Мера любви - Бенцони Жюльетта. Страница 28

Катрин сделала реверанс, герцогиня перекрестилась и, поднявшись, с минуту смотрела на вошедшую молодую женщину с таким безучастным видом, словно не замечала ее присутствия.

— Мне сказали, что вы графиня де Монсальви, — произнесла она наконец. — Недавно мы встречались с человеком, носящим тo же имя. Вы родственники?

Сердце Катрин замерло.

— Я думаю, что речь идет о моем супруге, госпожа герцогиня. Он ранен, и я пытаюсь нагнать его. По этому поводу я и осмелилась просить у вас аудиенции. Ваше высочество не могло бы подсказать мне, где я его могу найти?

Елизавета сделала неопределенный жест.

— Откуда же мне знать? Он был здесь несколько недель назад и оставался в городе всего три дня. Он уехал сразу после неприятной сцены. И как раз успел на свадьбу…

— На свадьбу? Какую? — воскликнула Катрин, совершенно забыв про этикет. Герцогиня этого не заметила. Прекрасная молодая женщина, следующая по следам своего мужа, вызвала у нее любопытство.

— Моей племянницы, Жанны д'Арк, которая недавно вышла замуж за сеньора Роберта де Армуаза! До Катрин не сразу дошел смысл сказанного.

— Могу ли я попросить ваше высочество повторить еще раз то, что вы мне только что сообщили? произнесла она.

— Что здесь такого непонятного? Святая Дева, чудом спасшаяся из костра, соединилась узами брака с рыцарем и…

— Это слишком нелепо, чтобы быть удивительным, — резко заметила графиня де Монсальви, — но речь не об этом. Мне послышалось, что ваше высочество сказали «моя племянница»?

Герцогиня, посмотрев на дерзкую посетительницу, неожиданно любезно пустилась в пространные объяснения:

— Я сказала и готова повторить это столько раз, сколько вам будет угодно! Это несчастное дитя, осмелившееся покинуть убежище, где ее насильно удерживали, поведала мне тайну своего рождения, тайну, которая все объясняет: встречу с королем в Шиноне, доверие армий, ее непререкаемый авторитет, ее величие…

— Ах! Так это все объяснимо?

— Конечно! При первой встрече она шепнула королю, что является его незаконнорожденной сестрой.

— Его сестрой? Так просто! — заметила Катрин, испытывая необъяснимое желание рассмеяться…

— Так просто! Тайная дочь королевы Изабо и одного высокопоставленного сеньора. Она выросла на границе королевства у добрых людей по просьбе их господина! Вы же знаете, что у королевы не было никаких отношений с этим несчастным безумцем Карлом VI. Она испытывала одиночество и тяжесть на душе, тем более что обожаемый ею герцог Орлеанский был убит. Женщина искала утешения, без труда нашла его… но было невозможно признать его плоды… тогда…

Слушать это было больше невозможно, Катрин не сдержалась, резко прервав светскую болтовню герцогини. На этот раз ей было не до смеха.

— Жанна — дочь Изабо? Этой шлюхи Изабо? Девочка-ангел, возникшая из грязи. Вот, оказывается, что придумала это самозваная Дева, это ничтожество, осмеливающаяся выдавать себя за самое благородное, святое и чистое создание на земле после Девы Марии. И находятся люди, готовые верить этой бесстыдной лжи, этому грязному обману! Люди вроде Bac?

— Графиня! Я вам запрещаю…

— Ваше высочество, вы не можете ничего мне запрещать, — я не являюсь вашей подданной. Как принцесса, внучка императора, могла поверить в эти небылицы?

— Я доверяю своим глазам. Жанна приехала сюда в сопровождении старых знакомых, которые подтвердили ее происхождение. Почему же я не должна им верить? Дерзко и неосмотрительно с вашей стороны являться сюда с этой обличительной речью и сеять раздор…

— Госпожа герцогиня, я не сею раздор. Я вижу теперь, что этой женщине удалось убедить вас и завоевать ваше сердце. Но клянусь Богом, я не попадусь в эту ловушку. Скажите мне только, где она, и я добьюсь от нее правды.

Герцогиня от возмущения сделалась пунцовой. Катрин пришла в голову мысль, что она рискует своей головой, но терять ей было нечего. Елизавета воскликнула:

— Вам не надо далеко ходить. Жанна здесь. Вы ее сейчас увидите, и я клянусь, что вы не выйдете отсюда, не раскаявшись в вашем наговоре и стремлении очернить мою подопечную. Вы признаетесь тогда, что вами двигала ненависть покинутой женщины… Ваш супруг…

— Если вашему королевскому высочеству будет угодно, не будем вмешивать сюда графа де Монсальви, — холодно заметила Катрин. — Вернемся к этой женщине. Если она здесь, я умоляю ваше высочество послать за ней, и пусть она повторит здесь свою историю.

— Хорошо!

Елизавета де Герметц хлопнула в ладоши. Появилась та же полная женщина, которая привела сюда Катрин.

— Госпожа Жанна, должно быть, в оружейной мастерской, — произнесла она по-французски. — Приведи ее, Батильда.

— Я попрошу вас лишь об одном, — живо добавила Катрин, — не упоминайте моего имени, это может ее насторожить!

— Не беспокойтесь, Дочери Бога нечего опасаться! — высокомерно ответила герцогиня.

На минуту воцарилось молчание. Герцогиня, словно забыв о своей посетительнице; снова опустилась на колени и принялась молиться, как будто была одна. Укрывшись в стенном проеме, Катрин с разочарованием наблюдала за этой женщиной.

Она была более высокого мнения о герцогине.

Графиня де Монсальви думала найти в ней больше великодушия, силы духа и понимания. С какой легкостью и немыслимой доверчивостью она поверила не правдоподобным вымыслам авантюристки. Раз Жанна руководила принцами, она должна сама быть королевской крови..

За дверьми послышались громкие шаги. Открылась дверь, и показался силуэт, скорее принадлежащий юноше, одетому в роскошные одежды из белого шелка и голубого бархата. Когда на вошедшего упал луч света, Катрин отпрянула. будто от удара, трижды перекрестилась, отказываясь верить своим глазам, так как перед ней было лицо Жанны.

Катрин не могла прийти в себя. Это было наваждением. Подобное сходство было от Бога… или от дьявола! В таком случае, нет ничего удивительного, что даже здравомыслящий Арно де Монсальви обманулся.

Елизавета де Герметц поднялась с колен и повернулась к вошедшей особе.

— Дитя мое, — начала она ласково, — кое-кто хочет вас видеть.

— Правда, госпожа? И кто же это?

Катрин бесшумно приблизилась к девушке, очарование исчезло: голос самозванки сильно отличался от голоса настоящей Жанны. Неопытное ухо могло бы этого и не заметить, но тонкий слух Катрин на этот раз помог ей определить подлог. В этом голосе слышались металлические нотки, несвойственные чистому и нежному тембру Жанны.

Подойдя поближе, Катрин отметила еще одно различие: цвет глаз. Глаза истинной Жанны были небесно-голубого цвета, а у этой женщины — с зеленоватым оттенком.

Катрин внезапно почувствовала себя необыкновенно сильной и уверенной: самозванка посмотрела на нее.

— Ну что, дорогая? торжествующе спросила ее герцогиня. — Что вы теперь скажете?

Катрин лишь улыбнулась, в ответ и, обращаясь к вошедшей девушке, спросила:

— Вы меня узнаете? Та рассмеялась.

— Это я вас должна узнавать? А я думала наоборот. И почему, собственно говоря?

— Потому что, если вы действительно Жанна, вы меня знаете…

— Я? Я вас… — не закончив, она воскликнула:

— Боже, какая же я глупая! Конечно же, мы знакомы! Вы слишком красивы, чтобы вас можно было забыть. Мы встречались при дворе короля Карла?

— Браво! — захлопала в ладоши герцогиня. — Конечно, вы познакомились с госпожой де Монсальви при дворе и…

Она замолчала, заметив, что нарушила данное слово, но было уже слишком поздно. Вошедшая женщина победно улыбнулась. Герцогиня подошла к ней, раскрыв объятия.

— О! Не только при дворе, мы также встречались и при довольно тяжелых обстоятельствах, не так ли? В Руане, где вы все испробовали, чтобы спасти меня… Вы не знали, что это удастся другим…

Катрин про себя посетовала на болтливость мужа. Без сомнения, он поведал эти подробности так называемой Жанне. Тем сложнее будет разоблачить ее. Оставалось узнать, до какой степени он ей доверился.

— Действительно, — спокойно ответила она, — мы с супругом пытались спасти Жанну, но она нас заметила, лишь поднимаясь на костер, а нам пришлось увидеть ее последние мучения. Я видела, госпожа герцогиня, своими собственными глазами, как ее привязали к столбу. Палач разогнал пламя, чтобы все могли убедиться, что это Жанна. Ее платье было в огне, тело кровоточило. Это действительно была Жанна. Я до сих пор слышу ее предсмертный крик и мольбу к Богу!