Блондинки в шоколаде, или Психология Барби - Биркитт Ирина. Страница 38

– Приезжает три раза в день, – прокомментировала Рада, когда отец ушел, – носится со мной так, что даже мама ревнует. Она говорит, что за три беременности он спросил ее о самочувствии два раза. А он отшучивается, что жен может быть пятнадцать штук, а дочка у него одна. Даже невестками он так не интересовался.

Возвращаясь домой, я позвонила родителям. Трубку поднял папа. Я поболтала с ним и сказала, что очень-очень его люблю.

В тишине квартиры было что-то успокаивающее. На кухне я, закурив, с наслаждением затянулась.

На сегодняшний день у меня имелось: любимая работа, счастливая в браке партнерша по бизнесу, подруга – сгусток безумной энергии и инфантильный Миша. Я посмотрела на мирно спящего в корзинке Кота и вспомнила Наташу. Ну что ж! И хваленая кошачья интуиция дает сбои. Работа работалась, Катя была в порядке (сегодня проверила), а вот на Машку я была немного обижена. Могла бы и поутешать меня по поводу окончания романа. И Миша…

Что бы я ни говорила подругам, как бы ни высмеивала мужчин, в душе я всегда была какая-то даже слишком романтичная, только в Москве это непозволительная роскошь. Не сомневаюсь, что, если бы кому-нибудь пришло в голову провести олимпийские романтические игры, все «золото» досталось бы мне.

Моя натура требовала решительных действий от мужчины. Отговорки не принимались. Рыцарь должен быть рыцарем, а дама – дамой. Феминизм не в счет. Когда его придумывали, меня не спросили. Я ни за что бы не полезла в горящую избу и всегда за километр обходила лошадей.

25

…Паровозик под названием «Белка» неуверенно катился по пустынному городу. Топлива оставалось мало, и белая крыса-машинист недоумевала, куда подевалась в расписании станция «Романтика». Зверек в униформе водил розовыми лапками по бумажке со списком станций. Кинув в топку последнюю надежду, кочегар дал два гудка. Что за бред?..

Я сидела на кровати и терла глаза. На улице была глухая ночь. Что же меня разбудило? Раздался звонок в дверь. Мне стало страшно. Кто бы мог прийти в полчетвертого ночи? Знакомые бы позвонили на мобильный, значит, сумасшедшие соседи или… кто? Мелькнула шальная мысль – а может, бывший приперся? Любопытство одержало верх, и я пошла к двери. Не включая в коридоре свет, заглянула в глазок. Не успела я рассмотреть стоящего за дверью, как звонок повторился. От неожиданного звука я вскрикнула.

– Я тебя слышал – открывай дверь! – раздался нетрезвый мужской голос – голос Миши.

И я открыла…

– Ну вот, теперь он твой с потрохами! – констатировала Машинская, глядя в монитор своего ноутбука.

– Маша, ты не понимаешь! – Я мерила ее кабинет маленькими шажками. – Все было не так, как я представляла!

– Ты о чем? – Машка явно не собиралась отрываться от монитора, чтобы меня выслушать.

– Обо всем!!! Да, я переезжаю к нему жить, но где же романтика?

– Одни ерши и консервные банки… да, ловить нечего, – задумчиво произнесла Машка, глядя в одну точку.

Я обошла Машинскую со спины и увидела, что подруга режется в компьютерную игру «Рыбалка».

– Мило… А меня послушать ты не хочешь? – возмутилась я и прикрыла ноутбук. Машка смотрела на меня усталыми, слегка красноватыми глазами.

– Ладно. Что ты хочешь услышать?

– Я хочу услышать твое мнение!

– Нет, милая, – сказала Машка, разминая в пальцах сигарету, – ты не хочешь услышать мое мнение, ты хочешь услышать мое подтверждение своих мыслей и желаний. О том, что все у вас будет хорошо, что вы поженитесь и начнете плодиться и размножаться. Вот что ты хочешь услышать! А за точными прогнозами отправляйся к своей ведьме Кате – она у нас видит сквозь время.

– Эй, Маша! Оставь Катю в покое!

И не ты ли меня агитировала встречаться с ним?! Похоже, тебе не нравится, что у меня все складывается?

– Не складывается! Я с ним спала, – вторую часть фразы Машка почти прошептала.

– Чего? Повтори!

– Там, в гольф-клубе, когда ты осталась в номере. Я была пьяна, и я с ним переспала. Назло Трою.

С тех пор как я стерла Машкин номер из памяти своего телефона, прошло недели две. Близилось первое декабря. Две наши презентации, католическое Рождество, Новый год, православное Рождество, старый Новый год, мой день рождения и бесконечная череда пред-, после-, новогодних вечеринок. Вся эта новогодняя кутерьма заканчивалась для меня зимней сессией в моем институте. Моя жизнь фонтанировала. В этой безумной свистопляске мой день рождения уже второй год как-то блек и скукоживался до размеров домашнего чаепития.

Если бы кто-нибудь спросил меня, почему я не стала выяснять отношения с Мишей, я бы ответила, что невозможно выяснять то, чего нет.

Машка же оставалась моим больным местом. Как ни крути, а мы дружили с четырнадцати лет. Да, я злилась на нее. С садистским удовольствием сбрасывала ее вызовы. Демонстративно возвращала эсэмэс. А в глубине души надеялась, что она приедет и, глядя мне в глаза, извинится. В конце концов, мужики – дело наживное. А плакаться в жилетку мы все равно бежим к подругам. Поэтому марки на конверт с новым «Чтивом» для Машинской я приклеила собственноручно.

Между тем все офисные дела висели на мне. Две презентации с разницей в неделю и необходимость присутствовать в нескольких местах одновременно.

Есть такое явление, как предновогодние дорожные пробки. В Москве они начинаются за месяц до Нового года, и внешне они точь-в-точь как обычные. Но их отличает особая предновогодняя атмосфера.

Домохозяйки, у которых закупками обычно занимается прислуга, и потому они выбираются из своих элитных жилищ редко, в эти дни особенно активны. Идеально накрашенные глаза горят хищным блеском шопинг-профи, тонкие ручки с изысканным маникюром крепко держат штурвалы «мерсов»/«бмв»/«тойот»/«ауди». В кармане у каждой лежит сложенный вчетверо список, в котором значатся мужья/любовники, дети/домашние животные, родители/подруги. И не дай бог кому попасться на пути такой дамы, когда она видит свободное место на парковке возле магазина.

Бедные, загнанные мужья везут своих дражайших половин по мегамаркетам. «Дражайшие» свято уверены, что только там можно купить по дешевке «правильные» елочные украшения, а елку следует непременно брать в «Икее» напрокат.

Я уже не говорю о тружениках офисов, которые, вырываясь из лап начальства после семи, пытаются в срочном порядке заехать хотя бы в пару-тройку магазинов.

И среди всей этой кутерьмы я. Задача моя довольно простая: заказать машину, объехать пару точек, собрать все необходимое для презентации и отвезти в ресторан. Оплата у машины почасовая, стоять в пробках накладно, поэтому я принимаю решение сделать это после девяти вечера. В десять я понимаю, что отправиться по делам после девяти решило еще сорок процентов населения Москвы. С горем пополам в двенадцать я наконец у заднего подъезда ресторана. Грузчики выносят из машины ящики с алкоголем, шарики-салфеточки и прочую ерунду. Разгрузка закончена, деньги розданы, всем спасибо.

Наконец-то я сижу в пустом помещении ресторана и смотрю на интерьер, который через восемнадцать часов оживет благодаря нашим с Катей усилиям. Кто бы что ни говорил, мне нравится жить с обратной стороны праздника. Организовывать, а не быть потребителем. Смотреть, как оживает зал, как нарядные женщины ведут себя со своими спутниками. Как кто-то смеется, а кто-то показушно скучает, потому что прочно вошел в эту роль много лет назад и забыл дорогу к нормальным человеческим эмоциям. Ко мне подсаживается Сережа, управляющий «Веласкеса», и мы склоняемся над бумагами, чтобы по пунктам разобрать все, что будет происходить завтра.

– Сбор в семь, значит, прекращаем пускать посетителей в два. С четырех до шести украшаем зал… – Я смотрю на сосредоточенного Сережу – мечта, а не парень. Голубая мечта.

– А нам двух часов хватит, чтобы все тут переставить? – волнуюсь я.