Буря мечей. Том 2 - Мартин Джордж. Страница 8

– А кого она любила?

– Может быть, мне не следует… – заколебался Нед.

– Расскажи!

– Тетя Аллирия говорит, что леди Эшара и твой отец влюбились друг в друга в Харренхолле.

– Неправда. Он любил мою леди-мать.

– Я уверен, что любил, миледи, но…

– Ее одну.

– А бастарда своего он, видимо, в капусте нашел, – ввернул сзади Джендри.

Арья пожалела, что у нее под рукой нет другого яблока.

– Мой отец был человек чести, – сердито выпалила она. – И мы, между прочим, не с тобой разговариваем. Отправляйся лучше в Каменную Септу и позвони в колокола той своей девицы.

Джендри пропустил совет мимо ушей.

– Твой отец своего хотя бы вырастил, не то что мой. Я даже имени его не знаю. Небось какой-нибудь забулдыга из тех, что мать приводила домой из кабака. Когда она злилась на меня, то говорила: «Будь твой отец тут, он бы шкуру с тебя спустил». Только всего я о нем и слышал. – Джендри плюнул. – Если б он сейчас здесь оказался, я бы сам с него шкуру спустил. Только он, поди, уже помер, и твой тоже помер, так какая разница, с кем он спал?

Арье, однако, была разница – она и сама не знала, почему. Нед попытался извиниться за то, что ее огорчил, но она, не слушая его, ударила лошадь каблуками и ускакала от них обоих. В нескольких ярдах впереди ехал Энгай-Лучник, и она, поравнявшись с ним, спросила:

– Правда, что все дорнийцы вруны?

– Тем и славятся, – ухмыльнулся Энгай. – Они, правда, говорят то же самое про нас, марочников, – вот и разберись тут. А в чем дело-то? Нед хороший парнишка…

– Он врун и дурак. – Арья съехала с дороги, перескочила через гнилое дерево и расплескала ручей, не обращая внимания на оклики разбойников. «Они тоже врут, все до единого». Не убежать ли? Но их слишком много, и они хорошо знают эти места. Зачем бежать, если тебя все равно поймают?

В конце концов ее догнал Харвин.

– Куда это вы, миледи? Не отбивайтесь от нас. Здесь водятся волки и твари, пострашнее их.

– Я не боюсь. Ваш Нед плетет всякое…

– Да, он мне сказал. О леди Эшаре Дейн. Это старая история. Я слыхал ее в Винтерфелле, когда был не старше вас. – Он взял лошадь Арьи за уздечку и повернул назад. – Не знаю, есть ли в ней какая-то правда – а хоть бы и была, что из этого? Когда Нед встретил эту дорнийскую леди, его брат Брандон был еще жив, и леди Кейтилин была его невестой, так что чести вашего отца это ничуть не пятнает. Нигде кровь не кипит так, как на турнирах – может, какие слова и были сказаны шепотком в шатре ночной порой, кто знает? Слова, поцелуи или что посерьезнее – какой от этого вред? Настала весна, как думали люди в тот год, и оба они были свободны от обещаний.

– Но ведь она убила себя, – неуверенно произнесла Арья. – Нед говорит, она бросилась в море с башни.

– Верно, бросилась, – подтвердил Харвин, – но это она, думаю, с горя. Она ведь потеряла брата, Меч Зари. – Он покачал головой. – Лучше оставить это дело в покое, миледи. Все они уже умерли. Пусть почивают с миром… и прошу вас, не заговаривайте об этом со своей матерью, когда мы приедем в Риверран.

Деревня оказалась там, где и говорил Нотч, и они укрылись в конюшне из серого камня. У нее сохранилась только половина крыши – как раз наполовину больше, чем у прочих домов в деревне. «Какая же это деревня – одни обгорелые камни и старые кости».

– Здешних жителей убили Ланнистеры? – спросила Арья Энгай, помогая ему вытирать лошадей.

– Нет. Погляди, какой толстый мох на этих камнях. Их уже давно никто не трогал. А из той вон стены выросло дерево, видишь? Это место предали огню давным-давно.

– Кто же тогда это сделал? – спросил Джендри.

– Хостер Талли. – Нотч, тощий, сгорбленный и седоголовый, родился в этих краях. – Это была деревня лорда Гудбрука. Когда Риверран стал на сторону Роберта, Гудбрук остался верен королю, и лорд Талли обрушился на него огнем и мечом. После Трезубца сын Гудбрука примирился с Робертом и лордом Хостером, но мертвых это не воскресило.

Настала тишина. Джендри странно посмотрел на Арью и принялся чистить своего коня. Снаружи хлестал дождь.

– Надо развести костер, – заявил Торос. – Ночь темна и полна ужасов. А еще дождлива.

Джек-Счастливчик порубил на дрова одно из стойл, Нотч с Мерритом собрали солому на растопку. Торос сам высек искру, а Лим раздул огонь своим желтым плащом. Скоро в конюшне стало почти жарко. Торос сел, поджав ноги, перед костром и стал пожирать пламя глазами, как на Высоком Сердце. Арья не сводила с него глаз. Порой его губы шевелились и ей казалось, что он произносит «Риверран». Лим, кашляя, расхаживал туда-сюда, и его сопровождала длинная тень. Том-Семерка снял сапоги и растер ноги.

– Я, должно быть, спятил, если возвращаюсь в Риверран, – пожаловался он. – Талли никогда не приносили удачи старому Тому. Лиза, к примеру, отправила меня по горной дороге, где лунный народ отнял у меня все: золото, коня и одежду. Рыцари в Долине до сих пор вспоминают, как я пришел к Кровавым Воротам с одной только арфой, чтобы срам прикрыть. Они заставили меня спеть «В чем мать родила» и «Король, упавший духом», а уж потом открыли. Меня утешило только то, что трое из них померли со смеху. С тех пор я в Гнезде не бывал, а «Короля, упавшего духом» не соглашусь спеть и за все золото Утеса Кастерли…

– Ланнистеры, – молвил Торос. – Багрянец и золото. – Он вскочил на ноги и подошел к лорду Берику, и Лим с Томом тут же присоединились к ним. Арья не разбирала, о чем они говорят, но певец то и дело поглядывал на нее, а Лим один раз со злости стукнул кулаком по стене. На этом месте лорд Берик поманил Арью к себе. Ей этого совсем не хотелось, но Харвин подтолкнул ее сзади. Она ступила два шага и остановилась, охваченная страхом.

– Да, милорд? – Она застыла в ожидании того, что скажет ей лорд Берик.

– Скажи ей, – велел лорд-молния Торосу.

Красный жрец присел перед Арьей на корточки.

– Миледи, Владыка Света показал мне Риверран. Замок предстал как остров в море пламени, и огненные языки имели вид львов с длинными багровыми когтями. О, как они ревели! Целое море Ланнистеров, миледи. Скоро Риверран подвергнется нападению.

Арье показалось, что ее двинули в живот.

– Нет!

– Милая, пламя не лжет. Порой я разгадываю смысл его картин неверно, по слепоте и глупости своей, но, думаю, не в этот раз. Ланнистеры скоро возьмут Риверран в осаду.

– Робб их побьет, – упрямо сказала Арья. – Он всегда их бил и теперь побьет.

– Твоего брата может не оказаться в замке, и матери тоже, – ответил Торос. – Их я в пламени не видел. Старуха говорила о свадьбе в Близнецах… у нее есть свои пути узнавать такие вещи. Чардрева нашептывают их ей на ухо во сне. Если она говорит, что твоя мать отправилась в Близнецы…

– Если б вы меня не схватили, я уже была бы дома, – с горечью заявила Арья Тому и Лиму.

Лорд Берик не обратил внимания на ее гнев.

– Миледи, – усталым голосом спросил он, – знаешь ли ты в лицо брата своего деда? Сира Бриндена Талли, прозванного Черной Рыбой? И знает ли он тебя?

Арья обреченно помотала головой. Мать говорила ей о сире Бриндене, но если она и встречалась с ним, то слишком маленькой, чтобы его запомнить.

– Вряд ли Черная Рыба даст много за девочку, которую не знает с виду, – сказал Том. – Талли народ въедливый и подозрительный – он подумает, что мы подсовываем ему поддельный товар.

– Девочка и Харвин убедят его, что мы не лжем, – возразил ему Лим. – Риверран к нам ближе. Отвезем ее туда, возьмем золото и наконец-то сбудем ее с рук.

– А если львы уже в замке? – сказал Том. – Они только и ждут, чтобы повесить милорда в клетке на верхушке Утеса Кастерли.

– Я не намерен попасть им в лапы, – сказал лорд Берик. Он не добавил «живым», но все и так это поняли, даже Арья. – Однако вслепую здесь действовать нельзя. Мне нужно знать положение армий – и волчьей, и львиной. Шарна должна знать об этом кое-что, а мейстер лорда Вэнса – еще больше. Мы сейчас недалеко от Желудей. Леди Смолвуд примет нас к себе ненадолго, а мы тем временем разошлем разведчиков…