Неравный брак - Берсенева Анна. Страница 22

С тех пор как Несговоров прекратил играть в смену имиджа и с новыми силами вернулся к политической журналистике, его жизненные возможности существенно расширились. Правда, за счет не менее существенных жизненных потерь, но на это в силу своего характера он внимания не обращал. Или, по крайней мере, делал вид, будто не обращает.

– Если бы я плохо тебя знал, то подумал бы, что ты завидуешь, – невозмутимо заметил Олег. – Но поскольку я тебя знаю хорошо, то ничего такого не думаю, а только интересуюсь: может, ты все-таки дашь мне войти?

– Зачем? – прищурившись, вопросом на вопрос ответила Женя.

– Хотя бы затем, что я промок. Дождь пошел на вашей Мальте.

Дождя она, сидя на балконе, не заметила, но мелкие капли и вправду блестели на Олеговых темных, падающих на лоб волосах. Он то и дело отбрасывал волосы со лба – казалось, для того, чтобы ни на миг не упускать из виду выражения Жениного лица. Мокрые пятна темнели и на плечах его голубой джинсовой рубашки.

– А что, на такси у твоего босса денег уже не хватило? – по-прежнему стоя на пороге, поинтересовалась Женя. – Или он тебе хоть что-то предоставил решать самому?

– На такси хватило. Но я перепутал отель и шел пешком от самого Сен-Джулианса, – с поразительным терпением объяснил Несговоров. – Ты хочешь спросить, почему я не взял другое такси?

Ничего она не хотела у него спросить и не спросила. Олег сам ответил на свой вопрос:

– Потому что я хотел успокоиться. Я должен был успокоиться, чтобы…

– Скажи лучше, что хотел протрезветь, – поморщилась Женя. – От тебя таким перегаром несет, как будто ты сутки сюда добирался и самогон пил всю дорогу.

Он засмеялся:

– Самогон? Обижаешь, Женечка! Что же ты, вискарь от самогона отличить не можешь?

И вдруг, не переставая смеяться, Несговоров сделал шаг вперед. Жене показалось, что он сейчас оттолкнет ее, и она инстинктивно выставила перед собою руки. Но Олег не оттолкнул ее, а наоборот – обнял за талию, прижал к себе и, не отпуская, оказался вместе с нею в комнате. Дверь сама собою бесшумно прикрылась за ними.

Она попыталась снова открыть дверь, но Олег спиной загораживал дверную ручку. Правда, он послушно выпустил Женю из объятий, как только она уперлась руками ему в грудь.

– Не злись, Женечка, – сказал он, глядя, как она сердито поправляет распахнувшийся на груди махровый халат. – Соскучился по тебе, вот и прилетел.

– А я нисколько не соскучилась, – процедила Женя. – Даже более того… Ладно, прилетел. Тебе что, остановиться негде, один отель на всю Мальту? И в нем все номера заняты?

– Ты одна на всю Мальту, – медленно, глядя ей в глаза, произнес он. – На весь белый свет… Где мне еще места искать, если не с тобой рядом?

Невозможным казалось, чтобы Олег Несговоров мог произнести что-либо подобное! Даже в лучшие их времена, даже в самые горячие моменты он не говорил с Женей так страстно: всегда был слегка насмешлив, не забывал про эффектный надлом брови и держал дистанцию – впрочем, как и она сама. А главное, всегда помнил о том, что женщины любят силу.

Похоже, теперь ему было плевать на все – даже на то, как он выглядит в чужих глазах. А это, зная характер Несговорова, можно было считать колоссальной победой!

Вот только ей не хотелось ни победы над ним, ни его самого. Какого угодно его не хотелось – хоть сильного, хоть слабого.

– Ладно, – сказала Женя: не драться же с ним! – Подожди, я оденусь. Посиди пока на балконе, полюбуйся видами.

Не сказав ни слова, Несговоров вышел на балкон и даже задернул за собою штору.

Женя хлопнула дверцей шкафа, потом дверью ванной. Она готова была взорваться от злости! Одеваться, краситься, ломать себе вечер – ради чего? Ради того, чтобы выдворить из собственного номера бывшего любовника! Можно подумать, больше ей делать нечего.

Она сбросила на пол гостиничный халат, машинально взяла платье, которое ближе висело в шкафу. Платье попалось длинное, вечернее, приготовленное для завтрашнего банкета. Оно отливало лиловым, эффектно струилось по талии и бедрам. Женя подкрасила губы темной, с лиловым отливом помадой и, выйдя из ванной, надела такого же цвета туфли на высоких каблуках. Все это заняло у нее три минуты.

– Пойдем, Несговоров, – позвала она. – И поставь на место мое вино, как это ты всю бутылку ухитрился выпить?

– Я тебе возмещу ущерб, – ответил он, появляясь в балконных дверях и окидывая ее быстрым восхищенным взглядом. – Куда пойдем?

– Это ты меня спрашиваешь? – пожала плечами Женя. – Веди куда-нибудь, раз уж явился. Или ты думал, я тебя здесь оставлю?

– Когда видишь такую женщину, думать невозможно, – торжественно заявил он; Женя поморщилась.

– Только не в ресторан, – предупредила Женя, когда они спустились в огромный нижний холл. – И не в Адмиральский бар. Там все наши сидят, я не хочу.

– Я тоже, – кивнул Олег. – Никого не хочу видеть, кроме тебя.

Он подошел к портье, спросил его о чем-то, кивнул и вернулся к Жене.

– На пятом этаже есть уютный бар, мадам, – подражая учтивому тону портье, сказал он. – В это время там не бывает людно. Пойдем?

Не ответив, Женя пошла к лифту. Она вообще вела себя с Олегом с беспредельной наглостью, притом все усиливала напор, ожидая, когда ему наконец надоест. Но то ли его охватил хмельной кураж, то ли он твердо решил не обращать внимания на любые ее выходки. Не говоря ни слова, Несговоров последовал за нею.

Бар на пятом этаже, о существовании которого Женя не подозревала, действительно оказался уютным. Даже как-то выпадал его стиль из общего стиля роскошного современного отеля. Впрочем, бар был не менее современный, чем все остальное, просто оформлен в старинном мальтийском духе: пол из прохладного гладкого камня, стены из палево-золотистого ракушечника, рыцарские сцены на гобеленах…

И народу здесь действительно было немного: всего одна парочка сидела в дальнем углу. Да и то – кавалер был так пьян, а дама так печальна, что им явно было ни до кого. К тому же они находились в том прекрасном возрасте, когда влюбленные вообще не замечают окружающих.

Парень был таким рыжим, что на него трудно было не обратить внимания: волосы просто горели в неярком свете настенных ламп.

«Надо же, какой! – почти весело подумала Женя. – Вот, наверное, дразнили в детстве! А Полину, Юра рассказывал, никто в детстве не дразнил. Даже не его, не брата, а ее саму боялись: по уху спокойно можно было получить».

И тут же ее охватила такая горькая, такая невыносимая тоска и злость, что она едва не зарыдала!

Да что ж это за наваждение такое?! Что ж это за наказание такое, все к нему возвращается, все! Сидит себе рыжий парень в мальтийском баре – и она, пожалуйста, сразу вспоминает о какой-то Полине, которой в глаза никогда не видала!

– Здесь и посидим, – резко обернувшись к Несговорову, почти выкрикнула Женя. – Здесь очень мило!

Он взглянул слегка удивленно, но провел ее в угол, противоположный одинокой парочке, усадил в гобеленовое кресло за небольшим столом и отошел к стойке.

Когда Олег вернулся с двумя бокалами, Женя уже взяла себя в руки.

– Что это? – поинтересовалась она, глядя, как переливаются в вине золотисто-розовые блики.

– Да то же, что я у тебя выпил, – усмехнулся он. – Обещал же ущерб возместить.

– Лучше бы покрепче чего-нибудь, – неожиданно для себя попросила Женя.

Она до того устала от целодневных попоек, что при одном только виде спиртного спазмы схватывали горло. Потому и пила на балконе легкое розовое вино, стоявшее в номере в качестве презента от хозяев отеля. Но теперь горло сжималось уже не от мыслей о спиртном, и ей захотелось выпить.

– Пожалуйста! – тут же откликнулся Олег. – Джин, виски или…

– «Курвуазье» возьми, – перебила Женя. – Здесь есть, я видела. Только побольше.

Кудрявый бармен налил коньяк из закрепленной над стойкой опрокинутой бутылки, принес две вазочки с фруктовым салатом. Никогда в жизни Женя не пила так торопливо, с таким нетерпеливым ожиданием, с каким выпила этот полный бокал!