Паника-upgrade. Кровь древних - Мазин Александр Владимирович. Страница 32

Райноу тут же оказался рядом, подхватил сумку, распахнул перед девушкой дверцу джипа:

– Пожалуйста, мисс Лора!

Тенгиз попытался прикинуть, сколько Райноу лет. Если судить по лицу – не меньше шестидесяти. Если по мускулатуре и по тому, как он двигается, – не больше сорока.

– Вам идет этот цвет, – сказал Райноу, имея в виду голубую косынку, которой Лора повязала голову, прежде чем надеть шляпку.

Джип покатил по дороге, оставляя позади широкий шлейф пыли. Километров через двадцать они миновали предупредительный знак. Здесь была граница заповедника.

– Первый раз в Африке? – спросил Райноу у Лоры, которая сидела справа от него.

– Я – да. А Тенгиз бывал в Африке уже раз десять.

– Неужели? – Райноу посмотрел на молодого человека в зеркало на лобовом стекле. – И что же побудило вас так часто навещать этот континент?

«Он мне не нравится, – подумал Тенгиз. – Какой-то неестественный. И фразы строит как-то слишком правильно. Судя по всему, английский для него – не родной…»

– Я люблю путешествовать, – сухо ответил он.

– Тенгиз – странное имя для русского.

– Сожалею, но меня зовут именно так, – буркнул Тенгиз, тоном давая понять, что не желает продолжать разговор.

Райноу повернулся и посмотрел на него. Джип продолжал катиться по петляющей дороге.

– Саянов Тенгиз, – сказал Райноу. – Мне кажется, я не впервые слышу это имя.

– Так зовут моего отца. У него бизнес в Африке. Вы не могли бы смотреть на дорогу, мистер Райноу?

– Не беспокойтесь, мистер Саянов. А могу я поинтересоваться, сколько лет вашему отцу?

– Это не тайна. Ему сорок. А почему вас это интересует?

– Простое любопытство. Лет двадцать назад я слышал об одном человеке. Его тоже звали Тенгиз Саянов. Но этому человеку уже тогда было за пятьдесят. Так что он не может быть вашим отцом.

– Возможно, это был твой дед, – сказала Лора. – Его ведь тоже зовут Тенгиз.

– Мой дед никогда не был в Африке, – отрезал молодой человек.

«А вот прадед, насколько я знаю, бывал», – подумал он.

Но говорить об этом вслух не стал. Прадед был очень даже непростой человек. Тенгиз слышал краем уха, что прадед служил в каком-то особом подразделении КГБ. Когда отец начал делать бизнес в Африке, прадеду было уже за семьдесят. Но отец как-то проговорился, что, если бы не дед, он ни за что не рискнул бы нырнуть в этот пруд с крокодилами. Однако теперь прадед умер, а африканский бизнес отца процветает. Стало быть, теперь у самого отца тоже достаточно связей.

Они переехали по мосту через канал, наполненный зеленой жижей, и оказались в туземной деревушке. Райноу сбавил скорость. Пыльные взъерошенные куры, кудахча, выскакивали прямо из-под колес. Голые черные ребятишки на тоненьких, как палочки, ногах глазели на машину из дверных проемов круглых соломенных хижин.

В аэропорт они приехали за сорок минут до отлета.

– Благодарю, – довольно холодно сказал Тенгиз. – Сколько мы вам должны за услуги? – демонстративно достал кошелек.

Он думал, что Райноу обидится, но тот глянул насмешливо – и Тенгиз почувствовал себя ослом.

– Это я вам должен, – сказал он. – Мне было очень приятно прокатиться в такой славной компании. Как вам сафари?

Лора наградила Тенгиза сердитым взглядом:

– Мне очень понравилось, Дан. У вас замечательный парк!

– Не у меня. Я – нездешний… Так же, как и вы. – И пристально посмотрел на Тенгиза. В этом был какой-то подтекст… – Сэм попросил меня подбросить вас, – продолжил Райноу после небольшой паузы, – потому что я тоже сегодня улетаю. Я работаю в парке Царо. Это в Кении. Если пожелаете – приезжайте. Обещаю, что не пожалеете. Как-никак – я ваш должник! – И улыбнулся так заразительно, что даже Тенгиз не смог удержаться от ответной улыбки.

Достав из бумажника карточку отеля, Тенгиз надписал собственное имя и вручил ее Райноу:

– Мы будем там еще несколько дней.

Он так никогда и не понял, почему сделал это. Возможно, ангел Тенгиза пошептал на ухо своему подопечному.

– Какой приятный мужчина! – сказала Лора, когда они уже находились в кабине самолета, в двух километрах над желтой плоскостью бушвельда.

– Пожалуй, – согласился Тенгиз. – Как думаешь, сколько ему лет?

– Лет? – удивленно спросила Лора. – Не знаю. Много.

– Он какой-то странный! И слишком интересовался моим именем.

– Почему ты думаешь, что твой отец – такая большая шишка, что каждый африканец…

– Этот Райноу не африканец, – перебил ее Тенгиз. – Он – белый. И что-то скрывает.

– А мне он понравился. Такой добрый!

– Ну прямо Дед Мороз!

– Точно! – обрадовалась Лора. – Вылитый Дед Мороз. Только без бороды. И фамилия у него прикольная: Носорог.

– Мне он больше леопарда напоминает, – брякнул Тенгиз. И вдруг понял, что нечаянно попал в яблочко.

Именно это он чувствовал в этом белом из Кении. Дан Райноу был опасен. Тенгиз видел таких людей в окружении отца. Вежливых, остроумных… И готовых запросто прикончить собеседника, если в этом возникнет необходимость. Тенгиз вдруг понял: этот Дан Райноу убивал людей. И не находил в этом ничего предосудительного.

Лора обняла своего спутника, положила голову ему на плечо.

– Какой дикий край! – проговорила она с восхищением. – Только представь – сто веков назад здесь все было так же. («А как насчет алмазных копей?» – подумал Тенгиз.) Зебры, акации, туземцы. Они выглядят такими… естественными!

– У этих естественных туземцев весьма жестокие обычаи! – заметил Тенгиз. – Тоже – естественные. И еще более жестокие боги.

– Как будто наши славянские боги были добрее!

– Не думаю, – согласился Тенгиз. – И наши, и римские. Мы как-никак наследники римской культуры.

«А этот мальчик чертовски похож на тебя, Белый Дьявол, – подумал человек, которого вот уже лет пятнадцать называли Даном Райноу, поднимаясь по трапу маленького самолета и разглядывая карточку, вручённую ему Тенгизом. – Такой славный аккуратный мальчик… Хм… „Хайатт“… Однако с деньгами у паренька все в порядке. Пожалуй, я навещу его… Непременно навещу. Нет, ну надо же, какие славные пушистые щенки могут появляться у таких свирепых волчар, каким был ты, мой полковник. Белый Дьявол. Здесь, в Африке, у тебя было больше врагов, чем гиен в моем парке. Большую часть их ты успел прикончить раньше, чем помер сам, а те, кого ты не добил, ни за что не рискнули бы тронуть твоего родственника, пока ты был жив. Но ты помер, полковник. А здесь не Европа. Здесь – Африка, и потомки должны отвечать за своих предков как минимум до седьмого колена… А я так и не вернул тебе должок, полковник. Может, пришла пора рассчитаться? „Хайатт“… „Хайатт“ – это круто. Но лучше бы тебе, мальчик, не появляться там, где твой дедушка играл в крикет отрезанными головами».

Человек, которого звали Даном Райноу, задраил люк и похлопал по плечу чернокожего пилота.

– Извини, старина, – сказал он на суахили, – но тебе придется еще некоторое время пожить вдали от своих жен. Мы меняем курс.

– Три недели, – недовольно проворчал пилот. – Носорог, я хочу домой!

– Не скули! Я, когда мы долетим, куплю тебе самую жирную шлюху в лучшем столичном борделе.

– Нам нечего делать в Кейптауне!

Это сказал второй чернокожий, здоровенный малый, чьи вытянутые ноги занимали половину салона.

– Золотые слова, Тарра, – сказал белый. – Но разве я сказал, мы летим в Кейптаун?

– Значит, ты хочешь лететь в Найроби?

– Тарра, на этом прожаренном континенте есть и другие столицы. Глянь-ка на это! – Белый сунул здоровяку карточку. – Помнишь полковника Саянова?

– Дьявол? Мне говорили: он помер… Ты сам мне и говорил. Так что же, он жив?

– Он – нет. Я думаю, это его внук.

– А что нам за дело до его внука?

– Тебе, может, и нет дела. А мне – есть, – жестко произнес белый. – Я чувствую: у мальчишки скоро будут большие проблемы.

– Черти бы забрали твое чутье, Носорог, – проворчал чернокожий.