Сыщица начала века - Арсеньева Елена. Страница 72

Нижний Новгород. Наши дни

Что будет? Неужели их убьют – убьют сейчас?!

И вдруг Алена забыла обо всем, ощутив, как чьи-то пальцы коснулись ее рук. Чьи-то дрожащие, неловкие, холодные пальцы.

Да ведь это Света!

Так… никто не окликает их, не приказывает отойти друг от друга. Все тихо. Значит, в комнате никого нет. Их похитители вышли – наверное, чтобы решить, что делать с пленницами дальше. Ну что же – значит, у пленниц есть лишняя минута попытаться взять свою судьбу в свои руки.

Для этого эти руки надо прежде всего освободить.

Света шарила по запястью Алены, пытаясь сорвать пластырь, но напрасно, вслепую это сделать трудно. А вот расклеить рот будет полегче. Алена опустилась на корточки и подставила лицо под руки Светы. К счастью, та оказалась сообразительной и принялась цеплять кончиками пальцев края пластыря.

Вот беда! Врачи коротко стригут ноги, Свете никак не подцепить липкий край!

Поменялись. У Алены ногти были довольно длинные, дело сразу пошло веселей, но на щеках у Светы определенно останутся царапины.

Ладно, это ничего, до свадьбы заживет.

Послышался громкий облегченный вздох Светы, потом шепот:

– Алена, получилось! Что теперь? Я попытаюсь распутать свои руки, потом помогу тебе?

Алена закивала, промычала что-то утвердительное и заставила себя набраться терпения. Казалось, Света довольно долго не могла освободить руки. На самом деле, наверное, едва ли прошла минута, а она ликующим шепотом воскликнула:

– Готово! Теперь глаза… ой, больно! Давай скорей свои руки.

Ее пальцы терзали пластырь на Алениных запястьях, а она думала: хорошо, что это не скотч, его отклеить было бы еще труднее. И вдруг ни с того ни сего вспомнила, что почти такая же сцена была описана в дневнике Елизаветы Ковалевской. Там тоже двое развязывали руки друг другу… Вот это совпадение!

К несчастью, оно не одно…

В этот миг пластырь упал с ее запястий, и Алена чуть не взвыла от облегчения. Но оно было просто ничто по сравнению с блаженством, которое она испытала, когда содрала пластырь с губ и глаз и увидела напротив потную, красную, но оживленную Светину физиономию.

Свободны! Почти…

В комнате полумрак – окна плотно завешены.

Света кинулась к окну, развела в стороны шторы – и тут же издала короткий разочарованный стон. Алена глянула – на окнах решетки. Ну, этого надо было ожидать. Их не оставили бы одних в комнате, где можно вылезти из окна. Слишком много хлопот, слишком серьезно подготовились похитители, чтобы дать им возможность просто так сбежать.

Сбежать из…

Откуда?

Алена огляделась. Комната как комната, метров пятнадцать. Самая обыкновенная, необжитая, неуютная, из мебели в ней всего лишь стол, два кресла. Обои самые простые. Большие часы на стене.

Странно… Опять ощущение, будто она уже видела все это. Привычное dеjа vu!

Дверь закрыта. Она выкрашена белой краской и вся как-то странно истыкана примерно на высоте человеческого роста.

Что это такое?

У Алена вдруг закружилась голова. Она уткнула лицо в ладони. Что-то проплыло в голове, какое-то воспоминание… о чем?

– Посмотри! – послышался шепот Светы. – Ты только посмотри!

Алена открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд. Что-то синеет за решеткой, а позади – что-то сереет. Так… сереет двухэтажное длинное здание, синеет чей-то памятник. Да ведь это Ильич! Бюст Ленина стоит спиной к зданию школы!

– Невероятно! – прошептала Света. – Мы на улице Мануфактурной! В том самом доме!

Алена отвернулась от окна и уставилась на дверь, испещренную десятками меленьких дырочек.

Света узнала дом, а она узнала квартиру.

Так, значит, Алена кардинально ошиблась в своих аналитических выкладках. Отнюдь не сторонники Чупа-чупса, не защитники его «честного имени» завезли их со Светой сюда. Наоборот, здесь замешаны его враги, а может быть, и убийцы. Ведь именно на этой двери висел его портрет, утыканный метко брошенными дартами!

Вот они – следы дартов на двери. Словно отметины беспощадных пуль на стене, около которой расстреляли преступника…

Алена ошеломленно смотрела на эту истыканную остриями дверь, и вдруг она распахнулась.

Какой-то человек стоял на пороге и смотрел на них изумленно. Алена увидела его лицо, споткнулась от неожиданности, услышала потрясенное Светино восклицание, успела осознать, что ей ничего не мерещится, как бы невероятно ни было то, что она увидела, – и в ту же минуту дверь с силой захлопнулась, а из-за нее раздался сдавленный голос:

– Скорее ко мне! На помощь!

Алена ударилась о дверь, но тот человек был сильнее, дверь только слегка подалась и снова захлопнулась, а потом послышался топот двух пар ног, ее подперли еще надежней, и Алена билась напрасно, попусту, а с той стороны задыхающийся, хриплый голос кричал:

– Прекратите! Отойдите от двери, иначе стреляю!

Света вцепилась в ее руку, потащила куда-то в угол, но Алена вырвалась. Как всегда в минуты настоящей опасности, ею овладела не то чтобы смелость, а некая рассудительная холодность. Буйное воображение, которое было для нее источником несуществующих проблем и страхов, отключалось, на смену приходила сугубая логика. Именно поэтому Алена снова подскочила к двери и крикнула:

– А пистолеты у вас с глушителями? Никто не услышит выстрелов? И куда денете трупы? На «Скорой» вывезете? Под звуки сирены?

Света всхлипнула, прижала к лицу кулаки.

Алена оглянулась на нее. Да, черт… если для нее было потрясением увидеть этого человека, то каково Свете узнать, что один с тех, с кем она проработала столько лет, кого считала своим, совершенно своим, замешан в ее похищении!

Мало того, что их предал фельдшер Костя. В компании похитителей – Виктор Михайлович Суриков! Тот самый шофер, который с первой минуты возненавидел Алену. Который не далее чем сутки тому назад предупреждал ее, чтобы не лезла к Денисову…

А может быть, Чупа-чупс и его сторонники либо ненавистники тут вообще ни при чем? Может быть, Сурикова наняла жена Денисова, чтобы отвадил от супруга шалую бабенку?

Бред? Да ведь и ситуация совершенно бредовая! Сейчас, пока нет совершенно ничего конкретного, можно предположить любую причину их захвата, самую нелепую.

Но если так, если дело только в разборках с Аленой, зачем было тащить сюда Свету?

Под руку попалась? Нет, едва ли. В том-то и штука, что опасность в них обеих. А вместе они опасны лишь постольку, поскольку знают о кассете. И мы опять возвращаемся на круги своя – к Чупа-чупсу…

Пока мысли цеплялись одна за другую, за дверью слышался торопливый шепот. Видимо, похитители наспех совещались, обсуждали нештатную ситуацию, поломавшую их планы.

Алена суматошно огляделась. Кинуться к окнам? Решетки не решетки, но можно разбить стекло и поднять крик. Напротив школа – правда, теперь там полная тишина, наверное, идет урок, дети в классах, но все равно – вдруг кто-нибудь услышит крик, увидит, как выбили стекло?

А если не увидит и не услышит? Если похитители и впрямь решатся стрелять? И только синий Ильич станет свидетелем гибели двух женщин.

Между прочим, трупы на «Скорой» и впрямь можно вывезти куда угодно. А эта квартира… Она не похожа на обжитое человеческое жилье, слишком безлика. Очень может статься, что ее просто сняли, и, как это частенько бывает, вовсе не для тех людей, которые вели переговоры с хозяевами. То есть у похитителей есть все шансы замести следы, если они станут еще и убийцами.

Не хотелось бы.

Дверь распахнулась.

На пороге встал человек с пистолетом.

Это был не Суриков. Это был тот самый человек, который курил у подъезда, а потом пихал ствол пистолета в шею Алене. Плотный мужчина лет сорока с самым обыкновенным лицом не слишком-то выразительной лепки. Коротко стриженные волосы, тяжеловатое, кряжистое тело. Он снял свое длинное пальто и кепку и остался в черных джинсах и сером свитере. Алена почти не удивилась при виде его, потому что ожидала чего-то в этом роде с тех самых пор, как узнала комнату. Ну да, тот самый метатель дартов…