Капкан на оборотня - Веркин Эдуард. Страница 10

– Тут, кажется, капканы.

– Капканы?

– Угу. Сейчас посмотрю поближе.

Я осторожно присел. Отыскал прутик. Ткнул перед собой. Лязг. От прутика осталась ровно половина.

– Мощный капкан, – сказал я. – Наверное, на волка или на рысь, я точно не разбираюсь.

Я поворошил прутиком и обнаружил еще три капкана. Яблоня была окружена настоящим железным кольцом.

– Тут надо осторожнее, – я начал медленно отступать к тропинке. – Капканы могут быть еще не самым худшим.

– Да? – насторожилась Тоска. – А что еще?

– Волчьи ямы, удавки, противопехотные мины.

– Ты думаешь, тут есть противопехотные мины? – испугалась Тоска.

– Ну, если есть капканы, то вполне могут быть и противопехотные мины. Все эти старые сторожа – такие гады. Частные собственники... Прикарманил сад...

– Сад принадлежит всем, – сказала Тоска. – Всем жителям деревни Сорняки. Так записано в деревенском уставе. А Митрофаныч получает зарплату из общего деревенского фонда.

– Бабушка Надя тоже имеет долю?

– Конечно, – кивнула Тоска. – Я же говорю, все. Каждую осень они вместе собирают яблоки, часть берут себе, большую часть продают. С этих денег и живут, пенсия же маленькая.

– Интересно, – я почесал подбородок. – А сколько денег за яблоки выручают, не знаешь?

– Не знаю. Но хватает. Бабушка мне всегда к праздникам подарки посылает.

– А что, кто-нибудь раньше на яблоки покушался? Зачем такие капканы? Зачем такая охрана?

– Да вроде не покушался. Ребятишки лазали, ну, как обычно. Митрофаныч с ружьем сидел, по ребятишкам солью палил. А в последнее время везде стало неспокойно, наверное, Митрофаныч из-за этого капканы и поставил.

– Понятно, – сказал я. – Все-таки надо попробовать яблочко...

– Не стоит, – сказала Тоска.

Но я ее не послушал. Снова вернулся к яблоне, осторожно просунулся между капканами. Выбрал яблочко побольше и покрасивее. Сорвал. Яблоко держалось крепко, пришлось его отворачивать.

Потом снова осторожно вернулся к Тоске.

– Не рекомендую, – сказала она.

Я не послушал. Протер яблоко о полу куртки, откусил. Яблоко брызнуло соком, как будто взорвалось – так бывает, когда кусаешь свежий помидор. Взрыв – и вся морда в томатном соке.

Но только я успел ощутить вкус яблока, как у меня едва не выскочили глаза. Яблоко было горькое. Причем не просто горькое, а какое-то активно горькое. Дыхание сбилось, язык распух, покатились слезы.

– Что это? – спросил я, выплевывая кусок. – Это и есть ваши хваленые яблоки? Да горчее я ничего в жизни не пробовал!

– Ты думаешь, Мичурин дурак был? – усмехнулась Тоска. – Он специально вывел этот сорт. Они созревают сразу, в одну ночь. Сегодня были горькие, а завтра бац – уже сладкие. Чтобы всякие придурки раньше времени их не обрывали. Ясно?

– Ясно, – промычал я. – И когда этот день «Ч» наступает?

– Точно не скажу, но бабушка говорит, что не сегодня-завтра.

– Понятно. Пойдем к этому охраннику. Куда тут?

– Туда, кажется, – ткнула пальцем Тоска.

Мы углубились в сад. Тропинка виляла между деревьями. Я подобрал палку – длинный корявый сук, и тыкал ею перед собой на предмет капканов. На тропинке капканов не было, зато они обильно встречались вокруг, под яблонями. Весь сад оказался одним большим минным, вернее, капканным полем.

– Вообще, этого вашего Митрофаныча можно привлечь, – сказал я.

– За что?

– За капканы. Нельзя такие капканы ставить на людей. Даже в саду. Бабушка говорила, что Митрофаныч на волков охотился?

– Да вроде бы. Только понять не могу, зачем ему оборотнем прикидываться?

– Кто знает? Может, тутошние старушки его в детстве лопухом дразнили? И он им отомстить хочет. А чем заниматься на старости лет, как не тешить свои комплексы?

– А что это за веревки свисают с деревьев? – указала Тоска.

– Не знаю, наверное, тоже какие-нибудь ловушки, – ответил я. – Может, это вредителей отпугивает?

– Каких вредителей?

– Разных.

Мы прошли еще немного и наконец встретили сторожа. Он стоял под яблоней на коленях и, бурча себе под нос, настораживал очередной капкан. Вид Митрофаныч имел неопрятный. Отшельник-замшельник, борода из ваты. Камуфляжный костюм, кирзовые сапоги. Герой в отставке. Я решил подождать, пока Митрофаныч закончит. Расставлять капкан – занятие сложное и опасное. Мешать нельзя. Бац – и пальца нет.

Митрофаныч работал на совесть. Растянув пружину и насторожив капкан, он принялся маскировать его прошлогодними листьями. Делал он это с усердием и любовью – старые охотники на пенсию не уходят, всегда готовы загнать пару граммов свинца в глаз какой-нибудь там белке-летяге или енотовидной собаке.

Покончив с капканом, Митрофаныч выпрямился и с удовольствием посмотрел на выполненную работу. Отряхнул руки, счастливо вздохнул.

Тоска деликатно покашляла.

Охотник вздрогнул и быстро развернулся в нашу сторону. Я заметил, что в глазах у Митрофаныча блеснул какой-то дикий огонь.

– Кто вы такие? – глухо пробурчал он.

– Мы... – начал было я.

– А ну уходите вон отсюда, – скрипучим голосом сказал охотник.

Пока мы раздумывали, что ответить, Митрофаныч в буквальном смысле попер на нас. Как старый скрипучий бульдозер.

– Давайте убирайтесь, – бухтел он. – Тут охраняемая территория, просто так нельзя болтаться! Болтаются тут всякие разные! Ворье! – дед напирал. – Если увижу еще, что кто-то лезет, всю башку откручу напрочь! Так всем и передайте!

Мне даже показалось, что дед щелкнул зубами, отчего нас обдало «приятным» запахом лука и недорогих самодельных напитков.

– Мы это... – замялась Тоска. – Мы хотели просто...

– Нечего здеся шастать! – рявкнул дед, и волосики в его носу зло задергались.

– Может быть... э... поговорим, – Тоска сделала последнюю робкую попытку завязать беседу.

– Нечего мне с ворьем разговаривать!

Мы предпочли ретироваться.

На улице Фадеева мы смогли спокойно отдышаться. Глупо, конечно, было предполагать, что сторож преклонного возраста побежит за нами. Но мы изрядно напугались и поспешили отойти подальше от совхозного сада, находившегося под такой надежной охраной. Мало ли что там есть у этих ворошиловских стрелков? В башке бардак, а в сарае какой-нибудь там шестнадцатый калибр. И не с солью.

Мы прошли немного по улице, увидели под забором кучу бревен и сели передохнуть.

– Ты заметил, что этот дед чем-то похож на волка? – спросила меня Тоска.

– Даже не знаю. Не исключено. Я его как-то хорошо не успел разглядеть, – с сомнением в голосе ответил я.

– А по-моему, очень похож. Он вполне мог шастать по ночам к старушкам, старый пендель, – весело сказала Тоска. – Да ему даже харю не надо маскировать.

– Тут что-то не вяжется. И потом, ты, помнится, сама говорила, что человек даже спросонья не перепутает звериную морду с человечьей, – резонно заметил я.

– Хорошо, допустим, – продолжила свои рассуждения Тоска, – а заметил ли ты, мой друг Куропяткин, одну странную вещь?

– Какую? Сросшиеся брови на челе Митрофаныча? Так это может быть вызвано просто старостью. У многих в этом возрасте растительность начинает куститься. На пальцах, на бровях, на ушах...

– Заметь! – Тоска уставила в небо палец. – Заметь, мы постепенно сами стали рассуждать, что имеем дело с настоящим оборотнем. А прошло всего чуть больше суток.

Тоска была права.

– Надо рассуждать так, – сказал я. – Бабушки видели оборотня? Оборотня. Пока не доказано обратного, мы будем считать, что это вервольф. Так на самом деле ведь интереснее. О чем ты там говорила?

– Ну, это как раз в тему. Ты не заметил, что у сторожа отсутствовала собака? Что это за сторож без собаки? – и Тоска посмотрела на меня с явным превосходством.

Какая молодец, а я даже не обратил на это внимания, подумал я. А вслух сказал:

– Ты, Тоска, как-никак ума за лето набралась? Книжки, видимо, читала? Энциклопедии, да? Умница!

– А ты, Куропяткин, думал, что ты один такой умный на всем белом свете? Каждый знает – оборотень рядом с собакой жить не будет, – констатировала Тоска.