Оборотная сторона полуночи - Шелдон Сидни. Страница 38

В отсутствие Фрэзера его рекламным агентством управлял заведующий отделом выполнения заказов Уоллес Тернер. Уильям Фрэзер старался как можно меньше заниматься делами своего агентства, чтобы целиком посвятить себя работе в государственном департаменте. Однако когда в его предприятии возникала какая-нибудь крупная проблема, сотрудники агентства обращались к нему за советом. У Фрэзера вошло в привычку обсуждать подобные вопросы с Кэтрин. Таким образом он проверял на ней свои решения. Он находил, что она создана для бизнеса. Нередко Кэтрин подавала ему идеи для проведения рекламных кампаний, которые оказывались весьма эффективными.

– Если бы я не был таким эгоистом, Кэтрин, – сказал ей однажды за ужином Фрэзер, – то послал бы тебя на работу в агентство и поручил бы самостоятельное выполнение одного из заказов наших клиентов. Но я бы так скучал по тебе, – добавил он. – Я хочу, чтобы ты была здесь со мной.

– Я тоже хочу остаться здесь, Билл. Я счастлива, что у нас все так сложилось.

И Кэтрин не покривила душой. Единственное, чего она жаждала, так это выйти за него замуж, хотя для спешки не было повода. Фактически они во всех отношениях уже были мужем и женой.

Как-то во второй половине дня, когда Кэтрин заканчивала выполнение очередного задания, в контору вошел Фрэзер.

– Как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечером отправиться за город? – спросил он.

– Это было бы чудесно. Куда именно?

– В Виргинию. Мы обедаем с моими родителями.

Кэтрин удивленно посмотрела на него.

– Они знают про нас? – спросила она.

– Не все, – улыбнулся он в ответ. – Только то, что у меня потрясающая помощница и что я привезу ее обедать.

Если она и почувствовала разочарование, то не подала виду.

– Прекрасно, – заявила Кэтрин. – Я забегу домой и переоденусь.

– Я заеду за тобой в семь часов.

– Договорились.

Дом Фрэзеров был расположен в красивой холмистой местности в штате Виргиния и представлял собой постройку колониального стиля, возведенную на ферме, территория которой занимала двадцать четыре гектара. Часть земли была покрыта высокой сочной зеленой травой, а остальное составляла пахота.

– Никогда не видела ничего подобного, – восхищалась Кэтрин.

– Это одна из лучших коневодческих ферм Америки, – пояснил Фрэзер.

Машина проехала мимо загона для породистых лошадей, миновала ухоженный выгул около конюшен и оставила позади домик конюха.

– Я словно попала в другой мир! – воскликнула Кэтрин. – Как я завидую тебе, что ты рос здесь.

– Ты думаешь, что тебе бы понравилось жить на ферме?

– Да это, в сущности, и не ферма, – простодушно заметила она. – Когда живешь здесь, создается впечатление, что владеешь целой страной.

Они приблизились к дому.

Фрэзер повернулся к ней.

– Мои отец и мать несколько консервативны, – предупредил он Кэтрин, – но тебе не о чем волноваться. Веди себя естественно. Ты нервничаешь?

– Нет, – ответила Кэтрин. – Я в полной панике.

Сказав это, она вдруг с удивлением отметила, что говорила неправду. Следуя давней привычке, которой подвержены все девушки, впервые встречающиеся с родителями возлюбленного, Кэтрин притворилась, что испытывает ужас. На самом деле ее просто разбирало любопытство. Однако у нее не оставалось времени подумать о своем поведении. Они уже вылезали из машины, и одетый по всей форме дворецкий с добродушной улыбкой распахнул перед ними дверь.

Казалось, что полковник Фрэзер и его супруга сошли со страниц учебника американской истории, посвященных периоду до Гражданской войны. Кэтрин больше всего поразило, что они такие старые и слабые. По всей вероятности, в молодости полковник Фрэзер был жизнерадостным и энергичным красавцем. Теперь от его красоты и силы не осталось и следа. Он очень напоминал Кэтрин кого-то, и она мучительно старалась вспомнить кого. Кэтрин была шокирована, когда наконец догадалась, что он похож на своего сына, только совсем постаревшего и высохшего. Волосы у полковника покрылись сединой и сильно поредели, голубые глаза выцвели, и когда-то сильные руки были изуродованы артритом. Жена Фрэзера-отца выглядела аристократкой и все еще сохраняла некоторые черты своей былой красоты. Она благосклонно и тепло отнеслась к Кэтрин.

Вопреки заверениям Фрэзера об обратном у Кэтрин сложилось впечатление, что она попала на смотрины. Полковник и его жена весь вечер задавали ей вопросы. Старики вели себя в высшей степени прилично, но пытались разузнать о ней все. Кэтрин рассказала им о своих родителях и описала свое детство. Она обрисовала им свои постоянные переходы из одной школы в другую как веселое приключение и скрыла от них, как тяжело она это переживала. Во время беседы с родителями Фрэзера Кэтрин украдкой поглядывала на него и заметила, что он очень доволен и гордится ею. Обед был великолепен. Он прошел при свечах в огромном старомодном зале с мраморным камином. Блюда подавались лакеями, одетыми в ливреи. Кэтрин посмотрела на Билла Фрэзера, и сердце ее преисполнилось глубокой благодарности к этому человеку. У нее сложилось впечатление, что при желании она тоже сможет жить такой жизнью. Она знала, что они с Фрэзером любят друг друга. И все-таки ей чего-то не хватало. Ей недоставало душевного трепета, волнения, подъема. «Наверное, – рассуждала она, – я слишком многого жду. Пожалуй, меня испортили Гэри Купер, Хэмфри Богарт и Спенсер Трейси. Любовь не похожа на рыцаря в сверкающей броне. Она скорее напоминает порядочного фермера в сером твидовом костюме. К черту все эти фильмы и книги!» Разглядывая полковника, Кэтрин представила себе Фрэзера через двадцать лет и нашла, что он будет выглядеть точно так же, как отец. Она вдруг задумалась, замолчала и затихла до конца вечера.

По дороге домой Фрэзер спросил ее:

– Тебе понравился вечер?

– Да, очень. У тебя такие милые родители.

– Ты им тоже пришлась по душе.

– Я рада.

Она сказала правду, если не считать, что ее несколько беспокоило собственное равнодушие при встрече с ними. Кэтрин казалось, что ей стоило больше понервничать накануне такого события.

На следующий вечер во время ужина Фрэзер сообщил Кэтрин, что ему предстоит провести неделю в Лондоне.

– В мое отсутствие, – заявил он, – ты сможешь заняться интересной работой. Нас попросили взять на себя руководство съемкой рекламного фильма о наборе пилотов в армейскую авиацию. Его снимает в Голливуде компания «Метро – Голдвин – Майер». Я хочу, чтобы ты курировала этот фильм, пока я буду в отъезде.

Кэтрин недоверчиво уставилась на него.

– Я? Да я даже «Брауни» [12] не смогу зарядить! А что я понимаю в фильмах о подготовке военнослужащих?

– Ты знаешь об этом не меньше других, – улыбнулся Фрэзер. – Дело кажется тебе незнакомым, но не стоит волноваться. Ведь там будут продюсер и прочие специалисты. Командование сухопутных сил собирается привлечь к съемкам голливудских актеров.

– Зачем?

– Видимо, они считают, что солдаты не сумеют достаточно убедительно сыграть самих себя.

– Как это похоже на военных!

– Сегодня у меня состоялся долгий разговор с генералом Мэтьюзом, и он раз сто употребил слово «обаяние». Военные хотят, чтобы фильм получился шикарным. Они начинают широкую кампанию по набору в армию молодых людей из цвета американского общества. Это один из первых фильмов такого рода.

– В чем же состоит моя роль? – спросила Кэтрин.

– Просто следить за тем, чтобы все шло гладко. За тобой последнее слово. Я заказал тебе билет на авиарейс в Лос-Анджелес. Самолет вылетает завтра в девять утра.

Кэтрин кивнула:

– Хорошо.

– Будешь скучать по мне?

– Сам знаешь, что буду, – ответила она.

– Я привезу тебе подарок.

– Мне не нужны подарки. Просто возвращайся целым и невредимым.

Секунду она колебалась, а затем спросила:

– Ведь обстановка ухудшается. Я права, Билл?