Леонардо да Винчи - Гастев Алексей Алексеевич. Страница 88

Примечай движение на поверхности воды, которое походит на волосы, обладающие двумя движениями: одно зависит от веса пряди, а другое – от линии завитков. Точно так же вода имеет свои водовороты, одна часть которых зависит от импульса главного течения, а другая – от падающего и отраженного движения.

Настолько острого внимательного зрения нет у других наблюдателей, как нету у них ни поднаторевшего в сопоставлениях скорого разума, ни чудесной способности рук, позволяющей с наибольшей достоверностью и правдоподобием изображать всевозможные движения воды, какими болотистая влажная местность как бы внезапно закипает после дождя, когда едва различимые в обычных условиях действия и движения удесятеряются; ни, наконец, легкой походки, тем более удивительной, если под ногами отважного путешественника почва колеблется, как бы раздумывая, поглотить храбреца или над ним посмеяться.

Если на поверхность черного водяного окна пробивается донный ключ, впечатлительному человеку его клубящиеся желваки напоминают меняющиеся разнообразные выражения лица; в то время водоросли и трава – это как бы намокшие волосы утопленников; расположенные близко к поверхности воды и колеблемые течениями, они дают рисовальщику правильные указания, как надо действовать, – редкостный случай, когда штрих и линия осуществляются самой природой. А это отчасти помогает смириться с доступностью для человека поистине дьявольского мастерства, видного в рисунках Леонардо, относящихся к науке гидродинамики и изображающих волны, течения, водопады, всплески и прочее. И ведь как способность сочувствия и сострадания дает Леонардо обнаруживать и понимать возможности движения фигуры человека и выражение лиц, таинственная и непостижимая родственность стихии воды позволяет участвовать в ее играх, разбиваясь на тысячу брызг вместе с водопадом, ворочаясь с тинистой болотною жижей или весело струясь под солнцем вместе с каким-нибудь ручейком. Впрочем, некоторым образом родственность показывалась в его внешнем виде – прежде другого в его золотистой, струящейся равномерными волнами и отчасти прозрачной бороде, тем более удивительной и необычной в Милане, где едва ли не со времен Фридриха Барбароссы, [43] что значит Рыжая борода, из презрения и ненависти к варварам все без исключения граждане брились. Заказывая для себя одежду, Леонардо предпочитал ткани шелковистые и переливчатые, как подкладка его плаща, не имеющая, подобно воде, определенного собственного цвета. Что касается поведения и деятельности флорентийского Мастера, тут равно замечательны обширное место, которое занимает в его записях и размышлениях стихия воды, ее движения, свойства и практическое использование, и готовность прервать каждое другое занятие ради того, чтобы быть к ней поближе.

В свое время граждане города Виджевано подарили герцогу Франческо Сфорца две тысячи перт земли, которою сами не пользовались. Моро по дешевой цене прикупил у них еще столько – таким образом, заболоченная и на возвышенностях покрытая подобными обнажившейся кости плешинами, заросшая кустарником местность между реками Тичино и Сесия, называемая Ломеллина, оказалась в фамильном владении Сфорца. После кончины герцогини Миланской намерение Моро – здесь, видно, сказывалось первоначальное деревенское происхождение знаменитой династии – внедрить культуру тутового дерева на пустующих землях окрепло. И вот громадная пустошь во многих местах размечена посредством кольев с флажками, из которых иные выцвели от непогоды без всякой пользы, тогда как другие пригодились, чтобы согласно с разметкой устраивать канавы, лотки и заслонки как лучше для земледелия. Метафорически такую разметку флажками можно истолковать как предварительный план науки гидродинамики, а дальнейшая разработка есть дело времени, упорства и удачи исследователя.

Проводя дни с землекопами и плотниками, Леонардо с закатом солнца возвращался в гостиницу, но занятия его тем не заканчивались, и он оставался за письменными принадлежностями далеко за полночь – жар дневных размышлений и опыта исходил, преобразуясь в буквы, слова, цифры и чертежи. Не так ли нагретый солнцем камень излучает до самого рассвета тепло?

В капле воды, вполне округленной, можно наблюдать много разнообразных случаев деятельности водной сферы, как она заключает внутри себя тело Земли, не нарушая сферичности своей поверхности. Пусть будет взят свинцовый кубик величиною с просяное зерно и на очень тонкой нитке, на которой он подвешен, пусть он затем будет погружен внутрь такой капли. Окажется, что капля не потеряет своей шаровидности, хотя и возрастет на величину заключенного в ней кубика.

Остроумный пример и аналогия громадной Земли и ничтожной капли вполне убедительны и даже достойны древних философов, по обыкновению размышлявших перед каким-нибудь красивым мраморным портиком, вдалеке от практического дела. Сравнительно с древними, озиравшими мир как бы с вершины Олимпа и имевшими склонность к отвлеченному умствованию, Леонардо большею частью не парил так высоко, и его размышления сохраняли, можно сказать, всю влажность полей, питавших его наблюдательность.

Результаты работ по улучшению пустующих и негодных земель в долинах Ломбардии и еще где бы ни было, без сомнения, одно из важнейших произведений Мастера. И как это относится к любому другому произведению, в способах, которыми оно осуществляется, и в его окончательной внешности отражаются манеры и привычки творца и все его качества. К полотну, растянутому через Ломбардию, к уставленной сообщающимися сосудами громаднейшей скатерти Мастер притрагивался то здесь, то там, ограничиваясь другой раз незначительными исправлениями; или внезапно предпринимал какую-нибудь решительную переделку, противоречащую первоначальному плану; или, собравшись с учениками и помощниками, отъезжал из Милана, кажется, ради одного только обдумывания, ничего не меняя и не увеличивая количество сделанного. Таким образом, работа неизменно оставалась открытой для продолжения, как и в трапезной леса оставались неразобранными, а принадлежности живописца ожидали его, когда бы он ни явился. Такого обычая Мастер придерживался все шестнадцать лет, проведенные им в Милане без перерыва: пустыри Ломеллины занимают только часть полотна, исправляется также земля возле Павии, расширяется русло канала Мартезана, доставляющего в Милан воды реки Адды вместе с грузами с севера, – словом, начальнику орошения и водных путей флорентийцу Леонардо да Винчи заботы достаточно, как и материала для размышления и выводов.