Убийство в антракте - Безымянный Владимир. Страница 4

Кронов с завистью покосился на шефа, не привязанного к посту. Тот мелькнул в проходе и растворился. Сашу не трогало беснование зала, снова чувство отрешенности и тупой апатии охватило его. О том, что страж из него сейчас никакой, что рассеянность, злость и тоска не позволяют сосредоточиться, Кронов не думал. Не думал он и о Нине.

Жаль было себя, внутри было пусто. Совершенно обоснованно Кронов не причислял себя к экстрасенсам, но странным образом его чувства как-то передались Сероусову, даже несмотря на беспрерывное движение. После третьего номера, принимая от поклонниц очередную охапку цветов, Веня, склонясь почти к уху охранника, проговорил быстро и нервно:

— Не крысься. Все знаю. Она уже после сказала. Иди лучше туда, а Ежика пришлешь в зал. Иди, не обламывай меня.

Как и следовало ожидать, предложение переместиться в содом, царивший в зале, не обрадовало Ежика. Услышав приказ, он набычился. Но с капризами подопечного приходилось считаться.

— Здесь? — Кронов вопросительно покосился на дверь артистической уборной.

— Венька же на ключ запер.

Сочувствующий взгляд Ежика вызывал раздражение. «И этот сообразил, зараза... Что это я? При чем тут он? Все дело в Нине, хоть уже и чужие мы. Правда, особой близости и раньше не было. Хорошо, тетка с пацаном возится, как когда-то со мной, а все равно — растет без родителей. Ох, это я знаю, каково одному. Что я тогда понимал, десятилетний, после той катастрофы, когда и отец и мать?... Спасибо тетке — не дала пропасть! Оттого и боксом заниматься начал, чтобы выстоять, выжить. И не надо никому морочить голову, спорт, конечно, хорошо, а что башку могу отшибить с одного удара — куда полезнее... Постучать, что ли? Так один черт дверь заперта, без ключа даже изнутри не откроешь. Что это Ефимыч в конце коридора маячит? Неплохой он мужик, спасибо ему, но нудный — спасу нет. А, какая разница. Не детей же с ним крестить!»

— Нина, ты меня слышишь? Открыть дверь я не могу, но ты подойди, поговорить надо. Нина!.. Не хочешь? — и уже про себя, потише: — Молчит. Тварь...

«Гордая стала. Казалось бы, чем гордиться? Панель есть панель. А Ефимыч — козел — совсем ошалел. Небось, была бы родная — первый бы задницу надрал. Молчит. Будто и нет меня. Оля — с ней проще. Пусть не такая яркая, но хоть знаешь — не за цацки любит. Семья есть семья. Отец ее чуть ли не до ЦК добрался. Правда, сейчас не разберешь, какой партии. Коммунист — точно, а вот с каким вывертом — аллах знает. Да какая разница? Боссы нигде не жалуются. Нет, Оля, конечно, девчонка что надо. Все при ней, к самое главное — не разбалованная. А вот душа лежит к Нине. В нее словно в омут бросался. Вот и сейчас тянет, а казалось бы — зачем это? Жили — пережили. За четыре года какие еще могут в женщине загадки оставаться? А вот нет. Стыдно сказать, к сыну не так привязан, как к ней — теплой, дурманящей. О, в зале ревут — просят „на бис“. Что-то наша звезда сегодня ломается, мало спел „по просьбам трудящихся“. Все, идет. Поклонницы облизывают его, как леденец. Дубко еле волочит охапку букетов. И перед этим дерьмом приходится гнуться!»

— Давай, Веня, ключ, открою. Все нормально. У нас с Ниной что было, давно быльем поросло. И слава Богу.

«Что за хлипкая дрянь! Отшатнулся, будто я ему сейчас вмажу. Интересно, как бы он выступал с перекошенной мордой? Да ничего, подмазали бы, а под „фанеру“ все пойдет. Какая кому разница — не Сероусов, так другой всплыл бы!»

Замок щелкнул, и Кронов плавно, без толчка отворил дверь, хоть и подмывало поскорее взглянуть в глаза Нины. Тем временем Веня успокоился и снова вошел в роль хозяина — персоны с положением и весом. Забубнил тенорком, подпуская барственные нотки:

— Ты, Кронов, вижу, все равно злишься. Так не пойдет. Кстати, где Ежик? Просил же послать его ко мне. Спасибо, Гриша прикрыл — разорвали бы на части.

Внезапно оба застыли в дверях. Волна холода опахнула затылок Кронова. Из-под полуовала большого трюмо с дивана в упор глядели застывшие глаза Нины. Мертвая — и теперь уже окончательно ничья, навечно сама по себе. Запрокинувшаяся голова безвольно лежала на спинке, точеная, хрупкая шея была изувечена, свободно раскинутые маленькие руки как будто все еще манили к себе.

— И как не лень в такую жару гробить друг друга? — Майор уголовного розыска Павел Михайлович Строкач, при всей крепости здоровья, жары не выносил. Кабинет его в Управлении был довольно комфортен по здешним меркам, имелся даже кондиционер, выбитый с боем. Строкач уже давно бы купил это чудо, выделив шесть сотен из чахлого майорского бюджета, да где его взять. В магазинах — пустота. Зато теперь Павел Михайлович не жалел о своей настырности. После всяческих уверток начальство, наконец, пошло навстречу, и сейчас, вдыхая прохладный, чуть отдающий медью воздух, он имел возможность поразмыслить в условиях, приближенных к оптимальным. Что же до мебели, то на жестких казенных стульях думалось ничуть не хуже, чем в кресле самого современного дизайна. Даже, напротив, лучше. Не расслабишься.

"Невольно поверишь в существование неблагоприятных дней, — усмехнулся майор. К разного рода прогнозам и прорицаниям он относился со скептицизмом. — А сегодня мало того, что солнце буквально взбесилось, еще и от сюрпризов в жар бросает. Сероусова, конечно, можно и вовсе без присмотра держать — его подписку о невыезде в случае чего проверит "музыкальная общественность. Господи, ну и шум поднялся! Как бы жертв не прибавилось за счет инфарктов. Правильно сделали, что не стали прерывать начатую достославным Вениамином гастрольную серию. А мальчик, в сущности, крохобор. Правда, крохи довольно жирные. Майору угрозыска его дневного заработка на год хватило бы. Но случая поднабить кошелек Сероусов никак не упустит.

Конечно, ничто не совершается без мотивов. Однако чего-чего, а перешибать Нине Кроновой гортань мотивов у него не было вовсе. «Девочка по вызову» была довольно широко известна, в том числе и в Управлении. Все пожелания клиентов выполняла умело, и пока все у нее шло гладко. И такой же удар получил Михаил Ежиков в кабинке туалета. Неплохой боксер, освоивший каратэ вовсе не для уличных драк, успешно выступавший на соревнованиях, не позволил бы кому попало перерубить себе хрящи гортани. Огромной силы требовал этот прием, влекущий за собой перелом шейных позвонков путем контрольного поворота головы жертвы. Смертельная гарантия. Впрочем, ни Ежикову, ни Кроновой дополнительный контроль не потребовался — экспертиза убедительно подтвердила, что обоим хватило и первого удара. Легкое тело Ежикова пролежало в одной из кабинок до конца второго отделения концерта. Ноги убитого в белых кроссовках, видневшиеся под дверью, демонстрировали, что кабина служебного туалета занята. Народу там во время концерта немного, так что аккуратно закрыть изнутри дверь и выбраться через верх не составило, видно, труда для такого спортивного персонажа, который запросто ломает хребты даже каратистам. Да, рука не из легких".

Дверь открылась без стука. Вошедший привык не церемониться. Его не смущала даже серьезность этого учреждения.

— Заходите, Владимир Евгеньевич. Вы точны.

— Деловые люди ценят не только время. Хоть и выбили меня из колеи эти, если можно так выразиться, нежданные смерти. Женщину особенно жалко — какая красавица! А Ежиков — хороший, скромный паренек, да и работник прекрасный: Охранник — это ведь не только оборона, важно уловить момент, когда следует отражать нападение, тут грань весьма зыбкая.

— И были случаи?

— В принципе — нет. Вас ведь интересует Ежиков?

— В первую очередь. Но и все остальные тоже. Были ли попытки рэкета, иные преступные действия?

— Вынужден вас разочаровать. К разговору я подготовился, припомнил факты, — Гусь извлек толстый блокнот, но продолжал, не раскрывая его. — Сюда я заношу все относящееся к моему «производству». Бывают моменты неприятные. Полгода назад, второго января, после новогодних концертов была попытка то ли захвата Сероусова, то ли просто разбойного нападения. Ежиков тогда работал всего около трех недель, и использовали его в основном скрытно. Внешность у Миши неброская, и не подумаешь, что из охраны. А он боец был, резкий, хлесткий, техничный! Сероусов тогда уже был достаточно известен, но не отказывался выступать в относительно малоприспособленных залах, конечно, вмещающих достаточно публики. От Дома офицеров до его квартиры расстояние небольшое — пешком минут десять, Веня, однако, пешком не ходит. Ежиков же был парень спортивный, ему и пяти минут много. Вышел чуть раньше — благо у концертного зала публика сама Веню охраняет, да и Кронов под рукой. Это уже потом мы Дубко наняли, после этого случая. Поджидал Миша Сероусова в его же подъезде, осваивался на месте. Вдруг перед подъездом появились двое мощных парней. Конечно, и Кронов — не слабак, но против него, как только он вылез, сразу применили газ, и он выпал. Без лишних слов — Сероусова за бока и в нашу же машину. Очевидцев не было. Может, кто и наблюдал со стороны, да это неизвестно. Веня сам рассказывал: Ежиков пулей вылетел из подъезда и за двадцать секунд уложил эту парочку на асфальт. Трудно представить, кто мог с ним справиться.