Госпожа Абу-Симбела - Жак Кристиан. Страница 49

— Рамзесу везет, очень везет.

— Это именно то, что утверждают все его противники.

Каждый день в течение пяти лет Ка приходил в храм Амона и проводил, по крайней мере, час в лаборатории, изучая священные тексты. За это время он познал основы астрономии, геометрии, символики и других священных наук; благодаря им он постиг новые горизонты мысли и великой мудрости древних.

Несмотря на свой юный возраст, Ка уже был приобщен к первым таинствам храма. Когда двор Рамзеса узнал эту новость, он восхитился: не было никакого сомнения, что старший сын царя был достоин самых высоких должностей.

Ка снял амулет, который носил на шее, и повязку с левого запястья. Обнаженного, с закрытыми глазами, его провели в склеп храма, чтобы там медитировать перед таинствами создания мира, представленными на стенах. Четыре самца лягушки и четыре самки змеи составляли первоначальные пары, сформировавшие мир, волнистые линии изображали первоначальную воду, в которой рождался Закон, чтобы создать Вселенную, небесная корова давала рождение звездам.

Затем Ка подвели к порогу зала с колоннами, где два жреца в масках Тота-ибиса и Гора-сокола вылили свежую воду на его голову и плечи. Два бога надели на Ка белую набедренную повязку и призвали его почитать богов, изображенных на колоннах.

Жрецы с обритыми головами окружили Ка. Юноша ответил на тысячи вопросов о скрытой природе бога Амона, об элементах создания, содержавшихся в основе Вселенной, о значении основных иероглифов, содержании формул приношений и многом другом, о чем мог без ошибок рассуждать только очень опытный писец.

Опрашивающие не выразили своего мнения. Ка долго ждал их ответа в тихом храме.

После полуночи пожилой жрец взял его за руку и провел на крышу дома, он приказал ему сесть и наблюдать звездное небо, тело богини Нут; единственной, способной превращать смерть в жизнь.

Возведенный в ранг носителя Закона, Ка мечтал только о тех радостных днях, которые он проведет в храме, чтобы там постичь все ритуалы. Чувства переполняли его, юноша забыл вновь надеть повязку и амулет, защищавшие его от злых духов, он снял их перед свершением обрядов.

ГЛАВА 45

В Абу-Симбеле Сетау увлекся стройкой, которую он оживлял своей энергией, желая преподнести царской чете сооружение во всем его великолепии; в Фивах Бакхен ускорял строительство Храма Миллионов Лет, Дома Рамзеса; что касается столицы с ее бирюзовыми фасадами, то она хорошела день ото дня.

Со времени возвращения Фараона в Пи-Рамзес Амени постоянно осаждал его кабинет. Испытывая страх при мысли, что мог сделать ошибку, личный писец и носитель сандалий царя работал день и ночь, не давая себе ни минуты отдыха. Почти лысый и очень худой, несмотря на отличный аппетит, Амени спал мало, зато знал все, что происходило при дворе, никогда не появляясь там и упорно отказываясь от почетных титулов. Несмотря на слабое здоровье и боли в спине, Амени сам носил секретные документы, которые он должен был обсудить с Рамзесом, не обращая внимания на тяжесть папирусов и деревянных табличек.

Вооруженный футляром для кисточек из позолоченного дерева, подаренным ему царем, писец испытывал настоящее благоговение перед Рамзесом; и как не восторгаться делом Сына Солнца, который уже вошел в длинную вереницу династий как один из самых могущественных фараонов?

— Ты столкнулся с серьезными трудностями, Амени?

— Ничего особенного. Царица-мать Туйя мне очень помогла; когда некоторые сановники проявляли нежелание работать, она вмешивалась очень решительно. Египет процветает, но мы не должны расслабляться. Малейшая задержка на несколько дней с расчисткой и укреплением каналов, недостаточная бдительность в подсчете голов скота, попустительство ленивых писцов — и благополучие страны рухнет.

— Что нового слышно от Аша?

Амени поклонился.

— Сегодня я могу утверждать, что наш старый друг — настоящий гений.

— Когда он возвращается?

— Но... он остается в хеттской столице.

Рамзес был удивлен.

— Хаттусили — император хеттов. Его миссия закончена.

— Он вынужден продолжить ее, и приготовил нам важный сюрприз!

Видя оживление Амени, Рамзес понял, что Аша удалось совершить нечто невероятное. Иначе говоря, он выполнил план, согласованный с Рамзесом, несмотря на непреодолимые, казалось бы, трудности.

— Позволит ли мне государь открыть дверь кабинета и ввести сюда высокого гостя?

Рамзес согласился, приготовясь пережить нечто невероятное.

Серраманна пропустил вперед себя человека, высокого, мускулистого, с длинными волосами, грудь которого была покрыта рыжей шерстью. Задетый жестом сарда, Урхи-Тешшуб повернулся к гиганту, потрясая кулаком.

— Не смей так обращаться с законным императором хеттов.

— А ты, — вмешался Рамзес, — не повышай голоса в царстве, оказывающем тебе гостеприимство.

Урхи-Тешшуб попытался выдержать взгляд Фараона, но только несколько мгновений. Хеттский воин почувствовал, что этот поединок он проиграл. Появиться перед Рамзесом, как жалкий беглец... Рамзес, чья мощь подавляла сознание.

— Я прошу убежища у Вашего Величества и знаю ему цену. Я отвечу на все интересующие вас вопросы.

— Начинай сейчас же, — потребовал Рамзес.

Сгорая от унижения, Урхи-Тешшуб подчинился.

Фруктовый сад дворца благоухал; здесь соперничали друг с другом красотой гранатовое дерево, можжевельник, бальзамовое дерево. Именно здесь Красавица Изэт любила прогуливаться с Меренптахом. Крепкое сложение девятилетнего мальчика поражало его воспитателей; младший сын Рамзеса любил играть с Дозором, золотисто-желтым псом Фараона; несмотря на свой почтенный возраст, животное подчинялось всем капризам ребенка. Вместе они бегали за бабочками, которых никак не могли поймать. Затем Дозор потягивался и погружался в крепкий сон. Что касается нубийского льва, Бойца, он позволял Меренптаху гладить себя сначала с любопытством, затем с доверием.

Изэт жалела о времени, уже далеком, когда Ка, Меритамон и Меренптах забавлялись в фруктовом саду, наслаждаясь беззаботностью детства. Сегодня Ка учился в храме, а красавица Меритамон, которую некоторые высокопоставленные сановники уже просили выйти за них замуж, занималась священной музыкой. Красавица Изэт вспоминала очень серьезного мальчика, изучавшего иероглифы, и обворожительную девочку, игравшую на арфе, очень большой для нее. Это было вчера — счастье, теперь недоступное.

Сколько раз Изэт виделась с Долент, сколько часов провели они, говоря о Нефертари, о ее честолюбии и лицемерии? При мысли об этом у второй супруги царя кружилась голова. Уставшая от настойчивости Долент, она решила действовать.

На низком столике из смоковницы, украшенном нарисованными голубыми лотосами, Изэт поставила два бокала, наполненные соком цератонии. Тот, который она предложит Нефертари, содержал яд, убивающий постепенно. Когда через четыре, пять недель Великая Супруга Фараона умрет, ни у кого и мысли не возникнет обвинить Красавицу Изэт. Это Долент снабдила ее ядом, заверяя ее, что только божественный суд спросит с нее за смерть Нефертари.

Незадолго до захода солнца царица прошла в фруктовый сад: она сняла диадему, поцеловала Меренптаха и Изэт.

— Утомительный день, — призналась она.

— Вы видели царя, Ваше Величество?

— К несчастью, нет, Амени осаждает его делами, и я со своей стороны должна была решить тысячу и одно дело.

— Не изнуряют ли вас водоворот общественной жизни и ритуальные обязанности?

— Более, чем ты это представляешь, Изэт. Как я была счастливая в Нубии! Мы с Рамзесом не расставались, каждая секунда была восхитительна.

— Однако...

Голос Изэт дрожал, Нефертари была взволнованна.

— Ты страдаешь?

— Нет, но... я...

Красавица Изэт не могла больше сдерживать себя, она задала вопрос, жегший ей губы и сердце.