Папа большой, я маленький - Хирацука Такэдзи. Страница 11

— Подарок? — встрепенулась мама.

— Папа, покажи, покажи!

— Подожди. Сначала маме.

— И мне подарок?

— И тебе. Вот…

Папа достал из портфеля большой квадратный конверт.

Мама заулыбалась.

— Вот тебе премия.

— Благодарю тебя, — сказала мама.

Совсем как в европейской пьесе.

— А это тебе, малыш.

Папа достал из кармана свёрток. В нём было что-то мягкое.

— Разверни.

— Ура! Плавки.

— А вот очки для подводного плавания. — И папа достал из другого кармана очки.

— Вот здорово!

— А это резиновая шапочка.

— Красная с белым!

— Чудесно! — хвалила мама каждую вещь. — Скажи папе спасибо, малыш.

— Благодарю тебя, папа.

— Не за что.

— В таком случае мы угостим папу пивом, — сказала мама.

— Я принесу, — предложил я.

— Три бутылки.

— Ладно.

Мы вынесли на веранду столик и стали ужинать. На столике стояли бутылки с пивом. Был настоящий банкет.

— Выпей стаканчик, — сказала мама и налила папе пиво. Папа разом осушил стакан.

— Ох и горькое!

— Сегодня можно и не морщиться, папа.

— Тогда ещё выпью.

Папа сам налил себе пива и, отхлебнув глоток, сказал:

— Ох и вкусно!

— Разве пиво такое вкусное, папа?

— Конечно, малыш. Хочешь немножко?

— Не надо. Малышу не следует наливать, оно горькое, — сказала мама.

— Ничего. Вырастет и полюбит горькое.

— Почему?

— Язык повзрослеет. Он быстро становится взрослым. Раньше рук и ног. Не успеешь оглянуться, а язык уже взрослый. Наденет шляпу, возьмёт в руки тросточку и пойдёт гулять и речи произносить.

— Сочиняешь, — сказал я.

— Папа захмелел, — засмеялась мама.

— Послушайте дальше. — Папа выпил пива и продолжал: — Один писатель написал рассказ о том, как нос разгуливал по городу. А если нос может гулять, то почему бы языку не пройтись. Может случиться, что язык повзрослеет раньше рук и ног и, когда они вырастут, будет уже дряхлым стариком. Станет с трудом шевелиться во рту и постепенно онемеет. А это ужасно. И люди стараются изобрести средство, препятствующее онемению языка. Пьют всякую всячину. И пиво тоже одно из средств против онемения языка. — Папа засмеялся. — Расскажу тебе о пивном баре.

— Ну зачем! — возмутилась мама.

— Расскажи, папа, мне интересно.

— Уж конечно, интереснее, чем рассказывать, как поскользнулся и упал по дороге в школу, но не заплакал. Так вот, малыш, в пивном баре разные папы стоят у стоек и пьют пиво. Бывает, какой-нибудь папа стоит и твердит: «А моему сыну шесть лет исполнилось». Раз сто повторит.

— А что ты говоришь, папа?

— Разное. Язык болтает сам по себе. Пивной бар как раз то место, где папы тренируют свои языки.

— Я тоже выпила немного пива, не заняться ли мне тренировкой языка?

— Ты и без того каждый день упражняешь свой язык.

— Что ты говоришь!

— Папа, луна взошла!

Над сосной в саду взошла луна. Она была без краешка.

— Какая красивая! — Мама взглянула на луну сквозь стакан и вздохнула.

Я тоже поглядел на луну. Луна напоминала золотое яйцо.

— Как хорошо! Завтра воскресенье. Я отдыхаю. Маме и малышу подарки принёс. Пиво попил и луной полюбовался. — И папа запел: — «В целом мире покой. Сутарака-тян-тян!»

— Ложись-ка ты спать.

— Нет, не лягу. Буду сидеть с вами.

— А что ты будешь делать, папа?

— Поеду в страну Что-хочу-то-и-делаю.

— Возьми меня с собой, — попросил я.

— И меня, — сказала мама.

— Ну вот, я так и знал, что вы попроситесь.

О нашей игре в тот вечер я долго потом рассказывал учителю.

— Ну и чем всё кончилось? — спросил учитель.

— Я заснул и видел сон. Да такой чудной. Вдобавок гром прогремел…

— А потом?

— А потом утром мы ходили все вместе на море.

— Что-то я у тебя ничего не пойму. Расскажи-ка всё по порядку. С чего начал папа?

— Папа сказал, что мы едем в самый центр страны Что-хочу-то-и-делаю.

— И что там было?

— Мы не сразу попали туда. Сначала побывали в джунглях.

— Так, так.

— Едем в джунгли, — сказал папа.

Я очень удивился.

— В страшные джунгли! — папа вытаращил глаза.

— Значит, мы — экспедиция?

— Поехали! — папа щёлкнул кнутом. — Катись, возок! Мы втроём дружно затарахтели, будто повозка застучала колёсами по дороге, и отправились в страну Что-хочу-то-и-де-лаю.

— Вдали я вижу… — папа показал пальцем на луну над сосной.

— …луну над джунглями, — подхватила мама.

— Нет, это ещё не джунгли. Это часы на Часовой башне, где мы были вначале. Ишь как сверкают в темноте.

— Не будем заходить в Часовую башню, — сказал я.

Папа согласился:

— Ладно, не будем.

— Папа, теперь ты видишь джунгли?

— Нет, нет. Я вижу вдали маленький огонёк. Это фруктовая лавка.

— Уже поздно, папа, проедем мимо.

— Проедем.

— А теперь — джунгли?

— Ещё нет. Мы едем по зелёному лугу.

— Но с тем чудным художником, который рисует тряпкой, встречаться не будем, — вмешалась мама.

— Какая же ты нетерпеливая, мама! Прежде чем попасть в джунгли, надо же вспомнить те места, где мы побывали.

Я всё помню, — сказал я.

— Ну ладно. Теперь мы в джунглях. Кто живёт в джунглях страны Что-хочу-то-и-делаю? Как вы думаете?

— Тигры и леопарды, — сказала мама.

— Нет.

— Я попробую угадать.

— Попробуй, малыш.

— В джунглях живут гориллы…

— Ничего подобного!

— Ну ладно, говори что хочешь. Надоело. Я ничему не удивлюсь, — ворчит мама.

— Нет, удивишься. Представьте себе — кругом темнота. Тесно переплелись деревья. Не слышно ни птичьего щебета, ни крика зверей. Только тихие шорохи. Ой! Что это скользкое под ногами?

— Как-то жутко! — боязливо прошептала мама.

— Да это языки!

— Что?!

— В джунглях страны Что-хочу-то-и-делаю живут болтливые языки.

— Языки?!

— Да, малыш. Они ползают там под деревьями.

— Не боюсь я никаких языков! — сказал я, но на самом деле испугался. Какая гадость! Человеческие языки сами по себе ползают в джунглях…

— Не бойся. Они ничего не сделают тебе, — успокоил меня папа. — Они все дряхлые, сморщенные. Шепчут что-то невнятное. Пнёшь их ногой, а они — ни звука. И в то же время каждый ведёт себя так, как будто он тигр или пантера. Хотя достаточно бросить на них горсть соли, и они пожухнут, как листки.

— Папа, давай убежим из этих джунглей, — сказал я.

— Это не очень-то легко. Поскользнешься нечаянно и превратишься в болтливый язык.

— Что же делать?

— Идти осторожно, внимательно глядеть под ноги и светить себе фонариком. Когда на язык падает луч фонарика, он сразу исчезает…

— Я сказал тогда папе, что никакие там болтливые языки мне нипочём.

— А папа что? — спросил учитель.

— Папа сказал: «Ну конечно!»

— Я тоже думаю, что всё это пустяки. Тот, кто сделался языком, уже не человек. Постараемся не стать ими.

— Никогда! — заверил я учителя. — Но потом папа сказал, что в джунглях водится ещё кое-кто пострашнее.

— Кто же это? — спросил учитель.

— Папа сказал, это пауки.

— Это те, которые плетут паутину? — спросила тогда мама.

— Те самые. Они опутали все деревья.

— Ядовитые?

— Нет, не ядовитые, но джунгли ими просто кишат. Паутина залепляет лицо, пальцы…

Папа стал махать перед собою руками, будто хотел снять с себя паутину.

— Папа нарочно рассказывает про пауков, чтобы никогда не выбраться из этих джунглей, — засмеялась мама. — Тянет и тянет. Потому что если мы выберемся из джунглей, то сразу попадём в самую середину страны Что-хочу-то-и-делаю.