История Лизи (др. перевод) - Кинг Стивен. Страница 96

Она быстро обнаружила Аманду, которая сидела рядах в десяти от воды. Лизи пришлось обойти двух зачарованных, не отрывающих глаз от пруда, и одну пугающую спеленутую фигуру, чтобы добраться до Аманды. Села рядом, вновь взяла ее за руки, уже без порезов, даже без шрамов. А потом, когда Лизи держала руки сестры, пальцы Аманды очень медленно, но решительно переплелись с ее пальцами. И Лизи вдруг осознала, что Аманде больше не требуется глоток воды из пруда, нет никакой нужды вести ее вниз. Она осознала, что Аманда все-таки хотела вернуться домой. Большая ее часть ждала спасения, как спящая принцесса из сказки… или девочка-пират, попавшая в руки врагов. А сколько других, не завернутых в кисею, пребывали в аналогичном положении? Лизи видела их внешне спокойные лица и пустые глаза, но это не означало, что внутри они не исходили криком, зовя на помощь тех, кто мог помочь им вернуться домой.

Лизи, которая могла помочь только своей сестре (возможно, могла), отогнала прочь эту мысль.

– Аманда, – обратилась она к сестре, – мы собираемся вернуться, но ты должна в этом поучаствовать.

Поначалу ответа не последовало. Потом Аманда заговорила, очень тихо, очень медленно, словно еще не проснувшись:

– Ли-изи? Ты пила… этот говняный пунш?

Лизи рассмеялась, ничего не смогла с собой поделать.

– Чуть-чуть. Из вежливости. Теперь посмотри на меня.

– Не могу. Я смотрю на «Холлихокс». Собираюсь стать пиратом и плавать… – голос становился все тише, – …по семи морям… сокровища… острова Людоедов [105]…

– Это все выдумки, – отчеканила Лизи. Она ненавидела твердость в голосе – все равно что заносить меч над лежащим на траве младенцем, который никому не причинил вреда. Потому что речь шла о детской мечте. – То, что ты видишь, – попытка этого места удержать тебя здесь. Это всего лишь… всего лишь бул.

Удивив ее… удивив и причинив боль, Анда ответила:

– Скотт говорил мне, что ты попытаешься прийти. Если мне понадобится твоя помощь, ты попытаешься прийти.

– Когда, Анда? Когда он тебе это говорил?

– Ему тут нравилось. – Аманда глубоко вздохнула. – Пальчи Муна… что-то в этом роде. Говорил, что полюбить это место легко. Очень легко.

– Когда, Анда, когда он тебе это сказал? – Лизи хотелось трясти ее.

Аманда предприняла невероятное усилие… улыбнулась.

– В последний раз, когда я порезала себя. Скотт заставил меня вернуться домой. Он сказал… вы все ждете меня.

Теперь многое для Лизи прояснилось. Слишком поздно, чтобы что-то изменить, разумеется, но все-таки лучше знать, чем пребывать в неведении. И почему он ничего не сказал своей жене? Потому что знал, маленькая Лизи в ужасе от Мальчишечьей луны и тварей (особенно одной твари), которые там обитали? Да. Потому что чувствовал, в должное время она все узнает сама? Опять-таки да.

Аманда вновь повернулась к паруснику, который покачивался в бухте, заменяющей ей пруд Скотта. Лизи тряхнула ее за плечо.

– Ты должна мне помочь, Анда. Есть безумец, который хочет причинить мне боль, и ты нужна мне для того, чтобы вставить палку ему в колесо. И сейчас мне нужна твоя помощь!

Аманда посмотрела на Лизи, и удивление, отразившееся на ее лице, вызывало смех. Сидевшая ниже женщина в халате с поясом – в одной руке она держала фотографию улыбающегося, с дырами выпавших зубов ребенка – повернулась и медленно, с большими паузами между словами, заговорила:

– Помолчите… немного… я… думаю… почему… это… сделала.

– Играйся в своей песочнице, Бетти, – резко осадила ее Лизи. Вновь повернулась к Аманде и с облегчением увидела, что сестра по-прежнему смотрит на нее.

– Лизи, кто…

– Безумец. Появился из-за чертовых бумаг и рукописей Скотта. Только теперь его интересую я. Он причинил мне боль этим утром – и причинит снова, если я… если мы не… – Голова Аманды стала поворачиваться к паруснику, покачивающемуся на якоре в бухте, Лизи схватила сестру и развернула так, чтобы они опять смотрели друг на друга. – Слушай меня, орясина.

– Не называй меня оря…

– Слушай меня, тогда не буду. Ты помнишь мой автомобиль? Мой «BMW»?

– Да, но, Лизи…

Глаза Аманды все старались сместиться к воде. Лизи могла бы повернуть ее голову, но интуиция подсказывала ей, что это не выход. Если она действительно хотела забрать отсюда старшую сестру, сделать это предстояло посредством голоса, воли, однако решающим фактором было желание Аманды вернуться.

– Анда, этот человек… может не только причинить боль. Если ты мне не поможешь, я думаю, есть шанс, что он меня убьет.

Вот теперь Аманда посмотрела на нее в удивлении и замешательстве.

– Убьет?..

– Да. Да. Я обещаю все объяснить, но не здесь. Если мы здесь задержимся, все закончится тем, что я буду таращиться на «Холлихокс» вместе с тобой. – И Лизи не кривила душой. Она чувствовала притяжение этого места, которое очень хотело, чтобы она посмотрела на парусник. И если бы она уступила, двадцать лет могли пролететь как двадцать минут, и до конца своих дней она и ее большая сисса Анди-Банни сидели бы здесь, дожидаясь посадки на пиратский корабль, который звал и звал, но не плавал.

– Мне придется пить этот говняный пунш? Этот… – Аманда нахмурилась, силясь вспомнить. Потом морщины на лбу разгладились. – Этот «клопо-омор»?

Неуверенное, детское произношение слова заставило Лизи вновь рассмеяться. И вновь женщина в халате и с фотографией в руке повернулась к ним. Аманда порадовала Лизи, одарив женщину взглядом: «Чего таращишься, сука?» – а потом показав ей «птичку» [106].

– Придется, Лизи?

– Никакого пунша, никакого «клопомора», я обещаю. А теперь просто думай о моем автомобиле. Ты знаешь, какого он цвета? Ты уверена, что помнишь?

– Кремового. – Губы Аманды стали чуть уже, а на лице появилось выражение «не-нужно-держать-меня-за-дуру». Лизи несказанно этому обрадовалась. – Я говорила тебе, когда ты его купила, что на таком цвете грязь видна лучше всего, но ты и слушать не стала.

– Ты помнишь наклейку на бампере?

– Шутка насчет Иисуса? Рано или поздно какой-нибудь рассерженный христианин сдерет ее. Да еще оставит на память пару-тройку царапин.

Сверху раздался голос мужчины, крайне недовольный:

– Если вам нужно поговорить. Идите. Куда-нибудь еще.

Лизи не стала ни поворачиваться, ни показывать «птичку».

– На наклейке написано: «ИИСУС ЛЮБИТ МЕНЯ, Я ЭТО ЗНАЮ, ПОЭТОМУ ЕЗЖУ БЫСТРО». Аманда, я хочу, чтобы ты закрыла глаза и увидела мой автомобиль. Увидела сзади, вместе с наклейкой. Увидела в тенях дерева. Тени двигаются, потому что день ветреный. Сможешь ты это сделать?

– Д-да… думаю, смогу… – Глаза сместились, чтобы еще раз с вожделением посмотреть на корабль в бухте. – Думаю, да, и если благодаря этому удастся не позволить кому-то причинить тебе боль… Хотя я не понимаю, как это может быть связано со Скоттом. Он уже два года как умер… впрочем… я думаю, он что-то говорил мне насчет афгана доброго мамика, и я думаю, он хотел, чтобы я передала его слова тебе. Разумеется, я не передала. Я так много забыла о тех случаях… сознательно, полагаю.

– Каких случаях? Каких случаях, Анда?

Аманда посмотрела на свою младшую сестру так, словно та сморозила какую-то невероятную глупость.

– Тех случаях, когда я резала себя. После последнего случая… когда я чуть не вырезала себе пупок… мы были здесь. – Аманда надавила пальцем щеку, создав временную ямочку. – Что-то насчет истории. Твоей истории, истории Лизи. И афгане. Только он называл его африканом. Он говорил, что это буп? Бип? Бун? Может, мне все это приснилось.

Эта неожиданная новость потрясла Лизи, но не отвлекла от поставленной цели. И если она хотела вытащить отсюда Аманду (и себя тоже), действовать следовало незамедлительно.

– Сейчас речь не об этом, Анда, просто закрой глаза и постарайся увидеть мой автомобиль. Каждую деталь, какую сможешь вспомнить. Остальное сделаю я.