В конце времен - Мансуров Дмитрий Васимович. Страница 54

– Это надо понимать так, что вы всё-таки его упустили! – ледяным тоном сказал он.

Ксенофонт сглотнул.

– Не только мы! Его упустили агенты восьми предыдущих государств, в которых он был. Он везде отмечал свое появление разными штучками вроде разговоров о старинном затерянном сундуке, разбрасыванием смеющихся мешочков, превращением людей в синих и зеленых человечков, науськиванием на лучших агентов страшных диковинных монстров-оборотней и прочих гадостей! Он зверь, он монстр, он чудовище, что портит хорошим людям нервы!

– А зачем он это делает, если потом уезжает?

– От агентов поступили сведения, что он так развлекается.

«Это кто из присутствующих был хоро…» – чуть не вырвалось у советника-всезнайки: сначала он подумал про дымившихся гостей и того пищавшего типчика с попугайской прической и не нашел среди них ни одного подходящего под описание. Лишь в последний момент до него дошло, что речь в основном шла о нем же, а открыто усомниться в собственной честности – это явный перебор. И потому фраза так и не прозвучала.

– Ладно, с этим проходимцем все ясно! – разочарованно протянул советник, мысленно осыпая Кащея последними словами: агентам своей собственной разведки он еще доверял. – А как быть с царевичем Домиником и советником Ларрианом? Они у него в напарниках, или как?

Ксенофонт сделал трагическое лицо:

– Боюсь, они попали под его колдовские чары и не осознавали, что делали. Или же он просто воспользовался их добрыми именами для того, чтобы прикрыться ими и не вызывать подозрения. Мне сообщили, что в нескольких десятках километров отсюда царевич Доминик подвергся нападению банды разбойников. Спасший их Змейго Рыныч на самом деле устроил кровожадную инсценировку с целью войти в доверие к опытному советнику и менее опытному царевичу. Прячась за их спинами, он и попал на праздничный вечер во дворце, где испортил вам настроение.

«Он не только настроение мне испортил, – тоскливо подумал Логвин, хотя оставался еще один крохотный шанс на то, что сундук может находиться в столице. – Он мне всю жизнь переломал своими тупыми розыгрышами!»

Третий нож вонзился в дощечку. Трещина расколола дерево на две почти равные части. Одна часть осталась висеть, вторая рухнула на пол вместе с двумя ножами. Третий нож остался в стене, пробив дощечку и попав в щель между камнями кладки.

– Мы почти догнали карету, – продолжал Ксенофонт, четко придерживаясь предварительно продуманного плана объяснений. – Но волшебник оказался тертым калачом и в последний момент, когда мы его почти настигли у самой границы, просто-напросто растворился в воздухе вместе с каретой, пассажирами и лошадьми. Наш агент остался без поддержки лежака и упал на дорогу, сломав себе руку и наставив кучу синяков и ушибов. Сейчас он лежит в коме, и боюсь, что мы надолго потеряли его. Агентов я отправил на новое задание: разузнать как можно больше о волшебнике Змейго Рыныче. Как только они вернутся, мы будем в полной боевой готовности и не допустим новых злодеяний.

– Отлично! – соглашаясь со всем вышесказанным, сказал советник. – Но каким образом он прошел в город через ворота, выпив святую воду и не умерев при этом?

«Ой, блин-оладушек, нашел до чего докопаться!» – мысленно возмутился Ксенофонт.

– Я вынужден признать, что святая вода, запечатанная в шкатулке, утратила свои свойства! Волшебник оказался куда более могущественным, чем мы могли себе представить. И я намерен подать рапорт об усилении процедуры проверки подозреваемых в колдовстве. Я рассчитываю на трехкратное повышение количества святой воды, выпиваемое при проверке, кроме того, мы потребуем наличия на пропускном пункте священника, который дополнительно освятит воду на месте, а после этого приложится ко лбу входящего…

– Дубинкой? – предположил воодушевившийся советник.

– Не-не-не… – опешил Ксенофонт. – Крестом, конечно! С такой защитой нам не будут страшны никакие злые волшебники, насколько могущественными они бы ни были!

– Черт с ними! – отмахнулся советник. – А сундук? Сундук нашли?

– Не буду голословным, вот здесь написано от корки до корки про все имеющиеся сундуки во дворце.

Логвин пробежал взглядом по строчкам, написанным каллиграфическим почерком. Находок и просто известных сундуков оказалось ровно тысяча триста девяносто семь, ни больше ни меньше. Почти у всех, а точнее, у тысячи триста восьмидесяти четырех ключи имелись, и сами сундуки совершенно спокойно открывались и закрывались, и во всех были только сложенные вещи да разное приданое невестам. У восьми ключей не было, но и замков, их закрывающих, тоже не имелось. Таким образом, число подходящих под описание сундуков уменьшилось до пяти. Четыре из них так и не были открыты. Но это было не важно, поскольку от старости у них отвалилось прилипшее к полу дно, и при попытке приподнять сундуки содержимое само собой вываливалось наружу. В наличии оказались старые тряпки, не представлявшие собой ценности ни для кого, кроме моли.

Последний сундук оказался крепким, прочным, запертым, и ключа от него не было.

Однако не успели агенты его вскрыть и проверить, что находится внутри, как внезапно перед ними появился купец первой гильдии Артемидий Афанасьев со слугами. Они набросились на агентов с яростными криками, суть которых сводилась к следующему: он только-только, не более пяти минут назад, купил этот сундук и оставил на минуточку без присмотра, как пронырливые воры тут же решили его взломать и поживиться добром, которое в сундук еще и положить-то не успели!

Советник прервал чтение, не в силах узнать, чем всё завершилось, и сохранить при этом невозмутимое выражение лица.

– Заставь дурака Богу молиться, – пробормотал он. Его захлестнуло резкое и до боли неприятное чувство разочарования. Советник чертыхнулся, проклиная себя за то, что сразу поверил вредному злодею и позволил ему себя обмануть.

«Волшебники, черт бы их побрал! Ни грамма совести нет, такими шутками шутить вздумали! Наступил на самое больное место, „добрый“ злыдень, растоптал, раздавил, разбил и смешал с дорожной пылью!»