Последний контракт - Нестеров Михаил Петрович. Страница 49

Они нагнали караван через сорок минут, впереди еще полтора часа неторопливой езды.

– Что за публика в автобусе, интересовался? – спросил Борис, четко представляя привычную картину. Пассажиры автобусов в большинстве своем дожидались отправки рейса на улице, лишь малая часть находилась внутри. Почти никого со стороны, все челноки, водители и диспетчеры знают друг друга давно. В салоне они располагаются не так, как в обычных туристических автобусах. Пара сидений на одного челнока. На двух местах можно скрючиться и поспать. До Москвы тысяча с небольшим верст, но Горбатый знал, что некоторые мотаются за шмотками даже в Китай. Шесть суток. С ума сойти.

– Когда я подъехал, – объяснял Шатров, – челноки уже сидели в автобусе. При закрытых дверях. – Водитель покачал головой: рисоваться буквально неопознанной толпой, а после на халяву пристроиться к организованному каравану считалось поступком дерзким. – Решил оставить их в покое. В Григорьевском отстегнут в пять раз больше.

– Может, кто-то из диспетчеров борзанул? – спросил Горбатый.

– Да не думаю. Мне Танька-диспетчер и звякнула насчет залетного. Не знаю, говорит, кто такие, на лобовом стекле табличка «Новоград – Москва».

Эту табличку они увидели в Григорьевском. Она была интересно реализована: готические буквы, разделенные горизонтальной стрелой желтого цвета, были немного смещены вперед и наползали друг на друга. Какая-то стремительность, напористость виделась в ней.

Автобусы съехали на площадку. Челноки разбрелись по торговым точкам, прикупая горячие манты, котлеты с картошкой, салаты и прочее. «Бова» стоял последним. У него была очень низкая посадка. Туалет, находящийся в середине салона, казалось, цеплял при движении дорогу.

Из туристического автобуса никто не вышел. Тонированные стекла не позволили разглядеть, сколько человек находится внутри.

– Пойдем? – Шаров открыл дверцу со своей стороны.

– Пошли, – отозвался Горбатый. Он вынул из кармана куртки пистолет Макарова и сунул оружие за пояс.

Они подошли к автобусу деловой походкой. Горбатый постучал в дверь и в ожидании уставился в тонированное стекло. Сумел рассмотреть водителя. Тот и не думал открывать дверь. Борис застучал по стеклу кулаком, спокойно, однако, прикидывая, в какую сумму челнокам выкатится предъява. Он вообще был человеком спокойным. Как и другой человек, которого он пока еще не видел.

Зашипела гидравлика, и дверь наконец-то открылась.

Горбатый вошел в салон первым и тут же накатил на водителя:

– Проблемы с ушами?

– Они у меня красные? – Водила продолжал смотреть перед собой, не удостоив братву своим вниманием.

– Скоро ты узнаешь, какого они цвета. Когда будешь рассматривать их в своих руках.

– Эй ты, красноречивый, – донеслось до Горбатого, – заткни пасть!

Дверь закрылась. И только сейчас парни догадались посмотреть на тех, кто находился в салоне.

Их было человек двадцать. Все мужчины до тридцати лет. Все кавказской наружности.

Взгляд Горбатого блуждал по смуглым лицам. Ему не терпелось узнать, кто так некорректно посоветовал ему закрыть рот.

Кто? Может, светловолосый с массивной, выпяченной вперед челюстью?

Руслан Гареев.

Или плечистый урод с мохнатыми бровями?

Казбек Алабин.

А может, высокий, на полголовы возвышающийся над остальными, горбоносый здоровяк?

Давид Гогиашвили.

А может, захлопнуть пасть ему посоветовал Сулейман Керимов или Аслан Асланов, Шамиль или Ринат, Магомед или Казбек?

Горбатый частенько оперировал именами криминальных авторитетов, воров в законе. Только диверсионной группе Руслана Гареева они были до фонаря. Для них авторитетов не существовало.

Террористы проделали долгий путь от Ставрополя до Новограда. В Новограде сменили ставропольский транспорт на местный. Заодно и сопровождающего. Им был новоградский подполковник милиции Зимин. Если бы не эта досадная накладка, ему не пришлось бы доставать свое удостоверение. Челночные автобусы никогда не останавливают в пути. Постовые «от Москвы до Ленинграда и обратно до Москвы» были непременными партнерами в этом бизнесе и исправно получали деньги. Автобус приедет в столицу в четыре утра, и пассажиров поглотит безмолвный, но никогда не дремлющий Измайловский рынок.

Горбатый неторопливым движением вынул из-за пояса пистолет и передернул затвор. Резкий щелчок потонул в другом, более громком, лязгающем звуке. На Бориса смотрел автомат Калашникова с массивным глушителем. Он сотворил настоящую глупость, по-спецназовски отреагировав на угрозу.

Казбек Алабин придавил спуск, и автоматные пули ударили в грудь Горбатому. Короткая поводка ствола, и короткая очередь отбросила к двери Андрея Шатрова…

Марковцев обратил внимание на старенький, но симпатичный «Порш» 1990 года выпуска, регулярно выезжающий с внутреннего дворика «Прибора». Он предположил, что довольно старая модель не может принадлежать крупному начальнику. Обычно машины подбирают под свой характер, если, конечно, позволяют средства. По цене «Порш» был сравним с новенькими «Жигулями», однако выбор был сделан в пользу подержанной иномарки.

Он не стал усложнять свою работу, сделав запрос через Скворцову, и хозяина «Порша» пробили через базу данных. Марковцев попал в десятку: Алексей Родионов оказался начальником охраны. Работает на режимном предприятии (в прямом контакте с табельным отделом) четыре года, из них последние шесть месяцев начальником подразделения по восьмичасовому графику. Холост. Что отчасти подтверждалось темно-синим цветом его машины и одежды клиента в тех же тонах: по тесту Люшера этот цвет ассоциируется с ночным покоем, без труда вспомнил Марковцев. То, что холостяк большой любитель пива, Марковцев узнал на четвертый день слежки за ним. Вот уже в четвертый раз он ставил машину на стоянку и шел в пивбар. Во всех четырех случаях он выходил оттуда не менее чем через полтора-два часа.

Как нельзя кстати пригодились нудные ученья – а в 2001 году откровенное безделье на секретной даче разведывательного управления, расположенной в Химках. Тогда нервировали всевозможные инструкции, рекомендации, правила слежения и определения слежки. Он не раз говорил «слону»: «Зачем мне это? В реальной ситуации я поведу себя иначе, не по инструкции. Почему? Потому что противник изучает точно такие же установки и директивы». Но его не слушали, ему объясняли принципы вербовки и на примере показывали, как работать с тестом ненавистного Люшера…