Ковчег отходит ровно в восемь - Хуб Ульрих. Страница 6

— Как же мне не знать — ведь я сам тебя создал. Когда я закончил со всеми животными, то сказал себе: создам существо, которое превзойдет всех остальных, создам его по своему образу и подобию. Так появилась белая голубка.

Услышав это, голубка взволнованно захлопала крыльями.

— Кажется, я начинаю верить, что в этом чемодане действительно пребывает Бог. — Она бросилась на колени перед чемоданом и заголосила. — О, прости меня за мое неверие!

— Уже простил — Бог милостив.

— Я даже не подозревала, какой ты чуткий и понимающий!

— К сожалению, у многих обо мне превратное представление.

Голубка подползла поближе к чемодану.

— Честно говоря, я немножко на тебя сердилась.

— Значит, я тебе не безразличен.

Голубка молчала. Пингвины изумленно переглядывались. И как этот маленький пингвин додумался до такого?

— А скажи-ка, за что ты на меня сердилась? — поинтересовался чемодан.

И хоть этот вопрос прозвучал довольно дружелюбно, у голубки было такое чувство, что от ее ответа многое зависит. Может, это ловушка? Голубка подумала и, была не была, выпалила:

— Этот потоп — настоящая катастрофа!

В чемодане немного помедлили, а потом сказали:

— Честно говоря, я и сам не считаю его большим достижением. С этим потопом я немного…

— Со мной ты можешь быть совершенно откровенен, — вставила голубка.

— Я с ним немного переборщил.

— Переборщил? — воскликнула голубка.

А большие пингвины испуганно переглянулись.

— Я совершил ошибку, — признался чемодан.

Но тут пингвины схватили голубку за крылья и потащили к двери.

— Богу нужен отдых, он устал.

— Оставьте меня! Это так волнительно! Никогда не думала, что это такое наслаждение — лично разговаривать с Богом.

— Ты можешь наслаждаться этим в любое время, — пообещали из чемодана. — В этом чемодане я всегда к твоим услугам.

— О, никогда больше не буду в тебе сомневаться! — заверила голубка. — Я всем стану рассказывать, сколь ты велик и прекрасен! И еще, — голубка подняла вверх правое крыло, как будто это был меч, а не крыло, — еще я добьюсь, чтобы в самое короткое время все полюбили тебя так же, как я тебя люблю.

— Да брось ты, — дружески отозвался чемодан. — Пусть каждый сам решит, любить меня или нет. Любовь бывает только добровольной, а иначе это не считается.

От этих слов голубка пришла в полный восторг. Всем своим телом она прижалась к чемодану и обвила его крыльями.

— Я всегда тебя любила, а теперь просто обожаю — ты еще чудесней, чем я думала.

Услышав это, большие пингвины почувствовали такую неловкость, что даже отвернулись. Голубка же осыпала чемодан поцелуями.

— Может, ты чего-нибудь хочешь? Только скажи — я все для тебя сделаю.

— Мне бы чизкейк.

— Что-о?

— Чизкейк, пожалуйста.

Все трое удивленно уставились на чемодан. В воздухе повисла долгая пауза.

— Лучше нам закончить на сегодня, — осмотрительно сказали пингвины. — Создается впечатление, что Господь слегка притомился. Этот ужасный потоп отнимает у него уйму сил.

— Тем более он заслужил чизкейк, — проворковала голубка, зажмурившись от умиления.

— О, эта голубка точно попадет на небо! — возликовал чемодан.

— Но, может быть, после этого утомительного потопа тебе хочется чего-то более основательного? — масленым голосом спросила голубка.

— Чизкейка вполне достаточно.

— С шоколадной крошкой?

Чемодан одобрительно фыркнул.

— И побольше изюма?

— Не, изюма поменьше.

— А в качестве украшения пару вишенок?

— Я тебе этого никогда не забуду! — радовался в чемодане маленький пингвин.

От упоения он сжал в кулачки свои крылья, прикрыл глаза и даже не заметил, как голубка медленно подняла крышку чемодана.

— Память у меня превосходная, и я всерьез подумаю, не назначить ли тебя моим заместителем…

Только тут маленький пингвин почувствовал, что его голос звучит как-то по-другому. Он широко раскрыл глаза и увидел голубку — она стояла прямо перед ним со скрещенными на груди крыльями.

— Хотя я лично с Богом не знакома, — процедила голубка, — одно я знаю точно: это не он.

Маленький пингвин откашлялся.

— Ну, этого никогда нельзя знать наверняка. 

— Бог не пингвин!

Напрасно пингвины старались убедить голубку, что Бог может принять любое обличье, — она их и слушать не хотела. Голубка взволнованно размахивала крыльями, отчего даже потеряла пару перьев, и объявила, что больше не верит ни единому их слову, что пингвинам должно быть стыдно и что она доложит Ною об этом бессовестном обмане, за что их наверняка подвергнут суровому наказанию.

На пороге голубка обернулась.

— С такими пингвинами мы тут, на ковчеге, церемониться не станем.

И с достоинством закрыла за собой дверь.

— И дался тебе этот чизкейк! — воскликнули пингвины.

— Больше ничего не лезло в голову, — виновато сказал маленький.

— Ну уж после чизкейка она должна была понять, что ты не Бог, — сказал первый пингвин.

— А я это еще раньше понял, — сказал второй.

— Что понял? — переспросил маленький.

— Что ты не Бог.

— Вы что, поверили, что в этом чемодане может быть Бог?

— Поначалу да — ты был очень убедителен.

Маленький пингвин зарделся от гордости.

— Я даже не особо старался. Это как-то само собой получилось.

Тут первый пингвин не выдержал:

— Ты вообще в своем уме?! Разве мог Бог признать свою ошибку?! Притворившись Богом, ты совершил такое… — его голос оборвался. — У меня просто нет слов! Наверное, таких слов еще не существует, потому что это преступление, коему нет равных, ты совершил первым! И уж конечно Бог нас за это накажет. Я уже вижу, как он сжимает кулаки.

— Может быть, Бог вовсе не такой, каким мы его себе представляем, — предположили остальные. — Вряд ли он такой злопамятный.

Впрочем, откуда пингвинам было знать, злопамятный Бог или нет? Они низко опустили головы и покорно ждали наказания. Конечно, они толком ничего не понимали в наказаниях, но чувствовали, что хорошего ждать не приходится. Вскоре они потеряли счет времени и уже не могли сказать, минуту они ждут, или день, или неделю… Им казалось, что ожиданию не будет конца.

— Может, ничего и не случится, — размышляли пингвины. — И наше наказание в том, что мы его ждем?

Тут вдруг корабль резко покачнулся. Палуба заходила ходуном, и пингвины попадали друг на друга. Со всех сторон послышались крики животных: рев медведей, гоготанье гусей, блеянье овец, хрюканье свиней, трубный глас слонов, уханье сов, шипение змей, крики обезьян, меканье коз, ржанье лошадей, лай собак, писк косуль, вой волков, мяуканье кошек, кваканье лягушек, мычание коров, кукареканье петуха, кудахтанье курицы, рев бегемотов — в общем, шум самый невообразимый.

Все это сопровождалось диким скрежетом и топотом. Казалось, этот шум никогда не кончится.

Но постепенно голоса животных, скрежет и топот делались тише, пока наконец не наступила полная тишина. Напрасно пингвины напряженно прислушивались. Дождь перестал, и даже лампочка под потолком больше не раскачивалась.

— Чего-то вдруг так чизкейка захотелось, — сказал в тишине первый пингвин.

Тут дверь открылась, и на пороге появилась голубка. Она что-то держала в клюве.

— Фо фи фефь, — сказала голубка.

— Чего?

— Эфо офифофа фефь, — повторила она с раздражением.

Но пингвины опять ничего не поняли.

— Это оливковая ветвь, болваны, — вытащив ветку из клюва, сказала голубка. — Дождь кончился, и Ной попросил меня облететь всю округу, чтобы проверить, нет ли где земли. Вот что я нашла. Потоп прекратился, вода отступила, земля высохла. Ну, чего вы ждете? Выходите. На ковчеге уже никого не осталось. Вы опять последние. Даже черепахи вас опередили. Нечего тут копаться — стройтесь парами и марш с ковчега!