Ковер-самолет (журн. версия) Иллюстрации Е.Медведева - Крапивин Владислав Петрович. Страница 5

Я замер.

Ковер медленно опускался.

— Вот так, — прошептал Виталька. — Нельзя же каждый раз прыгать. Привыкать надо.

Под эти слова мы приземлились.

— Если бы знать, отчего он летает, — все еще шепотом сказал Виталька. И опять потребовал:

— Ну, давай! Вверх!

А я догадался... Нет, в самом деле, я, кажется, понял!

— Не надо командовать! Надо просто захотеть. Ну, понимаешь, надо просто представить, что летишь... Подожди...

Я глянул на заросли полыни н репейника у забора и подумал, что вот сейчас приподнимемся и заскользим над самой травой к этим зарослям...

И мы заскользили!

Я мысленно сделал разворот у забора и представил бреющий полет по кругу. И ковер-самолет послушался!

«Скорей», — не скомандовал, а пожелал я. Зашелестел встречный ветер, мелькнула поленница, крыльцо, сарай, опять поленница... Потом я опустился посреди двора. Сердце бухало, как барабан.

Виталька сидел, вцепившись в мое плечо.

— Попробуй сам, — великодушно сказал я. — Знаешь как? Подумай, что летишь. Как будто сам летишь, вот и все.

— Ага, — торопливо сказал он. — Я... сейчас.

Нас опять мягко приподняло, ковер наискосок пересек двор, мягко взмыл перед забором и пошел над улицей. Я заметил, что по дороге мчится под нами квадратная тень.

— Ты что! Увидят! — крикнул я.

Мы опять влетели во двор и плавно сели на прежнее место.

— Слушается... — с тихим восторгом сказал Виталька.

— «Слушается! » — упрекнул я. — Чего тебя на улицу понесло? Заметят же...

Виталька заулыбался и пожал плечами.

— Пускай. Все равно это сон...

Он завалился на спину и, мечтательно болтая в воздухе ногами, проговорил со сладким вздохом:

— Хороший сон. Подольше бы не просыпаться.

Я поглядел на его отросшие вихры, ухватил белобрысую прядь и довольно беспощадно дернул.

— У-ы-а! — взревел Виталька. —Ты чего, жабомымра с повидлом?!

— Видишь, не спишь, — сказал я.

И вдруг испугался: а если это я сплю?

— Ну-ка, щипни.

Виталька отплатил мне полновесным щипком выше локтя. Я заорал не только от боли, но и от радости: не сплю!

Мы постелили ковер у себя на вышке, между топчанами. Затем испугались: а вдруг он больше не станет летать? Сели и попробовали подняться к потолку.

Поднялись!

Ура!

Тетя Валя стучала в потолок:

— Воины! Обед остывает!

За столом в этот раз мы вели себя тан примерно, что тетя Валя заволновалась: может быть, мы с пылью наглотались микробов и заболели? Потрогала наши лбы, успокоилась и велела после обеда отправляться на рынок за картошкой. Это было самое нелюбимое дело—тащить через весь город по жаре тяжелую корзину. Однако мы с радостью ухватились за него.

Лишь бы скорее бежало время. Лишь бы скорее пришла ночь!

Только ночью ковер-самолет можно испытать как следует. А если днем, — представляете, какой шум поднимется в городе!

Конечно, мы не ждали полной темноты. В середине лета ночи у нас серебристые, словно в воздухе рассеяна алюминиевая пыль. Иногда можно даже книжку читать, особенно если буквы крупные. Однако ночью пустеют улицы и меньше риска, что нас увидят.

Да что такое случилось со временем? Застряло оно, что ли? Просто издевательство какое-то.

Мы улеглись в постели еще до захода солнца и этим снова напугали тетю Валю. Она опять принялась трогать наши лбы. Пришлось сочинить, что мы очень устали, играя в футбол. Тетя Валя покачала головой и ушла.

— Как же все-таки он устроен? — шепотом сказал Виталька.

Он уже тысячный раз об этом спрашивал.

— Кан да как! Самое главное, что летает!

Виталька не обратил внимания на мою сердитость.

— Нам всю жизнь объясняли, что сказка— это сказка. Значит, ковер-самолет не сказка?

— Нет, сказка. Только по правде, — возразил я.

— А может, это такой аппарат? Помнишь, в книжке «Тайна желтой звезды»? Там у жителей такие летательные аппараты были, мыслями управлялись. Мыслелеты! У них эта была изобретена... как... ну, против тяжести!

— Антигравитация, — вспомнил я мудреное слово. — Ну так это же на той планете! А у нас откуда?

— Может быть, когда-то космонавты с другой звезды прилетали и позабыли. Давно-давно...

— Знаешь, Виталька, не городи чушь. Если бы это было с другой планеты, то было бы уж получше что-нибудь. Думаешь, там дураки? Они бы сиденья сделали, иллюминаторы, кабину...

— А может, им это не надо. Может, на той планете вообще сидений нет!

— Ну ладно. А где установка, чтобы антигравитацию делать? Из шерсти, что ли, она вырабатывается?

— Вот это и есть загадка, — хмуро сказал Виталька. — Это что-то новое для науки... А раз новое, значит, мы должны ученым сообщить. В Академию наук. Чтобы они изучили и разгадали.

Это мне и в голову не приходило! Но Виталька прав: надо писать в Академию. Иначе получится, что мы скрыли важное научное открытие.

— Только тогда уж нам коврика не видать. Заберут, — печально сказал я.

Все-таки выход нашелся!

— Виталька! А для науки его испытывать будут? Надо же ученым знать, как он летает?

— Конечно!

— А кто будет испытывать?

— Ну кто... Летчики-испытатели.

Я победно сказал:

— Летчики-испытатели умеют самолеты водить. А на коврах они ни разу не летали. Мы-то уже пробовали, а они нет! У них и не получится, они к разным рукояткам привыкли да к педалям!

Эти рассуждения успокоили нашу совесть. Мы решили, что лето посвятим испытаниям ковра-самолета, а осенью расскажем о нем ученым.

Пока мы спорили и решали, окна слегка потемнели, и тети-Валина кукушка прокричала внизу одиннадцать раз.

Мы выждали еще полчаса.

Потом осторожненько натянули штаны и футболки.

Южное окно мезонина выходило на плоскую крышу задней части дома. Эта крыша стала нашей стартовой площадкой. Мы расстелили на ней ковнер-самолёт.

Первый старт был неудачным. Ковер толчком поднялся в воздух, боком скользнул к забору и сел на упругие верхушки репейника. Я скатился в колючки.

— Чего это он? — шепотом спросил Виталька.

— Это ты «чего», — сердито сказал я. — Ты куда хотел лететь?

— Через забор, на улицу.

— А я хотел сперва круг по двору сделать! Ковер же не разорвется, чтоб сразу двоим угодить.

Сердиться было глупо, мы это быстро поняли. Просто надо было договориться, чтобы ковром управлял кто-то один.

— Давай ты, — великодушно сказал Виталька—У тебя пока лучше выходит.

Мы опять уселись на ковре, и я представил, как медленно, плавно скользим мы вдоль забора, мимо крыльца, мимо поленницы. Идем по кругу, постепенно набирая высоту...

Ковер приподнял края, упруго поднял нас и пошел, пошел, пошел...

Мы перелетели через забор. Пересекли улицу. Поднялись до высоты печных труб и тихо полетели над огородами. Я сидел, крепко обхватив за плечи Витальку. Мы молчали. Виталька часто дышал, и под майкой у него быстро-быстро стукало сердце. Ковер мягко прогибался под нами, и мы сидели, как в шелковистом гамаке. Я отпустил Виталькины плечи и пододвинулся на край: хотел посмотреть, что под нами. Кромка ковра стала тверже и слегка приподнялась.

— Охраняет. Вот молодец, — шепотом сказал Виталька.

Осторожно-осторожно я сел на краю и свесил ноги. Равновесие не нарушилось. А край ковра совсем затвердел, еще сильнее выгнулся вверх и упруго поддерживал меня под коленками, Виталька спустил ноги с другой стороны. Опять сказал: «Вот молодчина»—и погладил ковер. Потом спросил:

— А если вместе сесть?

— Перевернемся.

— Давай тихонечко попробуем?

Он стал осторожно перебираться ко мне и наконец сел рядом. Ковер летел и летел без всякого крена. Видимо, обычные законы равновесия на него не действовали. Виталька снова уполз к середине. Встал на четвереньки, потом на колени и, наконец, поднялся во весь рост. Постоял, балансируя, и весело сказал мне: