Фальшивая нота - Корман Гордон. Страница 26

— Наверное, ждать придется долго. Так что тебе лучше найти отель и поспать хотя бы несколько часов, — сказала Эми.

— Дети! Вы серьезно думаете, что после всего этого я могу оставить вас одних? — строго ответила Нелли. — Или вы испили водицы из этой канавки? Идите и ждите, а я побуду здесь. И больше никуда от вас не уйду.

— Мр-р-р, — сонно прибавил Саладин.

Старая добрая Нелли! Как же им сейчас нужна была ее поддержка! Как же важно им было услышать доброе слово от кого-то, пусть и не намного старше их, почувствовать на себе ее заботу и побыть — хотя бы недолго — чьими-то детьми. Луч лазера в темном царстве.

Дети вернулись на набережную, и потянулись долгие часы ожидания. Мрачные мысли черными мухами снова стали жужжать у них в голове. А что, если «Роял Саладин» не вернется? Как им быть дальше? Возвращаться под опеку социальных служб Массачусетса? Остаться круглыми сиротами, у которых нет ни прошлого, ни будущего, ни крыши над головой?

Минуты длились, словно месяцы, казалось, будто само время затянуло в омут черной дыры и оно навсегда остановилось. Они сидели, прижавшись друг к другу, дрожа от холода и страха.

— Как странно, что в таком чудесном городе могут происходить такие ужасные вещи, — тихо сказала Эми, любуясь озаренным огнями ночным городом.

— А давай украдем еще одну лодку и поедем искать «Роял Саладин». Нельзя же так просто сдаваться.

— А если он вернется сюда через пять минут после того, как мы уедем? Нет. Будем сидеть и ждать.

Сидеть и ждать было для Дэна самой страшной пыткой. Делать что-то, пусть и неправильное, всегда легче. Так прошел час — и это был кошмар. Второй — физически невыносимо. Третий — они уже ничего не чувствовали. Одно отчаяние, да плеск воды, да слабый звук аккордеона.

Конечно, никто им не обещал легкой победы, но никто не ожидал, что финал будет таким глупым, таким нелепым — сделать тайник в месте, которое может взять и бесследно исчезнуть.

— Что это, Эми? — спросил Дэн.

— Свадьба.

Тут молодожены поцеловались, подружки невесты стали бросать в воздух лепестки роз, послышались радостные крики, опять тосты и опять аплодисменты. Аккордеонист в порыве вдохновения влез на самый край борта, выписывая невероятные пассажи и еще больше радуя публику.

Но Дэн, несмотря ни на что, был сосредоточен исключительно на подушке в виниловом чехле.

— Ну надо же, в Венеции пять тысяч лодок, и из всех них мне попадается именно этот Летучий Голландец. Что будем делать? Это бру-ха-ха может длиться всю ночь.

— А вот и нет. Посмотри туда.

Два человека во фраках, одним из которых был отец невесты, еле держась на ногах, решительно пытались причалить на катере к берегу. Наконец после череды отчаянных попыток закинуть трос и при этом самим не упасть за борт им удалось пришвартоваться.

Гости шумной толпой стали сходить на берег, направляясь к часовне. Шафер жениха, замыкая процессию, вдруг взял подушку в виниловом чехле и под аккомпанемент аккордеона закружился с нею, словно с воображаемой партнершей. Толпа одобрительно захохотала, радуясь его шутке, а он, продолжая вальсировать, постепенно продвигался к лестнице в обнимку со страницами из дневника Наннерль.

— Шут гороховый! Он что, собирается идти на свадьбу с подушкой?

В последний момент весельчак размахнулся и бросил подушку обратно на палубу.

Эми с Дэном, затаив дыхание, ждали, пока толпа скроется в часовне. Пропустив последнего гостя, тяжелая дубовая дверь закрылась, и все стихло. Боясь пошевельнуться, дети не торопились покидать свое укрытие. В этот день у них произошло так много неприятных сюрпризов, что они ничуть не удивились бы, даже если бы на них сверху упал метеорит и раздавил их.

— Пойдем. Заберем эти страницы, пока их не взяли с собой в круиз на медовый месяц.

Они сняли скромную комнату в недорогом отеле подальше от воды. Это было их главным условием. Дэн решил твердо:

— Больше никаких каналов. Ненавижу их.

Пока Эми с Дэном принимали долгий теплый душ, Нелли занялась расшифровкой страниц из дневника, которых было только три, но от этого они были не менее содержательны.

— Вы не поверите, ребята. Неудивительно, что кто-то решил их убрать из дневника. Здесь Наннерль пишет о своих самых сокровенных переживаниях и страхах. Представляете, она думала, что Моцарт начал сходить с ума.

— Это как? Плеваться, стоя вверх тормашками?

— У него появились огромные долги, — продолжала Нелли, следуя за готическим почерком Наннерль, — он начал тратить больше денег, чем мог себе позволить. Но суть в том, на что шли все эти деньги — совершенно неожиданно он стал покупать странные и, как она пишет, бессмысленные вещи, выписывая из-за границы какие-то очень редкие и дорогостоящие ингредиенты.

Эми насторожилась. С тех пор как началось состязание, им уже попадалось это странное слово — «ингредиент». В первый раз им оказался Iron Solute.

— Помните айрон солют? Это тоже был ингредиент. Здесь точно должна быть какая-то ниточка, ведущая к тридцати девяти ключам.

— И судя по всему, Моцарт в ней совсем запутался, на пару с Беном Франклином.

— Здесь и правда говорится о Франклине. Они с Моцартом, оказывается, прекрасно знали друг друга и вели друг с другом переписку. И знаете, как Наннерль называет Франклина? «Наш американский кузен». А еще — вы не поверите! — угадайте, кто тоже был Кэхиллом? Всего-навсего Мария Антуанетта — вот кто!

— Мы родственники королевы Франции? — воскликнула Эми.

— А заодно и австрийской короны. Они все переписывались друг с другом. Мария Антуанетта познакомилась с Моцартом, когда они были еще детьми. Потом она выросла, вышла замуж за будущего короля Луи XVI и переехала к нему жить во Францию. И тогда она стала связующим звеном и посредником между Франклином и Моцартом.

Эми пришла в такое сильное волнение от всего того, что она только что услышала, что, глядя на четкие изящные буквы Наннерль, даже не сразу обратила внимание на надпись, сделанную карандашом на полях дневника.

— Это почерк Грейс Я узнаю его из тысячи, — сказала она дрожащим голосом.

— Это бабушка вырвала страницы из дневника Наннерль?

— Не обязательно. Но можно с уверенностью сказать, что в какой-то момент эти бумаги были у нее в руках. Она много путешествовала по всему миру. И уверена, это каждый раз так или иначе было связано с тридцатью девятью ключами.

Она вглядывалась в знакомый размашистый почерк бабушки и наконец прочитала: