Эстафета - Михановский Владимир Наумович. Страница 20

– Да и ты сильно изменился, мальчик, – покачал головой бородач. – Годы бегут словно кони.

Они поговорили ещё немного, избегая расспрашивать друг друга о вещах важных.

– Где ты обитаешь? – спросил Пелоп озабоченно.

– Там, в селении, – махнул рукой, указывая, Тилон.

– За оврагом?

– Да.

Пелоп нахмурился.

– Там тебя не любят, – сказал Тилон. – Считают, что ты водишься с потусторонней силой, порчу на скот напускаешь…

– Тёмные люди, что с них возьмёшь? – пожал плечами Пелоп. – Надеюсь, ты не принадлежишь к ним?

– Нет.

– Ну и ладно, – улыбнулся Пелоп. – И довольно о пустяках. Я наблюдал за твоим прыжком. Ты прыгнул как бог.

Юноша потупился. Похвала его обрадовала, хотя и несколько обескуражила. Бог, как известно, не один, богов много. И потом, разве боги прыгают?…

– Только не заносись, – сказал Пелоп и положил ему руку на плечо. – Ты не один. Возможно, найдутся и другие прыгающие неплохо. До олимпийского рекорда тебе далеко.

– Знаю.

– У тебя фигура и ноги прирождённого прыгуна, – сказал Пелоп. – Если работать, ты мог бы кое-чего достичь. Помнишь, когда-то у костра я говорил тебе об этом?

– Пелоп, научи меня тайне прыжка! – вырвалось у Тилона.

– Вспомнил-таки.

– Научи, и я стану навсегда твоим рабом.

– Это лишнее. Но работать придётся много, малыш, очень много.

Пелоп называл Тилона малышом, хотя тот был на две головы выше его.

– Работы я не боюсь.

– Ладно, попробуем, – сказал Пелоп. – Но что же мы стоим на солнцепёке? Пойдём ко мне.

– У меня козы… – замялся Тилон.

– Твоё стадо постережет моя собака, – решил Пелоп. – Она превосходный пастух.

С этими словами он вошёл во двор, подошёл к собачьей будке и спустил пса с поводка, проговорив несколько слов на незнакомом Тилону языке.

Во внутреннем дворике было попрохладней, чем на открытой вершине холма.

Лозы гнулись под тяжестью гроздей хорошо ухоженного винограда.

– Сюда, – указал Пелоп.

Когда они входили в беседку, увитую зеленью, издалека, с вершины холма, донёсся собачий лай.

– Располагайся, – сказал Пелоп.

Тилон сел на скамью, облокотился на врытый в землю стол. Пелоп сел напротив.

– Знаешь, я все лето за тобой наблюдаю, – сказал Пелоп. Видел, как ты бегаешь и прыгаешь иногда там, на холме. Только выйти к тебе не решался – не рискую далеко удаляться от моей крепости, – усмехнулся он, указывая на высокую ограду. – Вот и пришлось ждать, когда ты окажешься близко, чтобы окликнуть тебя. Только вот не думал, что ты решишься перепрыгнуть через овраг, и позавчера ночью приготовил для тебя переправу. Видел?

– Да.

Они сидели разговаривали, и Тилону казалось, что он знает бородача сто лет. С ним он чувствовал себя спокойно и как-то надёжно, словно повстречал друга после многолетней разлуки. Впрочем, так оно и было.

– Ты говоришь как чужестранец, – сказал Тилон.

– Верно, я родом издалека. Из краёв, о которых вы, эллины, и понятия не имеете, – произнёс бородач. – Летом там жарко, как у вас, зато зимой… Зимой там царят такие жестокие морозы, что вода становится твёрдой как камень, а дождинки превращаются в белые хлопья, которые толстым ковром на целые месяцы покрывают землю.

Слушая рассказ Пелопа, Тилон постепенно осваивался. Несколько раз он с любопытством огляделся. На столе и вдоль стен беседки стояли приспособления и механизмы неизвестного назначения. Снова припомнились толки сельчан о странном человеке, который живёт за оградой и знается с нечистой силой.

Словно угадав его мысли, Пелоп взял со стола прибор, представлявший собой сложную систему рычагов и ремней.

– Это полиспаст, – сказал он. – Обычная штука. Полиспаст применяется в больших греческих тортах для разгрузки и погрузки судов.

– Я не бывал в больших портах.

– Побываешь.

Пелоп поставил полиспаст на место и взял со стола другой механизм.

– Это катапульта, – сказал он. – Тоже ничего таинственного. Служит для метания различных предметов. Она поможет тебе постичь тайну прыжка. Пойдём.

Они вышли во дворик, Пелоп поставил катапульту на утрамбованную площадку, свободную от травы. Сбоку на катапульте была прикреплена дощечка, вырезанная в форме полумесяца, по которой, как по шкале, можно было перемещать стрелку.

– Транспортир, – указал на дощечку со стрелкой Пелоп. Прибор для измерения углов.

– Углов?

– А ты изучал когда-нибудь геометрию?

Тилон покачал головой.

– Чему же тебя учили? – удивился Пелоп.

– Военному делу…

– Ладно, оставим это. Так вот, с помощью транспортира я могу задать любой угол, под которым вылетает предмет. Начнём с малого угла. Он называется острым… Погоди-ка, а писать-то ты хоть умеешь?

– Мне показывали когда-то буквы… – густо покраснел Тилон.

– Буквы потом, – решил Пелоп. – Гляди сюда. Я ставлю стрелку на пятнадцать градусов.

Затем Пелоп оттянул рычаг катапульты и заложил в его гнездо небольшой камешек, поднятый с земли.

– Наблюдай и запоминай, – приказал он и с этими словами отпустил рычаг.

Камешек, описав невысокую дугу, упал, не долетев до пустой собачьей будки.

– Подай-ка мне камень, – попросил Пелоп.

– Возьми другой.

– Нельзя. Нужно, чтобы бросаемый предмет обладал одним и тем же весом… Отметь место, где он упал!

Тилон провёл носком босой ноги чёрточку на том месте, где упал камешек, после чего вернул его Пелопу.

– Теперь увеличим угол выброса на пять градусов, – сказал тот и перевёл стрелку транспортира повыше. – Учти: сила, с которой вылетает камень, всё время остаётся постоянной.

Вылетевший из катапульты камень после второго броска упал немного дальше отметки, сделанной Тилоном.

– Понял! – сказал Тилон. – Чем больше угол вылета, тем дальше летит брошенный предмет.

Пелоп улыбнулся.

– Не совсем так, – сказал он. – Никогда не торопись с выводами, малыш.

И верно. Как вскоре убедился Тилон, камешек поначалу с увеличением угла падал дальше, но только до определённого предела. После этого, несмотря на то что бородач продолжал увеличивать угол вылета, камень начал падать все ближе и ближе.