Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич. Страница 30

– Интересно – как это может получиться?

– Предельно просто: от нас через спутник на них, и обратно – на наш приемник.

– О, да. Проще не бывает, не так ли?

– Ладно, ироничный человек. Только следи внимательно.

– Постараюсь, – согласилась Ева. – Сигарету?

– Потом…

Она закурила и, откинувшись поудобнее, глядела на экран. Милов тем временем, проявив некоторое нахальство, из второго ряда перестроился в правый и несколько сбавил скорость, вызывая шумное недовольство прочих участников движения. Водитель задней машины, обгоняя, что-то сердито выкрикнул по-арабски. Милов невозмутимо глядел перед собой.

– Неудивительно, номер-то у нас египетский, – объяснил он то ли Еве, а может быть, и самому себе.

– Есть белый, – сказала Ева.

– Рановато… Что он там сделал?

– Перестроился – точно так же, как мы. И держит ту же скорость. А вот теперь потух…

– Это еще ничего не дает: могла быть и случайность. Но вот если он…

– Осторожно!

– Вижу, вижу…

Здоровенный трейлер, впритык за которым они тащились, часто замигал и совсем уже сбавил скорость: возможно, собирался взять правый поворот. Милов тоже сбросил газ.

– Тебе не хочется обогнать его? – поинтересовалась Ева. – Терпеть не могу тащиться так – словно во сне…

– Во сне часто бывает и наоборот, – сказал Милов. – А как там?..

Он не успел договорить – Ева перебила:

– Белый снова горит.

Ехавшие сзади, сигналя, обгоняли их; отмеченная белым огоньком машина, однако, сохраняла свое место, позволяя все новым и новым ездокам занимать пространство перед собой, заменяя ушедших на обгон.

– Ну вот, теперь более или менее ясно, – сказал Милов. – Видишь, а ты говорила: въехали благополучно…

– Ну, и что, он теперь будет тащиться за нами до самого конца?

– Пока им не станет ясно, куда мы едем.

– До самого аэропорта? Или только до посольства?

– Ну, туда мы их, надеюсь, не дотащим. Но до ближайшей стоянки – возможно. Посмотри по плану: есть что-нибудь такое поблизости – гараж, стоянка, хотя бы заправка?

– Боюсь, что наш локатор берет не очень далеко, не более километра. Так что стоянку на плане я вижу, а вот есть ли там места – неизвестно.

– О’кей. Можем поиграть с ними в кошки-мышки. Одного только не понимаю… Такого оборудования, как у нас, у них наверняка нет. Каким же способом?.. Ага, сообразил. Они наверняка пометили нас еще там, на дороге. А я и не догадался проверить. Ну, что же, лучше поздно, чем никогда. Пожалуй, придется нам несколько секунд обойтись без плана. Зато увидим свою собственную схему.

Он переключил клавиши, следя только за тем, чтобы не врезаться в трейлер, все еще тащившийся на последнем издыхании. План улицы исчез, осталась только полоса справа с движущимися огоньками; зато на широкой левой части экрана зазмеились какие-то путаные линии, квадратики, треугольники, кружки – белые, зеленые, голубые, желтые – и одна красная то ли звездочка, то ли шестеренка.

– Ну да, – сказал Милов удовлетворенно. – Так и есть. «Жучок». Такой породистый «жучок»… И обитает он под номерным знаком, между верхней его частью и панелью багажника… Потому они и видят нас, не приближаясь.

Он снова переключил компьютер на схему города.

– Где, ты говоришь, ближайшая заправка? Хотя ладно, сейчас все узнаем сами.

И он нажал на панели отдельно расположенную желтую клавишу, над которой была надпись: «Необходима заправка».

Прошла секунда, другая – и на плане возникла красная ломаная линия. Не очень длинная.

– Прелестно, – констатировал Милов. – Перестраиваемся влево, потом разворот, немного проехать – и направо, до самого танка.

И он стал решительно протискиваться в левый ряд. Недовольно гудя, его пропускали: водителю любой легковушки было ясно, что при контакте с джипом гораздо больше пострадает хрупкий лимузин или «седан».

– Что там белый?

– Повторяет наш маневр.

– Посмотрим, насколько это ему удастся…

И Милов с удовольствием выжал акселератор. Знак разворота уже виднелся впереди.

– Мисс Кальдер, – проговорил Берфитт доброжелательно. – Как по-вашему, электроника нас не подведет?

– Электроникой, сэр, у нас по-прежнему ведает Вернер. Или что-то изменилось, о чем я ничего не знаю?

– Никаких перемен не случилось. Но на маршруте работаете с нею вы, и мне кажется не лишним знать и ваше мнение.

– Что же, – сказала она, продолжая сидеть, как девочка на экзамене: колени плотно прижаты, полы халата прикрывают ноги до самых щиколоток. – Проверку мы производим, как полагается, дважды в сутки; приборы работают отлично, реакция пациентов нормальная.

– Как понимать это – нормальная? Нормальная на нынешний день или настолько, насколько вообще может быть?

– На сегодняшний день, разумеется. По нынешнему их состоянию.

– Забудьте об этом, мисс Кальдер. Состояние их несколько ухудшится. Но продлить восстановительный период мы не сможем ни на один день.

Тут она позволила себе несколько приподнять брови. Черт бы побрал, в таком совершенно невинном, казалось, движении таился некий призыв. Интересно, сама она сознавала это? Но голос ее разрушил возникшее было впечатление: интонации были холодными, деловыми.

– Это сильно осложняет дело, сэр.

– Я и сам понимаю. Но другого выхода нет. Что можно сделать?

– Чтобы быстрее довести реакцию до нормы?

– Именно это меня интересует.

Она медленно опустила длинные ресницы – в знак того, что ситуация ей понятна. Подумала немного. Потом сказала:

– Вероятно, надо усилить сигнал. Его мощность может перекрыть остающуюся притупленность их реакции.

– А как это усиление скажется на внешнем виде?

– Я думаю, что изменения не будут бросаться в глаза. Несколько повышенная резкость в движениях, может быть… Но от них и так никто ведь не будет ожидать совершенно нормального поведения.

– Вероятно, вы правы. Мисс Кальдер, если не ошибаюсь, для передачи усиленного сигнала придется пользоваться другим источником?

– Совершенно верно, сэр. При сохранении тех же самых частот нужно другое питание и другой генератор.

– Они у вас есть? С ними все в порядке?

Это был, пожалуй, единственный раз, когда Берфитт ошибся в ожидаемом ответе. Вместо «да, разумеется, сэр» она проговорила после едва уловимой паузы:

– Все-таки, более полную информацию об этом сможет дать Вернер.

– А вы что же, не в курсе?

– Отчасти. Я знаю, что у нас должны быть два усиленных источника – рабочий и резервный.

– Должны! Вы хотите сказать, что их нет?

– Рабочий, во всяком случае, имеется.

– А запасной?

– Я давно его не видела. И он не проходил проверки.

– Как понимать «давно»?

– Последний раз его проверял не Вернер даже, а Клеско.

«Не Клеско, а Клячко, – с некоторой досадой подумал Берфитт. – Не могут правильно выговорить имя…»

Вслух же он сказал:

– Клеско… Это когда же – перед тем, как он заболел и вам пришлось с ним расстаться?

– Совершенно верно.

Мисс Кальдер, похоже, нимало не удивилась тому, что приезжий так хорошо ориентировался в истории Приюта.

– Но ведь он тогда должен был передать все Вернеру? – В интонации Берфитта прозвучало недоумение.

Мисс Кальдер снова пожала плечами – тем же волнующим движением. Берфитт невольно заметил, что при этом ее грудь под халатом приподнялась. «Интересно, что на ней там еще надето, кроме халата?» – подумал он и сам на себя не в шутку разозлился.

– Вероятно, он так и сделал.

– Но вы только что сказали…

– Я сказала, сэр, что с тех пор резервный прибор не попадался мне на глаза. А где именно он сейчас находится, Вернер, безусловно, знает лучше, чем я.

Берфитт сердито схватил трубку.

– Вернера найти и немедленно ко мне!

Считая разговор законченным, мисс Кальдер встала. Это было, как демонстрация на подиуме, когда она вставала.

– Я могу быть свободной, сэр?