Самый бешеный роман - Богданова Анна Владимировна. Страница 33

Штампованное свидание. С некоторых пор я стала их ненавидеть: памятник великому поэту, цветы, часы, сказанные невпопад пустые слова. Вообще-то это считается нормальным, но меня почему-то раздражает. Наверное, влияние обольстительного и неординарного Кронского не прошло даром. Завидев Власа еще издалека, у меня появилось желание немедленно развернуться и бежать куда угодно и как можно быстрее, но как раз в этот самый момент он меня заметил и помахал длиннющей розой. Бежать было поздно. Я проклинала в душе Пульку, Олимпиаду Ефремовну за ее пристрастие к любовным романам, даже тот далекий месяц на море, когда мы познакомились с Власом.

– Отлично выглядишь, Маша! – радостно воскликнул он и спросил: – Книгу не забыла?

Я протянула ему книгу и чуть было не ляпнула: «Вот, возьми свой предлог для нашей встречи».

– Подписала? – шутливым, деланым голосом спросил он, и мне стало противно.

– Подписала.

– Пойдем посидим где-нибудь, я ужасно хочу есть.

– Да вообще-то у меня не так много времени. – Мне в голову вдруг пришла мысль, что я могу немедленно отправиться домой, ведь встретились-то мы из-за книжки – я ее отдала. Так что больше ничем не обязана.

– Да это ненадолго. Не люблю есть в одиночестве. Пошли? – настойчиво ныл он, как тогда на юге, когда звал меня ловить светлячков.

Мы пришли в какой-то восточный… нет не ресторан. Это было нечто промежуточное между тем кафе, откуда нас с Икки выдворили, и рестораном, куда впервые меня привез «Лучший человек нашего времени». Среднее заведение, средние манеры Власа, средние разговоры – все среднее. Скука. Все «ради приличия».

– Хочешь, анекдот расскажу? – спросил он, доедая люля-кебаб.

Я не хотела, потому что никогда не знала, в каком месте его глупого анекдота нужно смеяться, но ради приличия сказала:

– Расскажи.

– Если вы нашли клад, то одну четверть от него законно забирайте себе, а остальное закопайте! – смеясь, рассказал он, а я, выдержав паузу «ради приличия», хихикнула. – Ну а вообще-то, Маш, как жизнь-то?

– Хорошо, – скупо ответила я – говорить было совершенно не о чем. Скорее бы от него отвязаться. – А у тебя?

– Можно сказать, тоже хорошо. Бизнес развивается, деньги есть, квартира, дача, машина, сама понимаешь. Все вроде бы есть, и все-таки чего-то не хватает.

– Чего же?

– Маша, ты потрясающе сегодня выглядишь! С тех пор, как мы виделись на дне рождения у твоей бабушки, ты сильно изменилась… Стала совсем другой.

– Да это тебе кажется. Просто сегодня я решила не надевать свое розовое выходное платье. Вот и все. Так чего тебе не хватает для полного счастья?

– Одинок я, – ответил он, и тут произошло нечто странное. Так бывает – нечто, что засело мне в душу, осталось в памяти. Его взгляд. В нем, в этом наполненном многогранном глубоком взгляде было намешено много разных чувств и эмоций – и восхищение мною, и печаль, словно он знал, что совсем мне не нравится, и сожаление, и даже боль. От чего сердце мое защемило, а там, где, говорят, находится солнечное сплетение, что-то запульсировало, и по всему телу разлилось тепло. Мне уже не хотелось никуда торопиться, я откинулась на спинку стула и спросила:

– Никогда не поверю, чтобы такой симпатичный респектабельный молодой человек был одинок. Наверняка ты лукавишь, и девушки вьются около тебя, мечтая лишь об одном – как бы побыстрее выскочить за тебя замуж.

– Может, ты и права, но это все не то, что мне нужно.

Разговор с каждой минутой становился все острее и острее. Я чувствовала – еще минута-другая, и Влас перейдет на личности, а мне этого, несмотря на его проникновенный взгляд, совершенно не хотелось. Нужно было что-то срочно предпринимать.

– Так, значит, беда твоя в том, что ты слишком разборчив и требователен, – заключила я и, взглянув на часы, воскликнула не своим голосом: – Полдевятого! Батюшки! Да мне давно пора…

Пора… Пора… Куда бы мне могло быть пора? Куда бы могла опаздывать в полдевятого вечера одинокая, ничем и никем не связанная девушка? Мое писательское воображение молчало. Мама права, когда говорит, что у меня нет никакой фантазии.

– Кстати, где ты Новый год справляешь? Может, нам вместе его встретить? Могли бы куда-нибудь поехать…

– Я договорилась с подругами, отказываться уже поздно. Ну, мне действительно нужно идти.

– Да куда ты так торопишься? – недоумевал он.

– Влас, даже не хочу тебе говорить, потому что ты вряд ли меня поймешь или примешь за сумасшедшую, – проговорила я, судорожно придумывая, куда я спешу.

– Нет-нет, ты ошибаешься. Я могу понять.

– Понимаешь ли, писательский труд только со стороны кажется легким и пустым занятием. На самом деле это каторжный труд, требующий от автора много усилий и жертв. Одна из них, по крайней мере для меня, – это сесть за письменный стол ровно в девять часов вечера и работать на износ всю ночь. И что самое ужасное, я не могу изменить моему письменному столу, а то муза мгновенно покинет меня.

– А что, муза и вправду посещает тебя? – серьезно спросил он.

– Ну, не муза, конечно, но если один день, вернее, ночь работы пропущена, мгновенно теряется интонация повествования, и чтобы ее найти, нужно время.

– Как все сложно. Я даже не ожидал. Тогда пойдем, я поймаю такси. Я сегодня не «на колесах». Знаешь, иногда хочется проехаться общественным транспортом, пройтись пешком, да и вообще в центре машину не оставишь.

Он посадил меня в такси и сказал, что непременно сегодня позвонит, чтобы узнать, как я добралась. Однако дозвониться в тот вечер до меня ему не удалось.

Еще за дверью я услышала, как в квартире разрывается телефон.

– Ты где бродишь, шалунья? – послышался из трубки голос родной, близкий, нефальшивый голос моего возлюбленного.

– На свидание ходила, – честно сказала я.

– С кем это? Убью!

– Друг детства, передала свою книжку для его бабушки – любительницы любовных романов.

– Изменщица! А я-то хотел с тобой сегодня в Коломенское съездить.

– Да, там мы еще не были! – усмехнулась я.

– Я там знаю одно милое местечко, скрытое от назойливых взглядов.

– Леша, мне это надоело! Особенно после монастыря. Такое впечатление, что тебя мама в детстве роняла. Ты совсем ничего не соображаешь! – рассердилась я.

– Да ну тебя, не хочешь в усадьбу – не надо. Давай чатиться. Залезай в чат «Толстушки», я тоже подключаюсь. Твой «ник» я знаю. А меня угадывай.

Я скинула шубу, включила компьютер, долго не могла залезть в Интернет (как потом оказалось, я вставляла телефонный шнур не в то гнездо) и вошла в чат «Толстушки». И только мой «ник» высветился, некий Одинокий принц поприветствовал меня. Без сомнения, это Кронский, только «ник» мог бы придумать поинтереснее.

Одинокий принц: Привет, шалунья!

Я: Представляешь, пихаю шнур не в ту дырку. Насилу тут оказалась.

Одинокий принц: Милая, у тебя так много отверстий, куда бы можно запихнуть шнур?

Я: Ну да, я, как всегда, перепутала – в ту, что левее. Не знаю, для чего она. Приедешь, объяснишь.

Одинокий принц: Да я щас готов прилететь к тебе на крыльях, чтобы все подробно рассказать – куда чего.

Я: Ты правда хочешь приехать? И мы не поедем ни в какое Коломенское?!

Одинокий принц: Конечно, хочу, моя толстушечка! Зачем нам ехать в какое-то Коломенское? Мы и так прекрасно проведем время…

Я была на седьмом небе от счастья. Наконец-то он согласился на нормальные, человеческие отношения, наконец-то блеснула надежда исправить «Лучшего человека нашего времени» назло Пульке.

Голодный пес: Можно, я тоже к тебе приеду?

Я: А тебя никто не звал.

Одинокий принц: Смотри-ка, пристроился! Нужен он нам очень!

Я: Так приезжай, чего время-то терять!

Одинокий принц: Дай мне телефон, я тебе позвоню, и ты скажешь свой адрес, а то тут к тебе вся «комната» намылится.