Оперативное вторжение - Нестеров Михаил Петрович. Страница 16

Хотя бесполезно, наверное. Скорее всего Сулейман уничтожил эту важную улику.

10

Старший наряда милиции, стоявший на границе парковочной площадки и широкого мощеного тротуара, ведущего к центральному зданию железнодорожного вокзала, толкнул товарища в бок и указал на растущую толпу возле припарковавшегося автобуса.

– Чмошники! – коротко хохотнул старший сержант. Так он называл либо разношерстных и разнузданных призывников – в основном поддатых или с глубокого бодуна, либо только что примеривших военную форму салаг, перегоняемых в другие подразделения. Последние особенно вызывали смесь пренебрежения, превосходства и рождали ядовитую подковырку: «То ли еще будет, ой-ой-ой!» Короче, копаем от забора и до обеда.

«Чурбаны», выстраивающиеся перед автобусом, имели, на взгляд старшего сержанта милиции, жалкий вид: рукава шинелей непомерно длинные, хлястики на заднице, сапоги в трубочку, а не по-щегольски гармошкой, головы тонули в шапках. Лишь два человека имели благообразный вид: лейтенант и его заместитель с лычками старшего сержанта. Они были подтянуты, имели настоящую военную выправку. Сапоги – у офицера яловые, а у сержанта «дедовские» юфтевые – блестели и носили явно выраженные признаки мехов гармони, о которых подумал милиционер. В общем, полная гармония.

– Попрут через центральный вход, – с первого раза угадал патрульный. И начал жить предвкушением того, как он развернет «чмошников» и укажет им другой путь – подземный, по тоннелю. Но все равно они окажутся в зале ожидания и зассут весь туалет. Причем бесплатно. Буквально пару дней назад сержанта приспичило по большому, и он занял кабинку в туалете, который был буквально оккупирован призывниками: то ли таджиками, то ли узбеками (где таких набрали – не поймешь). И вот до сержанта в один из кульминационных и ответственных моментов донесся чей-то «акцентированный» шепелявый голос: «Ты че там пердишь!» В тот раз свою задницу милиционер вытер плохо. Однако когда он вырвался, как заключенный на волю, из кабинки, вестибюль туалета был пуст. Толпа «воинов-интернационалистов» уже сидела в зале ожидания. И по голосу не определишь – все на один голос. И вообще как выразить свои оскорбленные чувства, с чего начать пристрастный допрос? С фразы: «Кто из вас сказал, что я пердел?» – которая разнеслась бы по всему вокзалу со скоростью того же неприличного звука?

– Эй, литер! – сержант милиции, как постовой, вытянул руку в сторону, перекрывая этим жестом направление взвода. Может, оскорбленные чувства все еще сидели в нем, а может, что-то другое заставило его обратиться к лейтенанту Кабаеву грубо. – Здесь, наверное, вход для нормальных людей. Поворачивай свое войско и, – сержант очередным жестом указал направление, – через подземку.

Он спокойно выдержал колючий взгляд лейтенанта, в петлицах которого красовались эмблемы инженерных войск. Стройбат, короче, безошибочно угадал сержант. Те носят либо такие знаки отличия, либо где-то достают «колеса с крыльями» – обозначение военных автомобилистов.

– На лифте в зал не подниматься, – он продолжал отдавать инструкции, – на то существуют лестницы; ровно шестьдесят одна ступенька, – добавил он, ухмыляясь и точно зная количество шести маршей, прерываемых лишь крохотными площадками. – Любезный, вы на мне дырку протрете, – классически предостерег лейтенанта милиционер. И начал гонять желваки: – Ты глухонемой или по-русски не понимаешь?

И неожиданно для себя увидел широкую улыбку лейтенанта, его безукоризненно белые зубы.

Кабаев повернулся и отдал громкую команду:

– Взвод, кругом! – дойдя пружинистой походкой в хвост колонны, стал уже во главе ее. Обернулся на милиционера и снова улыбнулся ему. – Шагом – марш!

Андрей точно знал, где будет находиться вагон: не в составе скорого поезда, который должен прибыть через два часа, а в районе приемно-отправительных путей почтово-багажных поездов, а точнее – на краю отстоя и сортировки вагонов. В непосредственной близости от здания багажа и почты, оборудованной лифтами и пандусами.

Он наверняка знал, что получит разрешение разместить личный состав взвода в отцепленном вагоне. Часть ответа на этот вопрос крылась в неприкрытом пренебрежении милиционера, развернувшего группу лейтенанта Кабаева. Начальство вокзала сделает все, чтобы даже несколько минут солдаты не портили настроения остальным пассажирам. Ладно бы там были отдельные небольшие группы военнослужащих, которые почти всегда можно увидеть на вокзалах, а тут – взвод, шестьдесят человек. И все как один – кавказской национальности.

А до этого нужно «стимулировать» вокзальное начальство: зайти в здание, рассредоточиться в двух залах ожидания, побродить среди киосков, буфетов, потревожить посетителей, коротающих время в зале игровых автоматов, как бы ненароком шагнуть на широкий, устланный парадной дорожкой лестничный марш, ведущий в зал для VIP-персон.

Заодно оглядеться. Присмотреться к театру боевых действий.

Андрей, хорошо изучивший этот стратегический объект, воспользовался советом милиционера наполовину. Он повернул свой взвод не к тоннелю, вход в который находился справа, а повел его к череде широких площадок, соединенных между собой короткими маршами в две-три ступеньки и ведущих вниз, непосредственно к первой платформе и боковому входу в здание вокзала. Он имел не такой напыщенный, как центральный, вид, однако двери его были такими же широкими и застекленными, но без видеосенсоров, которые открывали двери при приближении человека; эти нужно было открывать вручную. Там, где в теплое время года располагалось открытое кафе, сейчас была площадка для курения.

Собственно, в здание вокзала можно было попасть либо через этот боковой вход, либо воспользовавшись длинными лестничными рукавами. Их было ровно четыре. Как и лифты, они выходили на платформы. Третий вход – через технический этаж.

В общем, почти стандартная схема для большинства крупных вокзалов.

И все же в тоннель взвод лейтенанта Кабаева спустился – чтобы пройти к четвертой платформе и подняться в здание вокзала на границе огромного табло, второго зала ожидания и билетных касс. Именно оттуда можно было быстро рассредоточиться сразу в нескольких направлениях: к двум залам ожидания, как бы рассеченных чередой книжных киосков и «Роспечати».

Очень важный этап операции они прошли. Каждый из бойцов группы Андрея Кабаева бывал на вокзале «Московский», чаще ходили парами или по одному. Но буквально пройтись по объекту полным составом – дорогого стоило.

Генеральная репетиция при полном зале. Андрей приподнял уголки губ: «Аудитория у ваших ног – наслаждайтесь. Это ваш коронный номер». Его «настольным фильмом» был детектив «Ищите женщину» с Софико Чиаурели в главной роли. Может, потому что грузинская актриса была очень похожа на бабушку Андрея: такие же большие и выразительные глаза с налетом грусти, слегка полноватая фигура. Он мог смотреть его бесконечно. Только фильм заканчивался, он перематывал пленку на начало. Вот и фраза об «аудитории у ваших ног» была из этого теледетектива.

– Газманов! – лейтенант нарочито громко и с долей раздражения подозвал замкомвзвода. – Давай наверх. Ищи там места. И чтобы не бродили по залу.

Саид кивнул и первым начал подниматься по широкой лестнице. Два десятка пассажиров, вышедших покурить, безразлично поглядывали на новобранцев. Молодая пара, которая купила билеты в общий прицепной вагон поезда, следующего до Астрахани, смотрела на смуглую ораву с опаской: только бы не попасть вместе с ними. Обычно проводник и сопровождающий распределяли солдат в конце вагона – по четверо на нижних и боковых полках плюс по одному на верхних. Остальным пассажирам также приходилось уплотняться. Если сопровождающий офицер был строгим, то хождение его подопечных по вагону исключалось, в противном случае гражданских ждал настоящий «восточный» базар.

Андрей подозвал командира 1-го отделения Тумриева.

Усман нелепо вскинул к головному убору скрюченные пальцы.