Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека. Страница 106

На выходные Мила уехала в Плутиху. После недавнего разговора ей не хотелось видеть Белку. Ромка же не желал видеть вообще никого — он слишком переживал, что не смог воспротивиться внушению Многолика, и по этой причине совершенно замкнулся в себе. В итоге Мила не нашла лучшего выхода, чем сбежать из Троллинбурга. Однако и в Плутихе ей не удалось спрятаться и с головой окунуться в одиночество.

В субботу утром, выгуливая Шалопая, она присела на скамью, стоящую возле дома. Проследив взглядом за своим питомцем, внезапно рванувшим к калитке, Мила увидела направляющегося к дому Гурия Безродного. Он заметил ее лишь после того, как встретившему его Шалопаю высыпал на тропу хорошую горку овсяного печенья. Драконий пес тут же принялся за угощение, а профессор направился прямо к Миле.

— Доброе утро, Мила, — поздоровался он, сев рядом с ней на скамью.

Вместо ответа она кивнула — почему-то ей сейчас было очень сложно произносить именно такие вот, простые, привычные и будничные слова.

— Мила, я… — Подняв глаза на Гурия Безродного, Мила заметила, что он колеблется, словно не может решиться заговорить с ней о чем-то. Сделав глубокий вздох, он все-таки продолжил: — Я вчера случайно услышал твой разговор с Нилом Лютовым. Так уж получилось… Лестничная площадка, где вы стояли, хорошо просматривается с порога моего кабинета, а если в коридоре нет шума, то голоса с лестницы хорошо слышны…

— Вы тоже будете защищать Лютова? — угрюмо спросила Мила, не глядя на профессора. — Скажете: он мне жизнь спас, а я неблагодарная — набросилась на него.

Гурий Безродный помолчал, потом спросил:

— Ты знаешь, что он тогда прибежал за помощью?

Мила резко вскинула на него глаза.

— Что?!

— Да, мы узнали о том, где ты, благодаря ему. Нил не стал проходить руины до конца, конечно, понимая, что окончательно теряет возможность выиграть Соревнования. Он вернулся туда, где были я и Владыка, чтобы позвать на помощь.

Миле показалось, что она ослышалась.

— Зачем? — Ее удивление быстро переросло в недоверие. — В этом не было смысла. Лютов видел, что Гарику эта помощь уже не понадобится — будет слишком поздно.

— Он мог не понимать этого… — начал профессор.

— Прекрасно он это понимал! — резким восклицанием перебила его Мила. — Я это понимала. А он был там и видел все то же, что видела я! Он отлично понимал, что будет поздно! Он мог помочь Гарику сам, если бы не убежал! В тот момент его еще можно было спасти!

Из груди Гурия Безродного вырвался тяжелый вздох.

— Мила, все не так просто, как тебе кажется…

— Я не хочу ничего слышать! Не хочу слушать, как вы его все защищаете!

Мила импульсивно закрыла уши руками и зажмурила глаза. После того как она произнесла имя Гарика, ей вдруг стало тяжело дышать, и она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос.

— Не говорите мне, что я чего-то не понимаю, — прошептала Мила. — Я видела его лицо, когда он смотрел на Гарика… там, в каменном городе… Столько ненависти… Вы не видели, с какой ненавистью он на него смотрел. Он нарочно оставил его там умирать. Я не знаю, зачем ему это понадобилось — бежать за помощью…

— Мила, тебе тогда все еще угрожала опасность, не забывай, — вставил профессор. — Там был Многолик.

Она горько прыснула.

— Ну да… Лютову важно было спасти меня во второй раз… Чтобы продолжать ненавидеть… Как же… Он все объяснил. И я его прекрасно поняла. Вот только Лютов не знал, что мне угрожает опасность. Он не видел Многолика.

— Мила…

Она резко встала.

— Почему вы защищаете его? — с гневом и недоумением воззрилась на профессора Мила. — Почему все время оправдываете, неужели вы не видите, какой он?! Он злобный и мстительный! А вы его защищаете! Чем он это заслужил?!

Серо-зеленые глаза Гурия Безродного около минуты не отрывались от лица Милы. Кроме сочувствия в них было что-то еще, чего Мила совсем не понимала.

— Хорошо, Мила. Я больше не стану говорить на эту тему. По крайней мере, не сейчас.

Она еще какое-то время тяжело дышала, потом на миг задержала дыхание, чтобы успокоиться, и кивнула.

Около минуты Мила стояла, неуклюже отводя глаза от профессора. Садиться на скамейку ей уже не хотелось.

— Я… Мне нужно наверх… к себе, — пробормотала, наконец, она и повернулась, взглядом выискивая Шалопая.

— Я приведу его, когда он нагуляется, — произнес профессор; его голос прозвучал виновато.

Мила кивнула и, повернувшись спиной к профессору, ушла в дом.

Поднимаясь по лестнице, она вдруг вспомнила тот день, когда Магический Тетраэдр выбирал шестерых лучших из студентов Думгрота. Перед глазами промелькнули лица Улиты и ее подруг из Белого рога, Гарика и его друзей-златоделов, Фреди и поздравляющих его меченосцев: восторженные, ликующие — в них не было ни тени страха. Никто из присутствующих в тот день на поляне перед Думгротом не боялся за свою жизнь.

Тогда она подумала: либо они настолько беспечны, что просто не верят в опасность, не принимают ее во внимание, либо готовы рискнуть жизнью ради чести называться самыми лучшими. Теперь она точно знала, что подавляющее большинство студентов просто игнорировали предупреждения, не воспринимали их всерьез. Все они — молодые, но уже могущественные, поскольку магия дала им это могущество, — просто не верили, что смерть может иметь к ним хоть какое-нибудь отношение.

Но Гарик был другой. Он тоже не верил в то, что смерть может подойти к нему настолько близко. Но если бы вдруг случилось так, что он бы поверил, даже несмотря на это, он все равно не отступил бы. Он не умел сдаваться. Мила вспомнила, как на улице Ста Личин, когда их время уже вышло, Гарик бросился на поиски артефакта. Он не мог вернуться с пустыми руками. Не мог вернуться, не сделав все, что от него зависело.

Но ведь умер он не потому, что рисковал, — он все сделал правильно и ни разу не ошибся. Он должен был победить…

Мила вспомнила слова Ромки в День Выбора:

«Гарик может проиграть, только если вмешается кто-то, кто будет сильнее его, но в Думгроте таких нет…».

Ромка был прав — в Думгроте не было никого сильнее Гарика. А вот в руинах Харакса такой человек был. Многолик оказался сильнее. Он был сильнее всех, кого когда-либо знала Мила. Лукой Многолик вмешался. И Гарик проиграл, заплатив за поражение своей жизнью.

Мила знала, что никогда не простит этого… Многолику. Лютову. Себе.

Глава 21

У безмолвных руин

На следующее утро Мила проснулась ни свет ни заря — в окна робко заглядывали первые солнечные лучи. Спускаясь по лестнице на первый этаж, она была уверена, что ее опекунша еще спит. Каково же было ее удивление, когда, войдя в столовую, она увидела сидящих за обеденным столом друг напротив друга Акулину и Гурия Безродного.

В первый момент Мила застыла в дверях, но потом подумала, что ранний завтрак и ранний гость — это не причина, чтобы удивляться.

— Доброе утро, — сказала она и подошла к плите, чтобы налить себе чаю.

За спиной зашушукались. Мила удивленно моргнула, но оборачиваться не стала, тем более что шепот быстро смолк. Бросив в чай ложку сгущенного молока, Мила с чашкой в руках направилась к выходу.

Когда она подошла к раскрытой двери, за спиной снова раздался шепот. Озадаченно остановившись, Мила все-таки обернулась: Акулина, не успев отвести взгляд, устремленный на свою подопечную, растерянно ойкнула; профессор Безродный, опустив глаза в чашку с чаем, улыбнулся уголками рта. Заметив на столе между ними сухарницу с печеньем, Мила сказала:

— Приятного аппетита.

После чего, испытывая странное чувство, будто происходит что-то, чего она не понимает, вышла.

В гостиной Мила подошла к окну, из которого любила наблюдать за деревенскими буднями: суетящимися в ветвях деревьев птицами, живущими своей таинственной жизнью кошками, спешащими на дилижансы магами Плутихи. Сейчас до всего этого ей не было никакого дела: больше всего ей хотелось забиться в самый темный угол и никого не видеть, но последние дни она мало задумывалась над тем, что делает, и по привычке пришла сюда.