Последний контракт - Нестеров Михаил Петрович. Страница 71

«Марковцев жив… А я просто проходила мимо… Господи, дай мне силы…»

Бог услышал ее и сделал наоборот. Катя потеряла сознание.

Генерал Котельников, опершись локтем о столешницу и приложив ладонь ко лбу, неотрывно смотрел на телефонный аппарат, который двоился, троился. По громкой связи, казалось, говорили несколько человек, как на селекторном совещании. Ладонь была горячей, лоб холодным.

А совсем недавно настроение было превосходным. Позвонила внучка: «Дед, ты так рано ушел, что я не успела поздравить тебя». – «С чем?» – по-простому осведомился генерал, предугадывая подвох восьмилетней девочки. «С тридцатилетием вашей с бабушкой свадьбы». А он и не вспомнил об этом… И жена утром промолчала. Приготовила завтрак, проводила на работу – и молчок. Потом раскололась и преподала урок через внучку. Что только приподняло настроение генерала. Он видел себя на пороге дома с букетом цветов, бутылкой шампанского. Поздравления, извинения. Нет, наоборот. Ахи, вздохи: «Тридцать лет совместной жизни… Не верится».

Котельников видел много хроники – много больше, чем Катя Скворцова, – записанной в том числе и чеченскими хроникерами. Подрывы зданий, бронетехники, захваты, штурмы, атаки, освобождения, зачистки, казни, расстрелы. Многое мог мысленно представить и воспроизвести. Сейчас же все ранее увиденное смешалось. Перед глазами пикирующий вертолет с разлетевшимися лопастями, громадная воронка, чернеющий и еще не остывший после террористической атаки остов многоэтажного здания, деформированные вагоны, смятые в гармошку автобусы, горящие БТРы. Раненые, контрольные выстрелы в голову; трупы, глумливые пинки в мертвые тела… Снова раненые, носилки, врачи, проблесковые маячки спецмашин…

«Как такое могло произойти?» – пока еще сдержанно, не осознав целиком случившегося, недоумевал генерал, переведя взгляд на часы и не успевая за неутомимой секундной стрелкой. Как?..

Он терял время. Но в мысленном хаосе, с невероятным трудом подавляя непорядок в душе, припомнил имя человека. И лишь потом перед взором предстал его образ. Николай Груздев. Кремлевский администратор. Ответственный за исполнение приказа Совбеза. Именно за исполнение, словно проклятый приказ был изначально закован в непробиваемые рамки закона. Этот человек был единственным, кто мог удержать ситуацию на плаву. От его решения зависело многое, если не все. И Котельников предугадывал действия чиновника; наверное, на его месте он поступил бы так же.

Генерал потянулся к трубке телефона. Услышал вначале голос адъютанта, потом самого Груздева. Он, конечно же, слышал о теракте на Курчатова…

– Николай Андреевич, – перебил администратора Котельников, – необходимо срочно встретиться. Боюсь, плохие новости не кончились.

Генерал прихватил со стола сотовый телефон со спецсвязью, набросил пиджак и вышел в приемную.

Адъютант опередил его:

– Машина ждет внизу, Евгений Антонович.

Время. Если бы не оно, Котельников прогулялся бы до Кремля по Никольской, считая переулки. А их всего три.

– Все срочные звонки переадресовывай на мой сотовый, – распорядился он, покидая приемную.

Машина генерала въехала в Кремль через ворота отводной стрельницы Боровицкой башни, пристроенной не спереди, как у других башен Кремля, а сбоку. Собственно, холм, на котором зародился когда-то Кремль. Это был древнейший выход из Кремля и ближайшие ворота к реке.

Машина остановилась у центрального портика здания, где работало когда-то Советское правительство.

Груздев был бледен. Но не это в первую очередь отметил Котельников. Пожалуй, он впервые видел человека, вытирающего слюну концом галстука. Может, слюна у него бесценная, прикинул генерал, оценивая галстук в пятьсот долларов.

Администратора словно подкинуло в кресле. «Пошел на взлет», – тут же отметил гость. Груздев вскочил на ноги так, как будто их предварительный разговор заканчивался обнадеживающей фразой: «У меня для вас хорошие новости».

Они поздоровались с друг другом за руку. Генерал занял место сбоку рабочего стола Груздева и вместо документов положил на него сотовую трубку.

– Черт! – помянул нечистого Груздев. – До сих пор не могу поверить… Евгений Антонович, что вы хотели мне сообщить? Какие-то детали… – Хозяин кабинета развел руками и умудрился дернуть плечом и головой. – Если можно, по порядку.

– «ПриборЭкспо» был в нашей разработке, – начал генерал.

– Ну да, ну да, – дважды повторил Груздев. Он незаметно нажал на кнопку мобильного средства подавления записи на диктофон, вмонтированного в кейс-атташе. Черт его знает, что за телефон генерал выложил на стол. – Согласно совбезовскому приказу.

– Да, приказ также фигурирует в этом деле. Алексей Матиас… – начальник управления выдержал короткую паузу, наблюдая за реакцией чиновника, – получил этот секретный документ от служащего секретариата майора Косоглазова. Через три дня Косоглазов был убит. Это послужило поводом к расследованию. Санкцию я получил лично от заместителя генпрокурора Ступина.

– Ступин вникал в детали? – настороженно спросил Груздев.

– Он подмахнул санкцию не глядя, – обнадежил генерал. – На него слово «убийство» всегда действовало магически.

– Что было дальше?

– Начали расследование, – продолжал Котельников, – нашли подходящую кандидатуру и провели операцию по внедрению агента в круги, близкие к Матиасу. Вскоре агент получил от банкира задание: проникнуть на объект и подготовить к взрыву одно из помещений «почтового ящика», копируя спецслужбы. Что он и сделал. Но он при всем желании не мог пронести на режимный объект столько взрывчатки. По предварительным данным, масса заряда составляла от ста до двухсот килограммов тротила. Возможно, взорвалось от десяти до двадцати килограммов армейского пластита. У нас все было под контролем. Мы фиксировали проникновение агента на видео: кто и когда ему передал мину, как он проходил пропускной пункт. Запись оборвалась ровно в 8.30. Что совпало со взрывом. Через минуту объект атаковали террористы. Да, вот еще что: легального агента, который согласно приказу должен был осуществить учебную акцию, мы сняли с задания.