Зумана (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 64

— А… — вероятно мальчишка хотел спросить почему, но Кайза отвесил оруженосцу легкого подзатыльника и наградил выразительным взглядом. Шут был ему за это очень благодарен.

— Ну вот и хорошо, — промолвил шаман. — Значит, лошадей красть не придется.

— Каких лошадей? Зачем красть? — не поняла Элея. Шут уткнулся в кружку с молоком и сделал вид, что его здесь нет.

— Каких… — хмыкнул Кайза, — обычных. Денег у нас нет, а на моем Суре мы бы вдвоем далеко не ускакали.

— О… — только и сумела сказать Элея, недоуменно качнув головой. И без слов было понятно, что она думает о подобных способах решения проблем.

— Да, принцесса, — улыбнулся шаман, — вот с такими бесстыжими людьми тебе и придется продолжать путь.

— Пат… — Элея обернулась к Шуту. — И как я раньше не догадалась… Вот, — она отстегнула от пояса тяжелый кошель с золотом и, оставив себе лишь несколько монет, отдала ему. — Возьми. Пересчитай и запомни. Когда сумеешь, отдашь. Это не подарок. Считай, казна Брингалина дала тебе в долг. Идет?

Шут подумал мгновение и пришел к выводу, что такой вариант его вполне устраивает. Вернувшись в Золотую, он собирался отыскать свой старый мешок с деньгами, оставленный у Лебединого Дворца еще летом. Перед тем, как пойти освобождать Руальда, Шут предусмотрительно спрятал его в лесу. Хорошо спрятал — не всякий лозоходец сыщет.

— Идет, — улыбнулся он, забирая кошель.

Лошадей выбирать поручили Кайзе. Никто не сомневался, что дергит сумеет сделать это лучше всех.

От приграничья с Тайкурданом до Герны были дни и дни пути. Снова они проводили в седле по семь-восемь часов, обедали в придорожных тавернах, ночевали на постоялых дворах… И даже Хирга, хвала богам, не задавал глупых вопросов, отчего вдруг с некоторых пор господин Патрик стал делить эти ночи с принцессой… Только вот ухмылялся он совершенно напрасно — дневные переходы были тяжелы, особенно для Элеи, на любовные ласки сил попросту не оставалось… Да и не казалось это самым главным. Гораздо важней было просто осознавать, проснувшись вдруг среди ночи, что самый дорогой на свете человек — вот он рядом…

Счастье это было непроходящим и неослабевающим. И Шут уже не представлял, как могло бы сложиться иначе.

Он часто думал о том, что ждет их после возвращения наследника в Золотую. И особенно тяготила Шута мысль о встрече с Давианом — он не желал раздоров между повелителем Островов его дочерью, но сильно сомневался, что тот одобрит ее выбор… Сама Элея на подобные вопросы лишь пожимала плечами и говорила, что ее как раз меньше всего волнует одобрение отца. "На улицу он меня не выгонит, скорее уж опять пожалует тебе дворянство под каким-нибудь благовидным предлогом", — так говорила она Шуту, но слова эти были не из тех, что приятно слышать. Он теперь нередко с сожалением вспоминал свои безумные, бездумные траты, когда швырял золото направо и налево. А ведь без труда мог бы скопить на приличный дом с крепким хозяйством… Впрочем… какое ему хозяйство? Что он, престарелый барон — свиней да кур разводить?

Но ведь и прежним ремеслом заниматься более не представлялось ему возможным…

Так вот и возвращался Шут раз за разом к одному и тому же главному вопросу — что делать дальше?

Мучился он этим ровно до тех пор, пока Хирга не получил ножом под ребра.

Этот мерзкий маленький городишко даже не был обозначен на карте, которую Шут купил еще в Вороновом Камне. Постоялые дворы его все как на подбор были старыми и вонючими, без сомнения, полными клопов и крыс. И люди по улицам городка ходили под стать — озлобленные, тусклые, на редкость равнодушные ко всему. Четверо всадников не привлекли ничьего внимания. Но когда Хирга по поручению Шута пешком отправился разузнать, далеко ли находится кузня и сколько там возьмут за смену сломанной подковы, то охотники на легкую добычу оказались тут как тут… Не успел мальчишка отойти от гостиницы и на сотню шагов, как трое из самых отбросов зажали его в темной подворотне.

Хирге повезло… Очень повезло. Любители легкой поживы уже успели пырнуть его и вывернуть карманы, когда Кайзе вдруг приспичило догнать оруженосца и прогуляться с ним на пару. Дурное предчувствие… как обычно.

Грабителей он не догнал. Да и не пытался. Только увидел, как они, радостно гыкая, спешили убраться подальше от истекающего кровью мальчишки. Денег у Хирги при себе не было, но добротный плащ и сапоги с него сняли, равно как и красивый, бароном подаренный пояс с серебряной пряжкой.

Кайза принес его к Шуту с Элеей в комнату, пинком отворив дверь и застав их идиллически воркующими у камина.

— Хорош миловаться, — рявкнул шаман, опуская Хиргу прямо на половик вблизи каминной решетки. Элея в ужасе распахнула глаза и прикрыла рот ладонью. Шут же стремительно ринулся к мальчику, едва не опрокинув ту старую развалину, в которой сидел и которую здесь гордо именовали креслом. Задрав одежду у Хирги на животе, он невольно зажмурился, как от своей боли. И куртка, и рубаха насквозь были пропитаны кровью. Шут не спрашивал "кто?", "как?", руки сами собой легли на пульсирующую черную рану и в следующий миг он «провалился». Так стремительно и резко ему еще никогда не случалось переходить в другое видение. Не осталось ничего, кроме этой страшной раны и Силы, которая неистово рвалась наружу сквозь пальцы, сквозь ладони. Шут направлял ее в скрученное болью тело, заполнял ею все, что пульсировало черным криком страдания. А потом осознал… его собственных сил попросту недостаточно, чтобы удержать эту жизнь.

"Боги! — взмолился Шут, — Не дайте ему уйти! Нет! — и в следующий миг понял, что надо делать. Озарение пришло ослепительной вспышкой. Он устремил свое сознание туда, откуда мог черпать энергию бесконечно. — Матушка земля, дай мне сил! — и с восторгом почувствовал, как от ступней его и через все тело рванулся целительный поток — горячий и неиссякаемый. Но Шуту этого показалось мало. С той же мольбой обратился он к небу, и когда эти два потока — холодный, искристый и теплый, дарующий жизнь — соединилась, он понял, что может все.

Никогда раньше Шут не совершал ничего подобного, не знал, как и что нужно делать, он просто видел боль и словно бы вымывал ее прочь той первозданной силой, которую обрел. Пока не понял, что больше не способен ее удерживать, и не разорвал со стоном эту дивную связь. А когда с трудом вновь открыл глаза в обычном мире, то увидел на месте раны только уродливый багровый рубец. Он пульсировал изнутри, но кровь больше не сочилась наружу, и внутри — Шут знал это точно — все органы снова были целы, хотя и не так безупречно, как хотелось бы. Он подумал, что через несколько часов фокус можно будет повторить и окончательно исцелить Хиргу, но мысль эта плавно сползла в какую-то нелепую смешную картину, за ней последовало другое видение, и вскоре Шут окончательно провалился в мир снов.

5

Пробуждение было ужасным. Все тело ломило, а к горлу подкатывала дурнота. Шут со стоном открыл глаза и спросил себя, не превратился ли он за ночь в старую развалину.

Спросил, видимо, вслух — где-то рядом послышался знакомый насмешливый голос:

— Нет, братец, ты всего лишь немного перестарался вчера. Замахнулся на то, что тебе еще не вполне под силу, — Кайза, улыбаясь, сел рядом и положил ладонь Шуту на грудь. Наверное, колдун использовал свою Силу так же, как вчера это делал сам Шут. Хотя и не столь безрассудно.

Тем не менее, спустя пару минут стало легче.

— Ммм… — Шут сел, покачиваясь. — Кайза, а ты не мог этого сделать раньше?

— Мог. И сделал. Раза три уже. Иначе ты спал бы еще суток двое кряду.

Шут вздохнул и, почесываясь, выбрался из постели. Блох в этом заведении развели как на псарне…

— Что Хирга? — спросил он, натягивая куртку, которая давно уже потеряла первоначальный благородный цвет, став просто темной от грязи и пота.

— На хозяйственном дворе околачивается. Пытается гарцевать перед местной кухаркой, — Кайза многозначительно хмыкнул и вдруг достал из кармана пирожок. — Я нахожу это знакомство весьма полезным, — с этими словами он уплел половину лакомства, а вторую, подмигнув, протянул Шуту.