Твой враг во тьме - Арсеньева Елена. Страница 49
– Насчет никудышненького объекта – позвольте с вами не согласиться, – сказал тогда Дмитрий, нажатием кнопочки на пульте изгнав Фордика из комнаты и опрокидывая Лёлю на подушки. – А что до браслетика – будет тебе браслетик!
Сказал – и забыл, и не вспоминал до той минуты, пока не увидел эту хорошенькую штучку в Янтарном.
Но как, как могло случиться, что этот браслет, уникальный, опытный, единственный экземпляр, очутился на руке у дочери убитого человека? Нет, это совпадение. Может быть, та барышня Гретхен соврала в целях повышения покупательского спроса и браслетиков таких на территории бывшего Союза – завались? Конечно, именно так и есть, иначе какая может быть связь между убитым, браслетом на руке его дочери и пропавшей Лёлей?
Никакой нет связи. Кроме одного пункта: у Лёлиных родителей дом в той же деревне, где жил убитый Владимир Мордюков.
Все-таки совпадение, на которое не стоит обращать внимание? Конечно! Натяжка еще похлеще, чем в том фильме с Фордиком? Разумеется!
Дмитрий кивнул и быстро шагнул к крыльцу, на которое уже вышли трое мужчин, только что занесших в дом потерявшую сознание Жанночку. Среди них был и местный Анискин.
«Савельев, Кузнецов или Липко?» Кто из них?
– Товарищ капитан, – негромко окликнул Дмитрий. – Разрешите на два слова?
Мужики с неудовольствием уставились на него.
– А нельзя ли погодить, товарищ? – по-старинному сказал Анискин. – Тут такое дело… Соседа хороним, как-никак, однокашника.
Дмитрий молчал, неуступчиво глядя в зеленовато-прозрачные, будто крыжовник, глаза участкового.
– Ну ладно, Кузя, давай по-быстрому, – недовольно буркнул один из мужиков. – А то без тебя Мордаху закопают – куда это дело годится?
«Кузя – значит, он Кузнецов, – догадался Дмитрий. – А Мордаха – это убитый Мордюков. Они тут что, все в одной школе учились? Да конечно, как же иначе, в деревне-то!»
– Ну, слушаю, – вздохнул капитан Кузнецов, спускаясь с крыльца. – Что там у вас, товарищ? Надеюсь, дело важное, потому что…
– Речь идет об убийстве, – негромко сказал Дмитрий.
Любочка Дьякова. Июль, 1999
До завтра и в самом деле ничего не произошло – зря Любочка так уж колотилась. Когда Асан пришел – как всегда, в девять вечера, – она с торжеством предъявила диск, а сама начала накрывать ужин. Асан тем временем включил свой маленький компьютерчик, в сотый раз напомнив Любочке, что он называется ноутбук.
«Ноутбук, ноутбук, ноутбук», – зубрила она про себя, как таблицу умножения, но больше думала о том, разрешит ли ей Асан глядеть, как мужики с мужиками это самое делают.
За спиной вдруг забухало – тяжело, роково. Любочка оглянулась. Косматый – волосы даже из ушей торчали, ей-богу! – молодой мужик с огромными, дико вытаращенными черными глазами, качественно выкликал на мотив старой, всенародно любимой песенки «Мамми блю»:
«Ом мани! Ом мани пад ме хум, о падме хум!»
Глуховато, задушевно вторил хор полуголых девчат:
«Ом мани, мани, мани…»
И снова взревывал белотелый, с жирком, певец:
«Ом мани! Ом мани пад ме хум, о пад ме хум!»
– Зайка, что ли? – пригляделась Любочка. – Он самый. Это по-каковски же он шпарит? Опять по-еврейски, что ли? А, по-английски: мани-мани… Деньжат ему, что ли, баба его не дает, что он тоже про мани-мани блажит?
И вдруг музыка стихла, всероссийского попугая словно корова языком слизнула с экрана, а вместо него побежали по тусклому фону ровные строчки букв и цифр.
– Камасутра, что ли? – склонилась Любочка к экрану. – Тьфу ты!
Ни Камасутрой, которая, как известно, любезна бабам с утра, ни другой какой официально разрешенной порнушкой и не пахло. Слова на экране чередовались понятные и непонятные: анализ, кровь, количество, эритроциты, тромбоциты, лейкоциты, хреноциты какие-то… вакцина… бес разберет!
Любочка разочарованно махнула рукой, смиряясь, что с сидиромом вышла осечка.
– Да ну, чепуха какая-то. Выключай, картошечка перестоит.
– Погоди, дорогая, погоди, Любочка…
Асан так и вперился в экран. Неужели понимает что-то в этой неразберихе букв и цифр?
Любочка на всякий случай еще раз поглядела.
«13.07. Количество обычное. Состояние О. – N. Температура – N».
Потом опять про эти лейкоциты-бормоциты в длинный столбик, а после каждого слова – цифры, цифры… Ну вот, наконец-то написано по-человечески:
«17.07. Хозяин приезжает 20-го. Успокоить невесту».
– Ой, Асанчик, смотри, что тут написано! – радостно вскрикнула Любочка, но Асан как бы и не слышал: нажимая своим смуглым, с обломанным ногтем пальцем на кругленькую желтую кнопочку, неуклюже подвел стрелку на экране к выпавшим откуда ни возьмись словам: «Сохранить как…» Потом появлялись еще какие-то надписи, а Асан знай давил и давил на кнопочку.
«Как он все понимает? – восхитилась Любочка. – Может, и мне тоже компьютеру выучиться? Мы хоть и деревенские, да, чай, не глупее этих абхазов!»
– Все, – сказал наконец Асан с облегчением. – Закопировал! Теперь вся эта информация у меня есть. Может, ничего особенного, но тогда зачем бы доктору диск в тайнике прятать? Ладно, Хозяин приедет – разберется.
Он включил ноутбук. Сели за стол, однако Асан ел нехотя и все больше молчал.
Что же он там такое вычитал, что осталось Любочке непонятным? Ее так и распирало – до того хотелось спросить. Она сдерживалась изо всех сил: знала, как не любит Асан болтать попусту про Хозяина, которому служил, будто верный пес, за которого любому глотку готов был перервать, а при надобности – и голову свою сложить. Конечно, платил Хозяин по-царски, но тут еще что-то было, не только деньги…
Наконец она не выдержала – спросила осторожненько:
– Асан, Асанчик! Я что-то не поняла… Никак Хозяин жениться надумал?
Тот дико блеснул оком:
– С чего ты взяла?
– Ну как же? – всплеснула руками Любочка. – Там же русским языком было написано: «Успокоить невесту». Хозяин приезжает завтра, надо его невесте сказать, чтоб не волновалась.
Асан резко отодвинул тарелку:
– У Хозяина нет никакой невесты. Я бы знал. Ну ладно, пошли лучше спать.
«Лучше», однако, не получилось. Любочка ластилась и так, и этак, но Асан, хоть и делал исправно свое постельное дело (его горячая восточная кровь не могла не вскипеть рядом с беленьким, пышненьким Любочкиным телом), мыслями был далеко от нее. Полюбились торопливо, скучно, будто муж с женой, которые не знают, как избыть срок надоевшего супружества. Любочка вскоре уснула, а Асан лежал на спине, курил, и огонечек сигареты тлел в темноте. Любочка спала тревожно, сколько раз за ночь вскидывалась, и такое было впечатление, что огонечек так и не гас. К утру в комнате было – хоть топор вешай.
Любочка проснулась с больной головой, но Асан не дал ни минуточки лишней покемарить.
– Вставай, – сказал, опять присасываясь к сигарете. – Прямо сейчас беги в усадьбу – и немедленно в докторов кабинет, положи сидиром туда, где он лежал. Первым делом, поняла?
Любочка жалостливо поглядела на него. Он что, испугался доктора? Но почему? Ведь всегда говорил, доктор ни с чего слишком много власти забрал. И теперь испугался его?
Спорить, однако, Любочка не стала. Отчего-то ей сделалось ужасно не по себе. Кое-как прибравшись, побежала со двора.
Батенька выглянул с сеновала – хмурый, невыспавшийся:
– Твой черножопый там, что ли?
– Ну, – буркнула Любочка, неприязненно зыркнув на родителя.
– Не нукай, не запрягла! – неожиданно взъярился тот. – Уж пускай он лучше на тебе женится, чем просто так кувыркаться! Доиграешься, что ворота дегтем вымажут, тогда что делать будешь? Пойдешь в Завитую топиться?
Любочка уперла руки в боки и захохотала. Чтоб кто-то даже не ворота мазал – улыбнулся бы ей криво… Кто посмеет задираться с Асаном? Небось таких дураков, как Грачев, в Лесной не водится, чтоб на Кавказ лезть! Это ж самоубийство!