Леонардо да Винчи - Гастев Алексей Алексеевич. Страница 86

Родится от малого начала тот, кто скоро сделается большим; он не будет считаться ни с одним творением, мало того, он силою своей будет в состоянии превращать свое существо в другое. Об огне.

Архитектор из Болоньи, которого звали Франческо, желая поместить свое имя на архитраве выстроенного им здания, сделал это следующим образом: сначала высек рельефом фигуру св. Франциска Ассизского, а за ним поместил изображения арки, крыши и башни, также рельефные. Поскольку арка по-итальянски будет arco, крыша – tetto и башня – torre, из корней составляется слово architettorre, a все в целом означает: Франческо-архитектор. Имеются письменности, как египетская, когда простейшие картинки обозначают слоги, но при чтении смысл снимается, а звучание остается, так что древнего египтянина приходится считать изобретателем ребуса, служащего теперь для забавы.

Составленный Мастером ребус открывается изображением льва, охваченного языками пламени; в следующей, настолько же ловко набросанной картинке тот, у кого есть воображение и наблюдательность, увидит колоду для разделывания мясных туш, вернее, две колоды, чтобы показать множественное число. В Ломбардии такая колода называется desco, отсюда множественное – desci. Языки пламени понадобились, чтобы после leon, то есть лев, вышло ard, ardere, гореть или пылать, что также и в обыденной речи иной раз используется в переносном смысле: пылать страстью, гневом или еще как-нибудь. Из всего этого вместе получается leon-ard-desci, или леонардески, как называют последователей, учеников и прилежных подражателен великого Мастера, наиболее ловко подделывавшихся под его руку и подражавших также одежде и поведению, чтобы, переезжая с места на место, распространять его влияние по всему свету. Иначе говоря, пылающий лев передает жар души своим произведениям, которые затем его излучают, тогда как другие восприимчивые души им зажигаются и разносят пламя вокруг, как светильник на ветру, если придерживаться Алкуина. Только иные светильники от слабого дуновения гаснут, иные же разгораются и при сильном порывистом ветре. Вместе с этим если вьющиеся золотистые волосы отчасти соответствуют гриве, то высокий звонкий голос флорентийского Мастера близко не подходит к рыканью льва, тогда как повадками Леонардо скорее напоминает лисицу. С другой стороны, громадное произведение требует от исполнителя львиной силы – не так из-за площади, которую оно занимает, как из-за его глубины: каким шестом ни попробовать, вряд ли обнаружится дно.

Пророчества, басни и ребусы служат удовольствию Мастера и утешению его господина и необязательно содержат мораль. Держа перо на весу над четвертушкою бумаги, Леонардо медлит, подобно примеривающемуся к снарядам жонглеру; затем необычным для него способом, то есть слева направо, он пишет:

– Che po?

Чуть выше быстрым угловатым контуром, так что рисунок напоминает какой-то значок или египетский иероглиф, изображает берцовую кость. Получается che posso, потому что кость по-итальянски – osso.

Леонардо затем начертил нотную линейку и на ней значками, принятыми у музыкантов, – фа и ре; подумал и нарисовал седло – вместе с родовою частицей это будет la sella. Написал буквами fe, что само по себе ничего не означает; нарисовал мерную кружку – такими пользуются при раздачах продовольствия беднякам: как и самая мера, она называется миною. Изобразил епископскую митру, написал букву l и заключил изображением сердца. И все это так бегло, что могло показаться, будто он имеет привычное знание какого-то алфавита наподобие египетского, и поэтому больше заботится о смысле, но не о способе, каким его подает.

– Che posso se la femina mi tra el core? – Что я могу сделать, если эта женщина взяла мое сердце? – прочитали Леонардо и герцог в два голоса, и Моро весело засмеялся, что прозвучало довольно дико в помещении, из-за траура обтянутом черной тканью.

Проходящий под знаком Козерога декабрь относится к несчастливым месяцам, и это азбука астрологии. Последнюю неделю перед рождеством мессер Амброджо да Розате провел, уединившись в Павии, в западной башне замка, откуда наблюдал небо, сверяясь с астрариумом, звездными часами, чтобы определить срок предстоящего в январе, под Водолеем, соединения Марса, Юпитера и Сатурна, имеющего великую важность для Сфорца. Поскольку события все же могут повернуться либо так, либо эдак, мессер Амброджо не стал полностью опубликовывать свои наблюдения – не был так глуп, как те предсказатели, которые, рискуя прослыть обманщиками, распространяются с излишней подробностью о недостоверном. Он только объявил, что в наступающие дни нового, 1494 года синьоре герцогине следует воздерживаться от резких движений, так как на восьмом месяце созревания плода это бывает опасно. В канун св. Обрезания Беатриче и в самом деле не танцевала; однако в следующий затем праздник имени Христова отплясывала, словно сорвалась с цепи. Да и как ей было не радоваться, если Лодовико Моро добился императорской инвеституры и законная герцогиня Миланская нарочно празднует это событие в Павии? Но тут случилось, о чем было предупреждение: спустя два часа как родился мертвый ребенок, герцогиня умерла от потери крови, и вместо ожидавшегося с большим нетерпением карнавального шествия из Павии в Милан потянулось другое, угрюмое и печальное.

После похорон Моро велел обтянуть черным сукном помещение в башне миланского замка и оттуда не выходил, а пищу ему приносили. Побыв в одиночестве, герцог затем стал призывать сведущих и остроумных людей, чтобы те объясняли ему необходимость случившегося или каким-нибудь другим способом его утешали. Показывая герцогу Моро сделанные с умерших беременных анатомические рисунки, Леонардо настолько красноречиво пояснял их содержание, что слушателю оставалось вообразить, будто ему самому угрожает опасность от неправильного развития плода, тем более Моро с его бледным лицом, длинными волосами и расширяющимся книзу большим животом имел сходство с беременной женщиной.

В то время как Гиппократ советовал излечивать робость опасностью, а понос – чемерицей, вызывающей сильное расстройство пищеварения, – такой способ называют гомеопатией от греческого омeйон – подобный и патос – болезнь, – другие врачи призывают лечить неудовольствие радостью и душевную боль развлечением и удовольствиями. Леонардо воспользовался обоими способами.