Столкновение миров - Кинг Стивен. Страница 46

Мисс Чанг позже рассказывала полиции, что она взглянула через стеклянную входную дверь и увидела рабочего, который как раз поднял отвертку и коснулся панели. И тут она почувствовала, что земля уходит из-под ее ног. Она считала, что это было мини-землетрясение; всю жизнь прожив в Лос-Анджелесе, мисс Чанг не очень-то беспокоилась о сейсмических явлениях, если они ничего не ломали. Она увидела, что Джерри Бледсо качнулся, тряхнул головой и затем мягко ввел острие отвертки в клубок проводов.

А затем холл и коридоры «Сойер & Слоут» превратились в ад.

Вся контактная панель превратилась в сплошной треугольник пламени; красно-желтая дуга, похожая на вспышку молнии, вырвалась и ударила в монтера. Электронные сирены взвыли, захлебываясь от натуги. Огненный шар высотой в шесть футов отшвырнул уже мертвого Бледсо в сторону и покатился по коридору, к выходу.

От прозрачной стеклянной двери остались лишь брызнувшие осколки и дымящиеся, покореженные куски рам. Лоретта Чанг бросила велосипед и метнулась к таксофону через улицу. Пока она звонила в пожарную часть, сообщала адрес здания и наблюдала, как ее велосипед почти пополам согнула какая-то сила, вырвавшаяся из двери, обгоревший труп Джерри Бледсо все еще шатало взад и вперед возле развороченной панели. Тысячи вольт проходили через его тело, скручивая его судорогами, бросая из стороны в сторону. Все волосы на теле монтера и почти вся его одежда сгорели, его кожа превратилась в зажаренную серую корку. Его очки, солидный слой пластика, облепили его нос, как маска.

«Джерри Бледсо. Кто вызывает эти перемены, папа?»

Джек заставил себя оглядываться еще полчаса после того, как пропало из виду последнее здание. Незнакомые звезды в незнакомых созвездиях сияли в небе над его головой, но этого языка он не знал.

Глава 12

Джек идет на рынок

В эту ночь Джек спал в свежем душистом стогу на Территориях, забравшись вовнутрь и обложившись сеном так, что свежий воздух поступал к нему через отверстие, которое он сам соорудил. Он прислушивался к тихим скребущим звукам. Он где-то читал или слышал, что в стогах живут полевые мыши. Если это они, то тогда такая «большая мышь», как Джек Сойер, должна напугать их до смерти. Мало-помалу он расслабился, ощущая под левой рукой бутылочку Спиди. Ее горлышко он заткнул вместо пропавшей пробки пучком мха, сорванным на берегу маленькой речушки, где он остановился попить. Он подумал, что немного мха может попасть в бутылочку, если еще не попало. Какая жалость, это может испортить изысканный вкус и замечательный букет.

Он лежал, согреваясь и засыпая. Чувство, которое его охватило, было почти облегчением и… как будто на него навесили дюжину пудовых камней, а затем какая-то добрая душа обрезала веревки, и они свалились. Он опять был в Территориях, в месте, где живут такие чудесные люди, как Морган из Орриса, Осмонд Бичеватель, отсюда родом Элрой Удивительный, это Территории, здесь может произойти все, что угодно.

Но Территории могут быть и добрыми. Он помнил это с раннего детства, когда все жили в Калифорнии и никто не жил нигде в другом месте. Территории могут быть добрыми, и казалось, что он чувствует сейчас вокруг себя эту доброту, спокойную мягкость, запах сена, чистый запах воздуха Территорий. Будет ли муха или бабочка чувствовать облегчение, когда неожиданно порыв ветра снесет сачок в сторону, позволив насекомому улететь? Джек не знал… но он был уверен, что он вырвался из Оутли, от «Клуба Хорошей Погоды», от старика, который плачет над украденной тележкой, от запаха пива и запаха дерьма. И важнее всего, от Смоки Апдайка и «Оутлийской Пробки».

И, подумав об этом, он уснул.

На следующее утро он прошел две-три мили по Западной Дороге, наслаждаясь солнечным светом и запахом полей, которые уже почти созрели в томном ожидании сбора урожая, когда его обогнала телега, и фермер, одетый во что-то, напоминающее тогу, спросил его:

— Ты направляешься на рынок, парень?

Джек испуганно взглянул на него, осознав, что человек говорит не по-английски. Он не то чтобы коверкал слова или говорил на устаревшем диалекте. Это был совершенно не английский.

Рядом с фермером сидела женщина в одежде свободного кроя, она держала на руках мальчика лет трех. Женщина приятно улыбнулась Джеку, скосив глаза на мужа.

— Это просто дурачок, Генри.

Они не говорят на английском… Но на каком бы языке они ни говорили, я понимаю его. Я уже думаю на этом языке… и это не все — я вижу на нем или с помощью его, или как это все называется.

Джек вспомнил, что точно так же было и в прошлый раз, когда он был в Территориях. Только в прошлый раз он не осознавал этого. События происходили слишком быстро, и все тогда казалось странным.

Фермер наклонился вперед. Он улыбнулся, обнажив абсолютно белые зубы.

— Ты дурачок, парнишка? — спросил он дружелюбно.

— Нет, — ответил Джек, улыбаясь в ответ самой дружеской улыбкой, которую мог изобразить, обнаружив, что сказал не «нет», а какое-то слово на языке Территорий, которое означает «нет». Когда он перелетел, его речь изменилась, его способ мышления, способ представлять вещи, во всяком случае, он не знал, как это высказать словами, но понимал, что он имеет в виду, изменился точно так же, как и его одежда.

— Я не дурачок. Просто мама говорила мне, что нужно быть осторожным с людьми, которых встречаешь на дороге.

Теперь улыбнулась и жена фермера.

— Твоя мама была права, — сказала она. — Ты направляешься на рынок?

— Да, — сказал Джек, — я иду на запад по этой дороге.

— Тогда забирайся в телегу, — сказал фермер Генри. — Жара выматывает. Я хочу кое-что продать, и, если получится, вернуться домой до заката. Кукуруза не слишком хороша, но это последняя в этом сезоне. Может быть, кто и купит.

— Спасибо, — ответил Джек, забираясь на задок телеги. Здесь лежали кукурузные початки, связанными дюжинами. «Если эта кукуруза не слишком хороша, то какая же считается здесь хорошей?» — Джек никогда в жизни не видел початков таких размеров. Тут были также кучки тыкв, кабачков и каких-то плодов, похожих на дыни, но они были не желтые, а красноватые. Джек не знал, что это такое, но подумал, что у них должен быть замечательный вкус. В животе у него заурчало. С тех пор, как он отправился в дорогу, он узнал, что голод — это не просто небольшое неудобство, которое испытываешь после школы, и которое можно заглушить стаканом молока и несколькими печеньями. Голод — это словно очень близкий друг, который иногда отходит от тебя, но никогда не покидает насовсем.

Он сидел спиной к фермеру на краю телеги, свесив ноги и почти касаясь ими пыльной Западной Дороги. Этим утром движение на ней было оживленным, и Джек решил, что большинство движется на рынок. Генри как раз раскланивался и кивал своим встречным знакомым.

Джек все еще размышлял, каковы могут быть на вкус эти странные дыни, похожие на яблоки, и когда ему удастся в следующий раз поесть, когда в его волосы вцепились маленькие ручонки и резко дернули, да так, что на глаза навернулись слезы.

Он повернул голову и увидел трехлетнего малыша, который стоял босиком на телеге, широко улыбаясь и держа в каждой руке по клоку волос Джека.

— Джейсон! — закричала на него мать, но это был своего рода поощрительный крик («Вы видите, как он выдернул волосы? О, какой он сильный!»). — Джейсон! Это нехорошо!

Джейсон счастливо улыбался. Это была широкая, сияющая, ясная улыбка, такая же приятная, как и запах сена, в котором Джек провел ночь. Но не смог не улыбнуться в ответ… и, хотя в его улыбке не было расчета или политических мотивов, он увидел, что завоевал расположение жены Генри.

— Сесь, — сказал Джейсон, раскачиваясь на телеге, как старый морской волк, и продолжая улыбаться Джеку.

— А?

— Сесь.

— Я не понимаю, Джейсон.