Застава - Лукьяненко Сергей Васильевич. Страница 26

– Самолет бы… – пробормотал я, прекрасно понимая, что это нереально. Ни я, ни Скрипач, ни Хмель не сумеем протащить в Центрум самолет – даже если добудем его на Земле. И управлять не сумеем. А просуществует он здесь от силы несколько часов, да и то, если найти самый старый, примитивный, и как-нибудь максимально герметизировать бензобак… – Эйжел, по железке никак?

– У них фора пятнадцать часов, прекрасный локомотив и зеленый семафор, – кротко повторила Эйжел. Может, она потому и пообещала помощь, что понимала – я не смогу ей воспользоваться?

– Они поедут обычным путем, – размышлял я вслух. – Вначале до Гранца, потом объезжая Пустоши на границе с Сурганом… Эйжел, а есть другой путь? Покороче?

Некоторое время Эйжел молчала, потом кивнула:

– Есть. Я думала, что ты не спросишь. Но путь есть.

– Почему ты нам помогаешь? – спросил я в лоб.

– У меня свой интерес, – усмехнулась она. – Помогаю – радуйся этому. И, знаешь… позвал бы ты Немого и Скрипача. Они уже устали снаружи караулить, а я их все равно срисовала.

Глава 10

Нормальные люди не ездят в Гранц в турпоездки. И жители Центрума, и пришлые. Это все равно что в России организовывать туры в Магнитогорск или Норильск. Что смотреть? Заводы? Домны? Отвалы пустой породы? Терриконы, шахты, железнодорожные составы?

В Гранце работали. Работали тяжело и много – добывали руду (в основном железную, но была и медь, и олово, и редкоземельные металлы). Добывали уголь – он тут был хороший, коксующийся, в немалых количествах и причем как для шахтной, так и для открытой разработки.

Старик по поводу Гранца как-то сказал, пожав плечами: «Такого не бывает. Полтаблицы Менделеева в одной точке?» Но Гранц существовал и жил, являясь едва ли не самым большим городом Клондала (Антария, при всей ее столичной пышности, понтах и официальном звании «самого большого города», все-таки, на мой взгляд, была поменьше). Здесь жило много шахтеров и металлургов, их жены и дети, здесь было множество непритязательных кабачков и, как ни странно, немало хороших больниц – квалифицированные рабочие в Клондале ценились, это к люмпен-пролетариату относились совершенно негуманно. Здесь стояли огромные заводы, производившие из добытого металла все, что позволяли условия Центрума – трубы, железные листы, медную и эмалированную посуду, рельсы, котлы, колеса и прочие детали паровозов (сборку железнодорожники всегда вели сами, в своих мастерских). Здесь было несколько научно-исследовательских институтов (как их назвали бы на Земле) и масса бесплатных школ для детей, где быстро и четко вылавливали умников и трудяг для дальнейшего обучения, а в тупых и ленивых вколачивали тот минимум знаний, что необходим даже чернорабочему.

В общем – это был город тружеников, с нравами простыми и гордыми. Старику он почему-то очень нравился. Я восторга не испытывал, но на инспекционную поездку согласился с радостью – хотелось разнообразия. Со мной вызвался ехать Скрипач, порывался еще Дед, но ему запретила Ведьма.

По мнению Старика мы, легко попали бы в окрестности Гранца, если вошли бы в Центрум из района Пензы или Днепропетровска. Из более экзотических вариантов Старик назвал Детройт и Рио-де-Жанейро. Но мы предпочли самый простой путь – встретились на заставе, дошагали до Антарии, на вокзале купили билеты первого класса и проделали весь путь на поезде. Дорога заняла почти сутки – железнодорожники никогда не спешили в диких землях. Разгонишься – а впереди разобранные пути, а то и фугас…

Так что наш пассажирский поезд (вагон-люкс, два вагона первого класса, семь вагонов второго, ресторан, два грузовых и почтовый вагоны) в сопровождении бронепоезда (охранял тот не только нас, но и три грузовых состава) неторопливо пересек голые холмистые степи, останавливаясь на полустанках и в двух городишках, ютящихся вдоль путей. Мы со Скрипачом сидели на потертых кожаных диванах во вполне уютном купе первого класса, курили (земные веяния тут не прижились, и половина вагонов была курящей), попивали эль (вначале взятый в Антарии, потом купленный по пути – он оказался даже лучше). Травили анекдоты, судачили и о жизни в Центруме, и о Земле. Я предполагал, что Скрипач живет где-то в России, судя по некоторым обмолвкам – в Москве или Подмосковье, но деталей не спрашивал, это было не принято. Впрочем, недавнюю скандальную отставку премьер-министра нам это обсудить не помешало.

А потом, как это обычно и бывает, мы заговорили о порталах. О нашей способности «ходить в Центрум».

– Я одного не понимаю, почему это остается тайной? – спросил я. – Ведь нас, что ни говори, много.

– Каждый десятитысячный человек однажды открывает в себе способность перемещаться в Центрум, – кивнул Скрипач. – То есть сто человек на миллион.

– Очень много! – сказал я. – Это же получается на Россию… двадцать с лишним тысяч?

– Двадцать две.

– Это слишком много для тайны, – убежденно сказал я.

– Не скажи. Полно военных и коммерческих секретов, которые потрясли бы мир, о каждом из них знают больше, чем двадцать тысяч человек.

– Ну, военные секреты охраняют… и все равно воруют… и все равно что-то знают…

– А секрет перемещения в Центрум недоказуем. Даже если взять человека в иной мир, он потом будет убеждать себя, что это была галлюцинация, гипноз, сумасшествие. К тому же нас не двадцать тысяч.

– То есть? – разливая последнюю бутылку эля, спросил я.

– Больше половины из нас не умеют управлять своим даром. Либо открывают порталы нестабильно, либо вообще открыли один раз – и повторить не могут. Регулярно ходят в Центрум около десяти тысяч человек из России. Из них около двух тысяч – пограничники, которые связаны присягой, а остальные – контрабандисты и авантюристы, которым афишировать свои занятия не с руки ни в одном мире. В других развитых странах пропорция примерно та же.

– Все равно много, – уперся я. – Десять тысяч человек. У них друзья и родственники, кто-то непременно проговорится. Должны быть слухи.

– Они есть, – усмехнулся Скрипач. – Поищи в интернете, найдешь рассказы о людях, перемещающихся между мирами. Но эти слухи рассеяны среди историй о магах и вампирах, инопланетянах и оживших мертвецах… кто им поверит?

– Так, может, и истории о летающих тарелочках, похищающих людей, – правда? И все эти привороты, проклятия, сглазы…

– Может, и правда, – согласился Скрипач.

Я поежился. Мне вдруг стало неуютно. Одно дело – открывать дверь в иной мир. Совсем другое – летающие тарелки и колдуны…

– Ладно, фиг с ним, – неохотно сказал я. – Гадать не стану. Но десять тысяч человек… вот что, среди них не окажется какого-нибудь идейного сотрудника разведки, например? Который доложит начальству – так, мол, и так, получил возможность доступа в иной мир…

– Да власти знают, – усмехнулся Скрипач.

– Что?

– И наши знают, и американцы, и китайцы, и французы. Все знают. Только практической пользы от этого немного. Разведчика-диверсанта через Центрум не зашлешь, верно? Ты где вошел, там и вышел… Ценности таскать? Так их тут немного. Всякую экзотику для ученых и элиты контрабандисты натаскают. Колонизировать Центрум? Во-первых, местные встанут на дыбы, а наше превосходство в вооружении в Центруме не сильно-то поможет. Во-вторых, зачем? Неуютное место для жизни. Но вот открыть для всего населения, что можно убежать в другой мир, за пределы всех земных властей… – Скрипач засмеялся. – Ни одна власть такого не захочет! Ни коммунисты не захотели, «отвлечет от классовой борьбы на Земле», ни капиталисты, «это создаст опасный прецедент уклонения от налогов». Почему все религии осуждают самоубийство, не задумывался? Потому что самоубийство – это бегство из-под власти. Любой власти. А тут не самоубийство, а возможность начать жизнь с чистого листа, да еще и без опостылевших айфонов и интернетов, машин, промышленных загрязнений, транснациональных корпораций, пестицидов, военных угроз. То, что не нужно государствам и властям, может быть очень привлекательно для простых людей. Тем более – каждый человек теоретически носит в себе ключ к другому миру! А вдруг кто-то поймет, как управлять созданием порталов – и все, все на свете смогут в любой момент уйти! А? Понравится это властям?