соболя и с оживлением стал рассказывать сыну, как его поймал.
– А ты опять чешешься? – заметил он распущенную косу. – Охотишься плохо, ленишься, а все чистишь себя. Соболя не убил, проглядел! На вшей охотиться пришел? Смотри, дурак, вот возьму убью тебя… Зачем бьешь вшей? Что, они мешают тебе?
– На охоту ходить хорошо, что ли, грязным? – слабо возражал сын.
– Я всю жизнь грязный живу, – ворчал Покпа, – и ничего!
Охота у старика была удачной. Он поел похлебки, и от сердца у него отлегло.
– Я знаю, почему ты чешешься! – добродушно сказал Покпа. – Ты, однако, жениться задумал. Уж ей скоро годы выйдут по русскому счету. Иван сказал, когда ей шестнадцать лет будет, тогда ее и отдаст. Раньше не отдаст.
Айдамбо заволновался и заерзал. Он не выносил, когда отец говорил о Дельдике.
– Кто про девок на охоте думает, тому удачи не бывает. А ты всегда плохо охотился, – дразнил его отец. Он был недоволен сыном, но не сердился, а хотел пронять его шутками. – Никогда соболей хорошо не ловил. Только вшей ловко поймать умеешь.
Айдамбо молчал.
– Зачем тебе она? Лучше грязную возьми, да свою. Надо свое любить! – И, подумав, старик добавил: – Она тебе все равно не достанется. Ты только поглядывать будешь, как она из русского умывальника моется. У нее женихов много. Русский парень есть…
От этих слов душа Айдамбо заныла. Ревность, горечь, обида охватили его. Он вскочил и стал браниться, но Покпа уже не слышал. Уставший старик откинулся на спину и уснул, широко раскинув руки, так что правая оказалась за балаганом, на трескучем морозе. Вскоре туда же сползла и голова. Жесткие волосы Покпы заиндевели, но спал он крепко и храпел. Сын втащил его в шалаш, уложил поудобней.
«Отец неправду говорит, он любит насмехаться. Будет и мне счастье, – мечтал Айдамбо, сидя у огня. – Я побольше соболей поймать постараюсь. Иван сказал: „Кто много пушнины привезет, тому ее отдам…“ Теперь только бы соболей».
Ночью Айдамбо готовился к охоте. Он шаманил, тихо ударяя в бубен, старался думать только о соболях. На заре парень ушел из балагана.
Долго бежал Айдамбо. Соболь ушел в нору, перед ней была поставлена сетка. Но у норы был другой выход. Айдамбо отыскал его и закрыл. Он выкурил соболя дымом, поймал и удавил.
«Еще дальше в горы пойду! К отцу не вернусь, – решил он. – Про Дельдику не думаю, про охоту думаю. Вот только не могу вспомнить, какое у нее лицо. Почему-то забыл. Дельдика, Дельдика, совсем не могу вспомнить лица твоего!»
Айдамбо помчался по тайге так быстро, что казалось, в спину ему подул попутный ветерок. Вдруг, заметив новую тропку соболя, охотник встал как вкопанный. И тут же шел другой след. Сразу два соболя! Какое счастье! Надо только взять!
Налево прошла самка, маленькая, уже немолодая, но еще сильная, по лапкам видно. Мягкая, пухлая самка – след так говорит. Значит, волос густой, черный. Это можно узнать тоже по следу. Сильный соболь прыгает быстро, крупным махом, шкура на нем густая. Такой обязательно окажется черным. Надо скорей охотиться!
А направо тянулись следы сухих костлявых лапок. Прошел длинный старый зверек с редкой шерстью. Это лысый старик. Какой толк от его рыжей шкуры!
Айдамбо побежал за быстрой самкой с пухлыми лапками. Он шел за ней весь день. Ночью он высек огонь, жег бересту и упрямо брел по снегу.
Утром тропка прервалась у дерева. Соболь был в беличьем гнезде в ветвях.
«Всегда по чужим гнездам лазает, белок убивает, рвет их в клочья. Всегда других зверьков жрет».
Айдамбо приготовил стрелу. Он постучал по дереву, желая напугать соболя, выгнать его из гнезда. Соболь не выходил. Рубить такую толстую лесину нечего было и думать. Дерево стояло на крутом склоне горы. Айдамбо забрался на косогор, стал вровень с гнездом и замер. Он терпеливо ждал. Мороз прихватывал щеки, стыли ноги, леденела отсыревшая одежда, но Айдамбо стоял, не шевелясь, с луком наготове.
Короткий день кончался. Солнце спускалось во мглу. Краснела тайга. Красное пламя разгоралось, как сияние, вокруг огромной сопки, видимой сквозь вершины лиственниц, за глубокой лесистой падью.
Вдруг соболь вылез и забегал по ветвям. Да, хорошая шкурка у него! Айдамбо выстрелил. Зверек злобно запищал – стрелка попала ему в живот. Соболь упал в сугроб, перевернулся, схватил стрелку зубами, вырвал ее и, кровавя след, мгновенно исчез.
«Какой соболь! – удивился Айдамбо. – Ловкий, как купец!»
Вскоре закат погас, еще до того сгустели тени, поднялась мгла, в тайге стало темно. Айдамбо переночевал в буревале, дрожа от стужи. На заре он снова шел по следу.
«Соболь идти не может, кровь пускает, волочит тело по снегу… только изредка прыгает».
Зверек залез в дупло ели. На этот раз Айдамбо подрубил и свалил дерево. Соболь не выходил. Охотник нащупал его в дупле. «Вот где притаился. Живой, теплый, дрожит». Айдамбо схватил зверька рукавицей и вытащил его. Он зажал пухлые задние лапки самки коленями, а за передние с силой вытянул всю тушку и, нащупав пальцами бьющееся сердце, оторвал его под шкуркой, чтобы не портить пушнины. Содрав шкурку, Айдамбо съел сырого соболя. Долго еще он бродил по тайге, ел дятлов, белок и соболей, спал в дуплах и под корнями деревьев, а иногда и совсем ночами не спал.