Гриф и Гильдия - Бондарев Олег Игоревич. Страница 26
В дверь постучали.
– Войдите! – не слишком приветливо воскликнул я.
Скрипнули петли, и в спальню впорхнула (а как иначе скажешь о такой грациозной девушке?) Кленна. Лицо ее раскраснелось, и я с непонятным сожалением понял, что она пьяна. Очень.
– Гриф! – Кленна, чуть шатаясь, подошла ко мне и села на краешек ложа. – Я должна попросить тебя помочь мне!
Странно: а язык вроде совсем не заплетается! Может, на них, дремофор, вино не так, как на нас, людей, влияет?
– Если что-то украсть, то я сейчас не в лучшей форме, – пошутил я.
Она посмотрела на меня, как на последнего идиота, и пробормотала:
– Зачем?
– Да ладно тебе! – фыркнул я. – Дурацки пошутил и все!
– Понятно, – согласно кивнула дремофора. Так вот, Гриф…
– Да-да. Я слушаю.
– Тогда не перебивай. Ну…
– Хорошо, не буду.
– Гриф!
– Молчу-молчу…
– Не знаю даже, с чего и начать… – Реснички ее заходили вверх-вниз, словно крылышки бабочки. – Наверное, стоит с начала. Еще там, на поляне, ты очень мне понравился, Гриф.
Да у нее глаза горят жаждой! Сейчас же скушает заживо!
– Я много кому нравлюсь!
Только вот этого мне не хватало…
– Гриф! – обиженно взвилась она.
– Ладно, продолжай.
– Так вот… А теперь, когда я спасла твою жизнь, мне очень нужно, чтобы ты… спас мою.
– Не понял. – Просьба дремофоры меня удивила: я просто не мог себе представить, как и от чего мне необходимо ее спасать?
– Но это же так просто! – фыркнула она. Через два месяца меня не станет, Гриф. А мне еще очень хочется…
Ее губы оказались неожиданно близко к моим.
Я даже ахнуть не успел, когда она крепко по целовала меня. И я… я ответил на ее поцелуй!
Потом она забралась на кровать с ногами и начала стаскивать с меня рубаху.
А потом…
Прости меня, Лин…
Мы отправились в путь ранним утром. Взамен подаренного троллем воронна, синебородый Михба любезно предоставил Свэну коротконогую, но очень быструю голопату. Мне он тоже предлагал поменять моего Кержа, но я, стыдясь еще за прошлую продажу, отказался. Бэги, набитые щедрой рукой Кленны, очень сильно кренили назад, поэтому пришлось переложить часть провизии в седельные сумки, чтобы не сверзиться с лошади.
О бурной ночи напоминала только небольшая, приятная усталость да смущенные, но в то же время подобострастные взгляды Кленны. Она, видно, понимала, что спьяну натворила лишнего, но это лишнее ей очень понравилось… Хотя не мне судить, каков я в подобных делах, а девушкам, имевшим счастье оказаться со мной рядом.
Прощались мы, словно навсегда: объятья, поцелуи. Но, наверное, это и правильно: с первым зимним днем Михба и Кленна снова станут обычными деревьями. И только через двенадцать лет они смогут вернуть себе человеческое обличие, но – всего на три месяца. Такова участь дремофоров.
Кобольд то и дело оглядывался назад, махал провожатым рукой. Мне это в скором времени надоело, и я велел ему успокоиться и смотреть вперед, на дорогу, а не в вырез кленниного платья. Свинкер тут же обиделся, но больше не оборачивался. На душе стало чуть полегче.
Хрофт, как хорошо, что не надо объяснять ему царящую в душе тоску, которая зовет обратно, к красавице Кленне, к мудрому Михбе! Дремофора, конечно, понравилась мне, но то, что произошло ночью, я считаю не более, чем дружеским жестом за спасение. Да и три месяца – срок очень небольшой, и она сама ко мне пристала, а не я ее за шкирку в постель тянул… В общем, использовала меня, гадость лесная, и даже спасибо не сказала! Жалко, Лин здесь нет. Уж она бы задала ей жару!..
– Мастер Гриф, – тихо позвал меня кобольд.
– Что такое, Свэн? – мрачно буркнул я: как-то не очень приятно ощущать себя вещью – попользовались и выкинули! – Кто-то украл у тебя ту горстку желудей, что ты вечно прячешь в правом кармане?
– Нет, – смутился степняк. – Просто мы у тракта.
Я немного удивился подобной нашей прыти, однако загадочные слова Михбы: «Успеешь! По можем!» расставили все по местам. Да уж: иметь в друзьях магов, способных сокращать дорогу, бесценное сокровище!
Пусть они и не сказали нам, кто послал гончих, но, похоже, они и сами этих нанимателей не знают.
– Скоро Степь? – спросил я, щурясь на медленно вырастающее из горизонта солнце.
– Не очень. Дня два-три, – сказал кобольд, чуть помедлив.
– Тогда не будем зря прохлаждаться. – Я дал Кержу шенкеля. Тот обиженно заржал, однако послушно двинул на большак. – у нас не так много времени. Ты ведь помнишь, что я тебе говорил?
Кобольд кивнул и, почесав пятак, тронул коня следом.
Ступенька… другая…
Хромой медленно, растягивая каждый шаг, поднимался наверх. Сам наемник воображал, будто бы лестница стелется ему под ноги ковром, а он упрямо выбивает в этом «ковре» ступеньки.
Третья… четвертая…
Снова смотреть в противные, напоминающие крысиные, сухонькие лица генерала и Магистра. Снова называть зарвавшегося вьюношу Его Величеством. Снова целовать благосклонно протянутую морщинистую руку советника, мастера Силы Кедрика, который кроме своих четок ничего кругом не видит…
Надоело. Хрофт, как же надоело! Пятая… шестая…
Еще четыре ступеньки – и он ступит на площадку нужного этажа. Стоящие возле двери стражи вытянутся в струнку и сделают вид, что внимательно следят за порядком на этаже, хотя король, которого они так охраняют, не следит за питанием своей армии совершенно. Но он же в их глазах – почти бог, только что ростом пониже и не так всесилен!
Седьмая… восьмая…
Вот и последние две ступеньки. Осунувшиеся лица стражей смотрят на него с неподдельным интересом, словно маленькие дети на забугрского зверька в зоопарке. Каждый из них наверняка примеряется, считает, сколько ему понадобится времени, чтобы уложить старого воина на землю.
Но Хромому плевать на их мысли. Он идет на ненавистный совет, чтобы с ненавистью смотреть на ненавистные рожи зажравшихся гадов, которые, вместо того, чтобы беречь своих людей, расходуют их, как ненужный материал, и не добиваются никаких результатов.
Да если королевская гвардия просит помощи у Гильдии Воинов – это уже небывалый позор для трона. Еще бы – сам правитель Орагара расписывается в безысходности новой военной кампании, в безграмотности полководцев, в малом количестве опыта! Что тут говорить: если Баронская Община вдруг найдет способ подкупить гномов и провести свои войска в Орагар, на Капаблаке в скором времени останется всего одно государство…
Девять… Десять.
Стражи, мигом вытянувшись в струнку, молча отдали честь. Хромой небрежно кивнул и двинул к двери, ведущей в покои Штифа.
Один из стражников окликнул его, когда наемник уже взялся за ручку двери:
– Вы к Его Величеству?
– Да.
– Хромой?
– Да.
– Тогда проходите. – Обязательный кивок и небольшая порция недовольства в голосе.
Хромой тихо хмыкнул – развелось молодых лоботрясов! – и толкнул дверь.
Как и ожидал старый вояка, в комнате, за богато накрытым столом, расположились четверо.
Кедрик перебирал любимые четки, генерал Врак вытирал кружевным платочком губы, уже намечая новую цель для поедания, хмурый Грэндель, фыркая, ковырял вилкой в зубах, а король, откинувшись на спинку кресла, откровенно зевал, наблюдая за своими подчиненными.
Появление в покоях Хромого внесло некоторое оживление в лица гостей. Вернее, только в лица короля и советника, потому что худые, как жерди, Магистр и генерал больше внимания уделяли еде, словно надеясь за один раз наесться на всю оставшуюся жизнь и крутить на королевских вечерах массивными, на пару пудов веса, животами.
Телохранители Хромого, Кнур и Ласка, стали по обеим сторонам от двери, словно невзначай положив ладони на рукояти коротких церемониальных ятаганов. Это не осталось без внимания подозрительного Грэнделя.
– Пусть они выйдут. – Маг отложил в сторону так полюбившуюся ему вилку и кивнул в сторону наемников.