Дающий - Лоури Лоис. Страница 10

— Эшер, — сказала она, — мы благодарим тебя за твое детство.

Церемония продолжалась. Джонас внимательно смотрел и слушал. Он очень волновался за Эшера и был рад, что ему досталось такое прекрасное Назначение. Но с приближением своей очереди он нервничал все сильнее. Двенадцатилетние в переднем ряду все уже получили новые значки. Они все время их теребили, и Джонас знал, что каждый думал о предстоящем Обучении. Некоторых из них — прилежного мальчика, назначенного Врачом, двух девочек, назначенных Инженером и Юристом, — ждут годы занятий и упорного труда. Для других, Рабочих и Рожениц, период обучения будет гораздо короче.

На сцену вызвали номер Восемнадцать, его соседку по скамейке, Фиону. Джонас знал, что она волнуется, но с виду Фиона была невозмутима. Всю Церемонию она просидела очень спокойно. Под столь же спокойные аплодисменты Фиона получила Назначение Специалиста по Уходу за Старыми. Идеальное Назначение для такой чувствительной, ласковой девочки. С удовлетворенной улыбкой Фиона заняла свое место рядом с Джонасом.

Джонас приготовился выйти на сцену. Аплодисменты уже стихли, и Главная Старейшина взяла в руки папку со следующим именем. Теперь, когда настала его очередь, Джонас совершенно успокоился. Он глубоко вздохнул и пригладил волосы.

— Двадцатый, — четко выговорила Старейшина. — Пьер.

«Она меня пропустила!» — остолбенел Джонас. Может, он не расслышал? Нет. По рядам прошел удивленный шепот, и Джонас понял: вся коммуна заметила, что Старейшина перешла от Восемнадцатого прямо к Двадцатому, пропустив его. Справа от него сбитый с толку Пьер встал, чтобы пройти на сцену.

Ошибка. Она ошиблась. Но Джонас знал, что это невозможно. Главная Старейшина не ошибалась. И уж точно она не могла сделать ошибку на Церемонии Двенадцатилетних.

У Джонаса закружилась голова. Он не мог сосредоточиться и даже не разобрал, какое Назначение получил Пьер. Как в тумане Джонас слышал аплодисменты, видел, что Пьер вернулся на свое место с новым значком на груди.

— Двадцать Первый.

— Двадцать Второй.

Детей вызывали по порядку. Ошеломленный Джонас сидел, не в силах пошевельнуться, пока на сцену выходили Тридцатые, затем Сороковые, все ближе и ближе к концу.

Каждый раз, во время каждого Назначения, у Джонаса екало сердце, и он снова задавал себе одни и те же вопросы. Может, сейчас она его вызовет? Может, он забыл свой номер? Нет, он всегда был Девятнадцатым. И сидел на месте под этим номером.

Но она его пропустила! Одногруппники поглядывали на него, стараясь не встречаться с ним глазами. Староста сидел с вытянутым лицом.

Джонас сгорбился, стараясь занять на скамейке как можно меньше места. Он хотел бы испариться, исчезнуть, как будто его никогда и не было. Он не смел обернуться и найти в толпе своих родителей, увидеть их лица, потемневшие от стыда. Он не выдержал бы этого зрелища.

Джонас опустил голову. Что я сделал не так?

8

Аудитория нервничала. Все похлопали последнему Двенадцатилетнему, но как-то неуверенно, это не было обычным крещендо всеобщего энтузиазма. В зале беспокойно шептались.

Джонас тоже хлопал, машинально соединяя ладони и даже не отдавая себе в этом отчета. Все, что он чувствовал раньше — предвкушение, волнение, гордость и чувство общности со своими друзьями, все ушло. Теперь он испытывал только унижение и ужас.

Главная Старейшина подождала, пока сойдут на нет последние редкие хлопки. Затем она заговорила.

— Я знаю, — сказала Старейшина своим обычным звучным и приятным голосом, — что вы недоумеваете. Вы думаете, что я ошиблась.

Она улыбнулась.

В зале стояла тишина. Члены коммуны, только отчасти успокоенные ее словами, внимательно слушали. Джонас поднял голову.

— Я заставила вас нервничать, — продолжила Старейшина. — Я приношу извинения своей коммуне.

Ее голос плыл над затихшей толпой.

— Мы принимаем ваши извинения, — слаженно ответил зал.

— Джонас, — теперь Старейшина смотрела прямо на него. — Тебе я приношу отдельные извинения. Я заставила тебя страдать.

— Я принимаю ваши извинения, — дрожащим голосом сказал Джонас.

— Пожалуйста, поднимись на сцену.

Еще утром, одеваясь, Джонас представлял себе этот момент. Как он выйдет, уверенным, четким шагом взойдет на сцену… все это было забыто. Он с трудом заставил себя встать, еле передвигая отяжелевшие ноги, ступенька за ступенькой поднялся на сцену и встал рядом со Старейшиной.

Она приобняла его за плечи.

— Джонас не был назначен, — сообщила Старейшина, и у Джонаса потемнело в глазах.

Но она продолжила:

— Он был избран.

Джонас моргнул. Что это значит? Люди в зале вопросительно смотрели на Старейшину. Джонас тоже был озадачен.

Твердым властным голосом Старейшина объявила:

— Джонас был избран следующим Принимающим Воспоминания.

Он услышал, как люди в зале ахнули — от неожиданности и изумления. Все разом. Он видел их лица, их расширенные глаза. Но по-прежнему ничего не понимал.

— Это случается очень, очень редко, — сказала Старейшина. — В нашей коммуне только один Принимающий. Он прослужил много лет и теперь сам обучит своего преемника.

Джонас проследил за ее взглядом. Она смотрела на Старейшин. Точнее, на одного из них — бородатого старика со светлыми глазами, который сидел в самой середине, но при этом почему-то казалось — отдельно от всех. Джонас никогда раньше его не видел. Старик пристально смотрел на Джонаса.

— В прошлый раз мы ошиблись, — торжественно продолжила Главная Старейшина. — Десять лет назад, когда Джонас был еще совсем маленьким, мы сделали неправильный выбор. Сейчас я не буду возвращаться к этой истории, нам всем тяжело об этом вспоминать.

Джонас не знал, о чем идет речь, но почувствовал, что люди в зале занервничали.

— На этот раз у нас не было права на ошибку, — сказала Старейшина, — мы не могли себе этого позволить.

— Иногда, — продолжила Старейшина более непринужденно, снимая напряжение аудитории, — мы не до конца уверены в правильности выбранного Назначения, как бы серьезно и внимательно мы ни относились к Распределению. Иногда мы волнуемся, что человек так и не выработает все необходимые для его Назначения качества. Одиннадцатилетние все же еще дети. То, что мы принимаем в этом возрасте за веселый нрав и терпение — качества, необходимые Воспитателю, с годами может обернуться дурашливостью и ленью. Так что мы продолжаем наблюдать за этими детьми во время обучения, чтобы иметь возможность скорректировать их поведение. Но за обучением Принимающего наблюдать нельзя, и корректировать его невозможно. Это ясно говорится в Правилах. Он должен быть один, отдельно от всех, все то время, что наставник готовит его к самой почетной работе в нашей коммуне.

Один? Отдельно от всех? Джонас слушал со все возрастающим беспокойством.

— Так что выбор должен быть продуманным, единодушным решением всех Старейшин. Не должно быть никаких сомнений, даже самых незначительных. Если в процессе избрания появится даже тень сомнения, этого достаточно, чтобы отказаться от кандидатуры. Джонаса определили как возможного Принимающего много лет назад. Мы наблюдали за ним самым пристальным образом, но никаких сомнений так и не возникло. Он продемонстрировал наличие всех необходимых для Принимающего качеств.

По-прежнему держа руку на плече Джонаса, Старейшина начала перечислять.

— Ум. Мы знаем, что Джонас всегда был лучшим учеником в классе.

Честность. Джонас, как и все мы, допускал промахи. Но мы всегда надеялись, что он сразу же явится для наказания, и он всегда так и делал.

Мужество, — продолжила Старейшина. — Лишь один из нас прошел когда-то Обучение, необходимое Принимающему. Это нынешний Принимающий. Именно он снова и снова напоминал нам о том, что мужество необходимо.

Джонас, — повернулась к нему Старейшина, — в процессе Обучения ты будешь испытывать боль. Физическую боль.