Хочу бабу на роликах! - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 74
- Почему?
- Потому что так жизнь устроена.
- Ты своего Глеба любила?
- Любила.
- И он на твою любовь наплевал?
- Ты же все знаешь.
- А этот тип, который на Новый год приезжал, он что, тоже сволочь?
- Да нет... Просто он не понял меня, а я, наверное, не поняла его.
- Ты по нему скучаешь?
- Да нет...
- Что-то неуверенно это прозвучало! - засмеялась Дуня.
Я и сама не была ни в чем уверена. Я отгоняла все мысли о нем, но по ночам он снился мне, и я просыпалась в таком томлении, мне так не хватало его именно в постели... Но время берет свое, и ничего с этим не поделаешь. Сейчас для меня главное - писать... А неутоленные желания и вправду хорошо сказываются на работе.
- Ты с ним расплевалась, да? - вернула меня к действительности Дуня.
- Да, - твердо ответила я.
- Мама говорила, он от тебя в полном ауте.
- Дуняшка, отвяжись, давай лучше поговорим про Габриэля.
- Давай! - обрадовалась девочка. - Знаешь, у него абсолютный слух. Он может насвистеть хоть целую симфонию.
- Так ему надо музыкой заниматься!
- А он говорит, что ему главное - овладеть серьезной профессией. Он хочет стать фармацевтом. У него и отец, и мама фармацевты. Кстати, мама у него белая.
- Так это аптека его родителей?
- Наполовину. Хочешь, сходи завтра туда часа и четыре, посмотришь на него, а потом поделишься впечатлениями.
- Нет вопросов. Обязательно загляну, мне, кстати, надо купить витаминные капли для глаз.
Но посмотреть на Габриэля мне не пришлось. Вечером Дуня ворвалась ко мне:
- Саша, тебе письмо по электронной почте!
"Глубокоуважаемая Александра Андреевна, прочитал вашу пьесу под названием "Хочу бабу на роликах!" и загорелся желанием поставить ее на сцене моего антрепризного театра. Но для начала должен заручиться вашим согласием. Если согласие будет получено, в начале апреля надеюсь приступить к репетициям. Мечтаю лично встретиться с вами. Очень прошу со мной связаться. С искренним восхищением, Михаил Лобов".
У меня подкосились ноги. Антреприза Лобова - это марка! И почти гарантированный успех. У него всегда играют лучшие актеры, и он точно знает, какая пьеса станет популярной.
- Саша, Саша, ты попросишь маму, чтобы взяла меня в Москву на премьеру? Саша, это же я придумала, чтобы ты пьесу писала, - тормошила меня Дуня в полном восторге. - Ты помнишь, помнишь?
- О да, конечно .
И почти тут же позвонила Эмма:
- Сашка, получила сообщение?
- Эмма, я даже не знаю, что сказать!
- А ты молчи, то есть нет, ты скажи, во-первых, ты согласна отдать ее Лобову?
- Конечно, даже и думать нечего!
- Прекрасно. Насчет денег мы договоримся, можешь на меня положиться! Теперь еще один вопрос: под какой фамилией хочешь прославиться?
- Под какой фамилией? - как эхо повторила я. - Я не думала...
- Быстрее думай. Хочешь быть Александрой Ордынцевой, как в паспорте, или как-то иначе?
- Иначе! Никаких Ордынцевых. Пусть будет Соболева, это девичья фамилия моей мамы.
- Александра Соболева? А что, красиво звучит.
Годится.
- Саша, Саша, надо взять псевдоним, псевдоним! - толкала меня под руку Дуня.
- Что там моя дочура болбочет? - засмеялась Эмма.
- Требует, чтобы я непременно взяла псевдоним.
Но Соболева и есть псевдоним. Моя девичья фамилия Бережкова.
- Ладно, сойдет, - хмыкнула Дуня.
- Саш, дай ей по заднице, чтоб не приставала, когда люди о деле говорят. Слушай меня, тебе придется приехать в Москву, Лобов хочет, чтоб ты тут с ним поколбасилась, говорит, во время работы над пьесой могут возникнуть по тексту разные вопросы, и хорошо бы ты была в зоне досягаемости. Он вообще жаждет с тобой познакомиться. Все расспрашивал меня, есть ли у тебя еще пьесы. Я туману навела, жуть. Но я считаю, тебе сразу с места срываться не стоит, цену набьем маленько, пока мы тут все утрясем...
- Мы?
- Саня, а ты думала? Я, можно сказать, спонсор!
Решила новым делом поинтересоваться...
- Эмма, у меня нет слов!
- Главное, чтоб у тебя слова на бумаге находились, а по телефону хоть мычи!
- Погоди, но это же меняет все дело.
- Почему?
- Ты Лобову навязала мою пьесу?
- Ты что, подруга, охренела? Что я могу навязать, я ж в этом как свинья в ананасах...
- В апельсинах, - машинально поправила я.
- Один хрен! Слушай меня внимательно и заруби на своем гордом носу: я через пятые руки подсунула Лобову твою пьесу! Можешь мне поверить, это было нелегко. А через неделю через те же пятые руки он до меня добрался. Вынь ему да положь автора. Зачем, спрашиваю, а он говорит: надо! Очень, мол, автор талантливый, пьеса - блеск, веселая, но умная, и к тому же роли прекрасно выписаны. А ты говоришь - навязала.
- Эмма, это все правда?
- Святой истинный крест!
- Ой, мамочки...
- Сашка, я думаю, Лобова надо немножко помурыжить. Чтоб не думал, что ты ради него с пальмы спрыгнешь и полетишь...
- С какой еще пальмы?
- Ну я это так, для красоты. Он знает, что ты живешь в Испании. Я ж ему не стану докладывать, что ты у меня обретаешься. Говорю ж, туману напустила... Значит, так, Александра, слушай сюда! У тебя в Москве жить есть где?
- Ну я могу, конечно, остановиться у Ульяши...
- Остановишься у меня.
- Нет, спасибо, конечно, но я и так у тебя живу, а в Москве меня это будет стеснять.
- Ну тогда я подыщу тебе квартирку на время, это не проблема. А ты пока займись одежонкой.
- Какой одежонкой?
- Ну купи себе там несколько костюмчиков, платьиц, пальтишко приличное. Ты должна выглядеть, чтобы они видели, что я им не бросовый товар предлагаю.
- Извини, Эмма, но это чушь. Встречают по одежке, провожают по уму.
- Да, ум твой уже оценили, теперь нехай видят, что ты еще и офигительно красивая баба. Пойми, чудачка, хорошая тряпка бабе уверенности придает, так что не жмись. А вдруг кого знакомого встретишь, надо, чтоб ни одной старой шмотки не было, усекла?
- Усекла.
- Вкус у тебя есть, получше моего будет, мне это уже Дунька объяснила, а бабок не жалей. Значит, так, через десять дней жду тебя в Москве.
- Саша, Саша, скажи, что я хочу на премьеру! - толкала меня в бок Дуня.
Я только рукой махнула.
- Ты почему насчет меня не сказала?
- Рано!
- А когда же?