Ковчег отходит ровно в восемь - Хуб Ульрих. Страница 5
Глубоко внизу, в самом чреве ковчега, нет ни дня, ни ночи. Только качается из стороны в сторону электрическая лампочка. Пахнет смолой.
— Ах, — всхлипывает маленький пингвин. — Лучше б я утонул и лежал сейчас на морском дне.
Ему кажется, что они целую вечность в пути. Печенье давно кончилось. Пингвины лежат на спине, прислушиваясь к шуму дождя и урчанью у себя в животе.
— Ах, — снова и снова вздыхает маленький пингвин. — Лучше б я утонул и лежал сейчас на морском дне.
— Если ты еще раз это скажешь, мы выбросим тебя за борт, так и знай, — не выдержали остальные.
— Тем лучше, — заплакал маленький пингвин. — Тогда я наконец-то утону и буду лежать на морском дне.
А про себя подумал:
«Наверняка они давно жалеют, что меня взяли. Кто-то из нас то и дело должен лезть в этот чемодан. Но рано или поздно голубка все равно все узнает. И моим друзьям только и останется, что выкинуть меня за борт. Это будет лучший выход для всех нас…»
А вот что думали остальные пингвины:
«Зря мы пронесли его на борт тайно. Нужно было прямо сказать: нас трое и мы не допустим, чтобы кто-то из нас утонул. Пингвины могут быть только втроем, и если Бога это не устраивает, то придется ему в будущем обойтись без пингвинов».
Вдруг в полной тишине раздался голос маленького пингвина:
— Вы еще помните, как было дома?
Пингвины задумались. Сколько же с тех пор прошло времени? Кажется, дома все было белым. Но о ярком снеге теперь — лишь тусклые воспоминания. Еще дома было много блестящего льда. И как же было здорово стоять, прижавшись вплотную друг к другу, и знать наверняка, что ничего не произойдет. Это так успокаивало. А что теперь с ними будет? Увидят ли они когда-нибудь свою родину? И маленький пингвин запел осипшим голосом:
— О родине! — подхватили остальные.
— О, родина! — запели они все вместе. — Где же ты?
Песня звучала все громче.
— О, родина! — заливались пингвины. — О, наша родина!
И внезапно пошли в пляс.
— О, родина! Где же ты?
Каждый, кто видел, как танцуют пингвины, знает, что во время танца они выделывают разные прыжки и пируэты, хлопают крыльями и то и дело падают, налетая друг на друга. Танец доставляет пингвинам такую радость, что они забывают обо всем на свете.
Вот и сейчас они даже не услышали, как в трюм спустилась голубка и рывком открыла дверь.
— Сколько можно шуметь?! — крикнула голубка. — Только я прилегла!
Голубка была в ночном колпаке. От возмущения она раскраснелась как помидор. Будь голубка чуточку поспокойней, она бы сразу увидела, что перед ней не два, а целых три пингвина. Все трое замерли посреди танца.
— Мы тут устроили небольшой вечер воспоминаний, — робко сказал первый пингвин.
— Я уже сорок дней на ногах! — шумела голубка. — Сначала у жирафов была морская болезнь и они свесили шеи за борт, потом павлины от волненья распустили хвосты и никому места не осталось… А от Ноя помощи не дождешься! Вот уже сорок дней, как он закрылся у себя в каюте и отказывается выходить. Вся ответственность на мне! И что, думаете, хоть кто-то сказал мне «спасибо»? Ничего подобного!
И голубка захлопнула за собой дверь.
— Уф, — выдохнули пингвины. — Она не заметила, что нас трое!
А маленький пингвин захихикал:
— Нашей голубке срочно нужны очки.
Внезапно он замолчал, потому что снаружи вновь послышались шаги.
— Она возвращается!
Маленький пингвин прыгнул в чемодан и закрыл за собой крышку. Еще чуть-чуть — и было бы поздно. Дверь распахнулась: на пороге стояла голубка и, уперев крылья в бока, оглядывалась вокруг.
— Здесь только что был третий пингвин.
— Откуда ему было взяться? — с невинным видом спросили пингвины.
— Мне показалось, я видела третьего, — продолжая озираться, сказала голубка.
— Тут нечему удивляться, — заметили пингвины. — Если сорок дней трудиться без продыху, неся на себе весь груз ответственности, не слыша ни слова благодарности и не получая никакой помощи от Ноя, то вполне можно увидеть третьего пингвина.
Голубка давно не слышала ничего столь приятного. Все остальные животные только и делали, что привередничали.
— Только вы меня понимаете! — чуть не плача воскликнула она. — Даже не представляете, как я устала! Дождь льет и льет, как будто и не думает заканчиваться. А тут еще эта дурацкая затея с ковчегом! Раньше мне казалось, что на этом ковчеге мы поплывем в светлое будущее, а теперь я думаю, что мы до скончания века будем прозябать на нем, да так никуда и не причалим. Кто знает, может, и лучше нам было утонуть самым жалким образом.
Голубка опустила голову, закрыла глаза крыльями и тихонько всхлипнула. Пингвины в это время раздумывали, как бы ее выставить, но так, чтобы она не обиделась. И не нашли ничего лучшего, чем открыть настежь дверь и прокричать: «До свидания!»
Но голубка продолжала тихо плакать. Вдруг в тишине раздался голос. Он шел прямо из чемодана:
— Не могли бы вы поскорее избавиться от этой дурацкой голубки? Я тут задыхаюсь.
— Это еще что? — встрепенулась голубка.
Пингвины сделали вид, что внимательно прислушиваются.
— Мы ничего не слышим.
— Звук шел из чемодана, — пояснила голубка.
Пингвины энергично покачали головами.
— Мне он с самого начала показался подозрительным, — и голубка постучала кончиком крыла по крышке чемодана. — Открывайте! Живо!
Но пингвины не пошевелились.
— Я хочу знать, что у вас в чемодане!
— Бог, — крикнул из чемодана маленький пингвин.
— Кто-кто? — вздрогнула голубка.
Маленький пингвин откашлялся и произнес более низким голосом:
— Ты не ослышалась.
— Хм, никогда не поверю, — хмыкнула голубка.
— Ты что, не веришь в Бога? — угрожающе спросил голос.
— Верю, но…
— Вот видишь.
— Но мне трудно поверить, что Бог сидит в этом чемодане, — оправдывалась голубка.
— Почему же? Бог может быть во всем.
Голубка вопросительно взглянула на пингвинов, и они одновременно кивнули.
— А ты докажи, что ты Бог, — хитро сказала голубка.
— Ты должна верить в меня, не требуя доказательств, — строго сказал голос.
— Ты многого хочешь.
— Я знаю. Но без этого невозможно. Иначе все было бы слишком просто. Не случайно же говорится «верить в Бога».
Голубка чуточку подумала.
— Знаете, во что я верю? — сказала она после небольшой паузы. — Что это обман. Сейчас я открою чемодан, а дальше посмотрим.
— Как хочешь, но тогда ты ослепнешь, — предупредили из чемодана.
— Ослепну?
— Кто увидит Бога, тот ослепнет. Так что если вдруг захочешь ослепнуть, просто открой этот чемодан. Но имей в виду — левая застежка слегка заедает.
Голубка еще раз с сомнением посмотрела на пингвинов. Тем временем первый пингвин размышлял, правда ли, что увидев Бога, можно потерять зрение, а второй пингвин изо всех сил надеялся, что Бог, который все видит, сюда, в чрево ковчега, не заглядывает.
Но тут чемодан заговорил снова:
— Ты медлишь? И правильно делаешь. К тому же было бы чертовски обидно, если б такая прелестная белая голубка вдруг ослепла.
— А откуда ты знаешь, что я прелестная белая голубка?