Перст Божий - Эмар Густав. Страница 24

— Дай Бог, Твердая Рука! Спасибо вам за все, что вы сделали. Ну, а сейчас как нам быть?

— Сию же минуту отправиться на асиенду дель-Охо-де-Агуа; к счастью, донья Энкарнасьон в обмороке: значит, она не страдает пока. Когда она очнется, надо будет выдумать какую-нибудь историю, чтобы объяснить ей причину отсутствия доньи Хесус. Во всяком случае, постарайтесь скрыть от нее правду, а то это ужасное открытие убьет или сведет ее с ума. Чувствуете ли вы себя достаточно сильным для этого, друг мой?

— Я понимаю вас, не беспокойтесь; я точка в точку последую вашему совету и обману бедную мать. Ну, а вы?

— Я обещаю вам сделать все возможное, чтобы освободить донью Хесус и возвратить ее в ваши объятия сегодня же. Надеюсь, Бог поможет мне.

— Отправляйтесь, дорогой мой, слушайтесь своего внутреннего голоса; я полагаюсь на ваше благородство и ваше знание пустыни.

— Надейтесь, — ласково проговорил охотник. — Я почти уверен в успехе.

Твердая Рука приказал устроить носилки, на которые уложили все еще бесчувственную донью Энкарнасьон, и все двинулись к асиенде.

Когда люди дона Порфирио скрылись за поворотом тропинки, Твердая Рука послал еще несколько человек на разведку, потом сел у подошвы горы, зажег трубку и стал курить, поджидая Ястреба.

Прошло несколько часов; разведчики возвращались один за другим. Судя по их донесениям, бандиты под влиянием паники рассеялись в разные стороны, и навряд ли скоро опять соединятся.

Это были хорошие новости. Твердая Рука остался ими доволен.

Наконец около четырех часов появился сам Ястреб.

Он был спокоен и невозмутим, как всегда.

Молча присев напротив Твердой Руки, он принял от него трубку, покурил минуты две-три, потом возвратил ее обратно с поклоном.

Твердая Рука покурил тоже в свою очередь; трубка переходила из рук в руки, пока не выкурили весь табак; но оба все еще молчали.

Эта церемония строго соблюдается среди индейцев.

— След не длинен, легко отыскался! — сказал охотник презрительно.

— Значит, удача? — спросил Твердая Рука.

— Эти воры — дрянные собаки, не сумели даже скрыть своих следов!

— Где кончается след?

— В трех или четырех выстрелах от леса.

— Так близко от нас! Вот дураки-то!

— Они мертвые.

— Мертвые? Кто же их убил, не вы ли, вождь?

— Нет, не я!

— А девушка?

— Лилия-Роза освобождена белым охотником.

— О каком охотнике вы говорите?

— Черный Орел! Тот самый, которого белые зовут Горячем Сердцем.

— Как! Горячее Сердце здесь? Вы ошибаетесь, вождь!

— Ястреб видел его и слышал щебетанье мелодичного голоска Лилии-Розы, разговаривающей со своим другом.

— Значит, девушка спасена?

— Да, Черный Орел убил диких собак, только один остался в живых.

— Славу Богу! Горячее Сердце человек честный, девушка, оставаясь с ним, не подвергается никакой опасности.

— Черный Орел обладает сердцем льва; к тому же, он любит Лилию-Розу.

— Так; но этого не может быть! Ведь он ее не знал раньше!

— Уши Ястреба были открыты; он все слышал; Черный Орел давно знаком с Лилией-Розой.

— Странно! Ну, а вы не знаете, намеревается ли Горячее Сердце возвратить нам девушку?

— Ястреб ничего подобного не слыхал; молодые люди болтали и ели, сидя на лужайке у разведенного огня. Ястреб знал, что его отец, Твердая Рука, ждет его с нетерпением, и он поспешил прилететь к нему. Доволен ли мой отец?

— Вполне доволен, вождь; благодарю вас! Эти молодые люди весело болтают, забывая все на свете, а их родители плачут и отчаиваются! Надо пойти прервать их сладкий сон; увидев нас, они проснутся.

В пять минут охотники и воины сели на лошадей и стали спускаться с крутых склонов Марфильского ущелья.

Как раз в это все время дон Руис и донья Хесус выезжали с лужайки на асиенду дель-Охо-де-Агуа.

Всадники спустились с горы галопом и в четверть часа проскакали все расстояние, отделявшее их от равнины.

В девяти сотнях метров от леса по знаку Твердой Руки всадники приостановились, положив свои ружья поперек седел.

Сам же Твердая Рука загарцевал по направлению к лесу. Но едва он проехал несколько метров, как дон Руис показался из леса на своем Негро, проделывавшем всевозможные скачки и прыжки.

Так же, как и Твердая Рука, он бросил свое оружие.

Оба охотника продолжали гарцевать, приближаясь друг к другу, пока не съехались, а съехавшись, они тотчас же обменялись дружеским рукопожатием.

— Как я рад встретить такого знаменитого охотника, как Твердая Рука! — сказал молодой человек, вежливо раскланиваясь.

— И я счастлив, что случай натолкнул меня на моего молодого и храброго друга, Горячее Сердце! — не медля ответил Твердая Рука, кланяясь в свою очередь.

— Не трудитесь, друг, искать след похитителей доньи Хесус! Господь уже указал их мне; негодяи убиты.

— Я знаю, что Горячее Сердце спас донью Хесус. Приношу ему благодарность от имени родителей и друзей прелестной девушки.

— Откуда Твердая Рука мог узнать это? — спросил дон Руис, удивившись.

— Горячее Сердце не скрывался, ему не от кого было прятаться! — ответил с улыбкой Твердая Рука. — Ястреб разыскал след, пошел и увидел там молодого охотника, разговаривающего и закусывающего с доньей Хесус. Не правда ли?

— Правда, — ответил, улыбаясь, молодой человек, — Ястреб — умная голова и верный глаз.

— Горячее Сердце собирался выехать из леса?

— Да, чтобы поскорей возвратить донью Хесус ее родителям, которые оплакивают ее.

— Я был уверен, что Горячее Сердце благороден и великодушен, как и его отец, дон Фабиан.

— Вы мне доставляете огромное удовольствие, Твердая Рука, сравнивая меня с моим отцом; я стараюсь подражать ему, но мне еще далеко до него!

— Вы еще молоды, Горячее Сердце, и перед вами хорошие примеры.

— Так как вы здесь, Твердая Рука, то не возьметесь ли вы доставить донью Хесус до Охо-де-Агуа?

— Нет, извините, я этого не сделаю, несмотря на то, что я — близкий друг отца этой девушки.

— Почему же?

— Потому, мой юный друг, что я не хочу лишать вас радости самому возвратить отцу и матери дитя, которое вы спасли.

Дон Руис покраснел от удовольствия.

— Как же я пойду туда? — смущенно сказал он. — Я почти не знаком с доном Порфирио и доньей Энкарнасьон. Передайте им, что я счастлив, спасши горячо любимую ими дочь и что я попросил вас отвезти ее.

— Нет; это ваш долг, хотя он так труден для вас, — пошутил Твердая Рука и добавил, — я обращаюсь теперь не к Горячему Сердцу, славному охотнику, а к дону Руису Торрильясу де Торре Асула, заслуженному кабальеро; дон Руис не может уклониться от этой обязанности.

— Вы серьезно так думаете, Твердая Рука? Ведь вы тоже — кабальеро и даже из наиболее знатных!

— Вот именно в качестве такового я и говорю вам, дон Руис!

— Хорошо, раз это так, я согласен!

— Наш путь не долог.

— Мы едем вместе?

— Конечно!

— Значит, все к лучшему, Твердая Рука?

— Да, если я и не хотел бы теперь ехать на асиенду, то отправился бы туда нарочно для вас.

— Для меня? По какому поводу?

— Потому что мне надо сообщить вам о некоторых весьма важных делах, которые вам необходимо знать.

— Я не понимаю вас.

— Что вполне естественно; но ведь вы не отказываете мне в разговоре?

— Ни в коем случае, я очень рад поговорить с вами, когда хотите.

— Я вас ловлю на слове, дон Руис! Сегодня вечером мы переговорим!

— Хорошо, итак до вечера, сеньор; а теперь позвольте мне пойти успокоить донью Хесус: она ждет моего возвращения.

— Это правда. Идите скорей, дон Руис; вы найдете меня на этом самом месте.

— Через пять минут мы с доньей Хесус будем здесь. Охотники обменялись опять рукопожатиями; дон Руис

поворотил лошадь и во весь дух помчался к лесу, в котором на минуту скрылся и затем сейчас же показался оттуда в сопровождении девушки.

Донья Хесус совсем мало знала Твердую Руку. Она видела его в Пальмаре только один раз, но слышала о нем много хорошего, в особенности от своего отца: а потому ей хотелось ближе познакомится с ними.