Крутые виражи - Пфлаумер Инга "Warda". Страница 24

– Что, отожгла?

На моем лице появилась горькая улыбка. Было так странно рассказывать обо всем, пусть даже лучшей подруге. Я никогда не признавалась в таком количестве собственных ошибок за раз. Но сейчас, на нашей маленькой кухне, с теплым мате, бутербродами, мягким светом, мне действительно стало легче. Почему я этого раньше не сделала? Может, тогда бы удалось избежать этой жуткой сцены с поцелуем, или с падением, или всего, что было потом…

– Мне его прямо жалко.

– Его-то с чего?

– Он с тобой общался! Это же с ума сойти! Знаем мы, как ты с людьми разговариваешь.

– Что с этим-то не так? – Я с подозрением уставилась на подружку.

– Да все. Ты так стараешься, чтобы никто не мог даже подумать, что ты к людям испытываешь что-то, кроме презрения. А тут… Ты же нарушила все правила…

– О, только не это. Давай без гламурных лозунгов.

– Да при чем тут гламур? Кто у нас тут вечно умничает и говорит, что на ситуацию нужно пытаться смотреть со стороны? Вот я и смотрю. И офигеваю. Удивительно, что он целых три дня с тобой выдержал.

– Спасибо, подруженька!

Я вскочила на ноги и принялась складывать тарелки в раковину, только бы занять руки и не пришибить это сосредоточение женственности.

– Ну ты посмотри на ситуацию его глазами!

– Как это интересно я посмотрю на ситуацию глазами создания без мозга и инстинкта самосохранения? – Я раздраженно громыхнула тарелками.

– Да не так уж сложно. Вариант А. Вы случайно столкнулись в этом клубе, как ты туда попала-то вообще? – Настя замолчала и тут же продолжила, словно забыв о вопросе: – Он довез тебя до дома. Ладно, допустим, что не влюбился с первого взгляда… – Я запустила в подружку полотенцем. – Но почему бы не помочь однокласснице брата? Потом вы опять встретились, и тут ты, вместо того чтобы как нормальный человек попросить у парня помощи, отметелила какую-то девушку.

– Ничего я ее не метелила!

– Да неважно. После такого тебя нельзя было не заметить. Способ, конечно, странный и совершенно не гламурный, но в твоем стиле! Будь я парнем, даже я бы тобой заинтересовалась. Потом он учит тебя ездить на байке и, наконец, решает произвести на тебя впечатление – везет на репетицию. А ты чего?

– Чего я?

– А ты сидишь, уткнувшись в свой ноут. Сама подумай, если бы ты купила новое шикарное платье, хотя про тебя же речь, написала ну очень крутую программу, показала парню, а он поковырялся в носу и уехал домой. Ты бы была в шоке? Да ты бы его убила на месте. И вместо того чтобы тебя послать, он тебе звонит на следующий день. Ты показала человеку, что тебя вообще не интересует, чем он занимается, а он сам тебе звонит. По-моему, это любовь.

На этот раз я кинула в нее прихваткой для горячего. Мягкие предметы кончились.

– А потом еще смешнее. Ты даешь ему понять, что считаешь человека кретином, а его занятия идиотскими. После того как с ним целовалась. «Я тут вас обслюнявила, но вы о себе многого не думайте». У тебя вообще талант заставлять людей чувствовать себя тупыми. А там ты, полагаю, во всю мощь развернулась. Как он целуется, кстати?

– Нормально.

Я отвернулась к раковине, стараясь спрятать румянец. Вода попала в рану на ладони. Зря я бинт сняла, Влад так старательно его завязывал. Зубами.

– И на следующий день он все равно к тебе приезжает, пусть даже ноут привести, и, нет бы голову тебе открутить, везет на шоу, – продолжила Настя. – После которого ты ему искренне рассказываешь про свои жизненные планы, в которых никаким парням места не предусмотрено. Вот ты мне скажи, как умная, если бы эту историю тебе я рассказала, ты бы тут кого уродом обозвала?

Мне пришлось сесть на стул. Все ведь было не так, как она говорит. Влад поиздевался надо мной. Ему просто было забавно – почему бы не поразвлекаться с малолетней девицей. Он сам сказал, что я малолетка. Сам признался, что ему главное, чтобы было весело. Конечно, он испугался, когда я там навернулась, но любой бы испугался на его месте. Может, конечно, не любой кинулся меня обнимать после этого, но он же спокойно обнимал своих «крошек». Всех по очереди. А потом, когда понял, что от меня сплошные проблемы, высадил у подъезда и укатил в ночь. Зачем обременять себя нескладной истеричкой, повеселились – и хватит. Нет, Настя не может быть права. Обидела я его там или нет – какая разниица. Чтобы человека можно было обидеть, у него должен быть мозг. А у этого существа мозга просто нет. И совести тоже. Настька просто меня путает. Как и положено гламурной блондинке.

Наконец справившись с первым желанием выбросить подругу в окошко, я все-таки заметила:

– А как же вариант Б?

– Мне чего-то так вариант А понравился, что я решила на нем остановиться. Все, уже час ночи почти, потопали спать.

Мы разложили диван в моей комнате. Настька достала из сумки утюжок, кремы, средство для укладки, еще какие-то баночки. Человек все свое носит с собой.

Уже засыпая, я все-таки выдавила из себя:

– Ты что, так поумнела за три недели общения со своим музыкантом?

– Не-а, просто прочитала как раз интересную статью про уважение интересов партнера. В гламурных журналах тоже бывают умные мысли, знаешь ли. Ну так вы теперь будете мириться?Я не ответила. Возможно, я вела себя не очень красиво, но что это меняет? Нам с ним не по дороге. А завтра возвращается отец…

Глава 11

– Как хорошо было дома! – думала бедная Алиса. – Там я всегда была одного роста! И какие-то мыши и кролики мне были не указ. Зачем только я полезла в эту кроличью норку!

Я честно заготовила речь. Там было все – и про предательство, и про обманутое доверие. Специально после уроков посидела в «Слоне», чтобы еще раз все обдумать. Но едва я закрыла за собой дверь квартиры и вошла в кухню, где жарилось что-то, без сомнения, вкусное, все слова вылетели у меня из головы. Осталась только злость. И усталость от этого всего.

– Как отдохнула, Тыковка? Я звонил Вике, она так и не заехала к тебе. Но, думаю, тебе подружки не давали скучать. Он выглядел таким… настоящим? Искренним? Как бы я хотела ничего не знать. Чтобы я никогда не ездила в аэропорт, никогда не видела эту блондинку, чтобы ничего не было. Можно было бы сесть на стул, поджать под себя ноги и рассказать про Влада. Про Настиного Сережу. Про то, как я обидела Варьку.

– А я совсем замотался, доклады, обед, доклады, ужин… Я встала в дверях и оперлась на дверной косяк, чтобы ноги не дрожали. Доклады. Как можно вот так врать мне – на нашей кухне, в нашей квартире.

– Может, хватит уже врать? – только бы удержать слезы. – Я все видела. Я видела тебя в аэропорту. С этой…

Слезы все-таки побежали по щекам, но я зло вытерла их рукой, больно зацепив ранку на ладони.

Отец отвернулся к плите, медленно выключил конфорку и подтянул себе стул.

– Женя, это не…

– Ой, не надо только отмазываться! Думаешь, я малолетка и ничего не понимаю? Ты обманщик. Ты нас всех предал – Вику, маму, меня! А говорил, что мы – самое важное, что у тебя есть. Ты все врал!

Я уже кричала и никак не могла остановиться. Из груди вырывались рыдания.– Какая мы семья после этого? Ты обманываешь маму, обманываешь нас всех. Это у вас давно? Эта блондинка, она знает про нас, про нас всех? Или она думает, что ты с мамой разведешься и женишься на ней? Или ей ты тоже сказал, что семья – твое главное сокровище, особенно я? Как ты мог, как ты вообще…

Он внимательно смотрел на мое раскрасневшееся лицо. Не говоря ни слова. Да и что он мог сказать такого, чего я еще не знаю. Предатель!

– Тебе просто нет до нас никакого дела. Тебе плевать на нас, на меня!

Мой голос сорвался. Я больше не могла орать, не могла говорить, не могла смотреть на него. Вскочила с места и кинулась в свою комнату. Там, обхватив подушку, я снова разрыдалась. Что мне теперь делать? Как я буду со всем этим жить, как я буду со всем этим справляться? Можно попросить маму меня забрать, уехать с ней куда-нибудь, но это же нужно будет ей сказать… Я не могу ей ничего сказать, не хочу чтобы еще и ей было больно. Никто не должен по своей воле делать так больно людям, которых любит.