Дырчатая луна (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 18

— Учился когда-то... Но играть — это одно, а делать флейты — другое. Делать не умею...

Почему он так сказал? Насчет «делать»? Леся даже суеверный холодок щекотнул. А Вязников повернулся и пошел к терпеливо ожидавшей его бабушке.

Тогда и Лесь пошел — в свою сторону. И Гайка с ним.

Через несколько шагов Гайка неуверенно высказалась:

— По-моему, он не такой уж отвратительный. Если смотреть со стороны...

Лесь промолчал. Остановился опять. Поставил на ракушечный поребрик ногу, стал наматывать нитку на палец, у которого нет названия.

Наблюдать затмение Лесь позвал Гайку и Ашотика. Потому что это были друзья. Познакомились друг с другом полторы недели назад, а казалось — давным-давно. И не было между ними никаких тайн... Намечалось затмение на три часа пополудни, и Лесь, прибежав из школы, начал готовиться заранее. Установил на крыше пристройки телескоп с коричневым светофильтром и дополнительным прибором впереди трубы. Прибор назывался «СКОО». То есть «Система коррекции оптической оси». По-научному, да? Это и понятно. Лесь прочитал от корки и до корки «Занимательную астрономию» и книгу «Тайны космических стекол». Да и от врачей кое-чего наслушался, когда лечил глаза.

День стоял теплый и — главное — совершенно безоблачный.

Ничто не мешало наблюдениям. И  н и к т о не мешал. Чтобы Це-це не квохтала на дворе: «Ах, осторожнее, ах, не упади с крыши, ах, тебе вредно смотреть на солнце», Лесь проявил хитрость. На кухне, глотая жареную картошку с кабачками, он заговорил:

— Зеленого горошка у нас нет? Вот жаль... А в магазине на Батарейной продают консервированный, большущие банки. И почти без очереди. Я слышал, на улице две бабки друг дружке рассказывали...

Мама, которая пришла со своей почты на обед, посмотрела на сына.

— Ох, Лесь...

Но Це-це уже схватила сумку. Она считала своим долгом добывание продуктов для всей семьи, и был у нее в этом деле особый азарт. А Батарейная слобода, между прочим, на другом берегу Большой бухты.

В половине третьего пришли Ашотик и Гайка. Ашотик сразу прилип к Пирату и дяде Шкипу, которые рядышком грелись на солнцепеке. Он любил животных. И теперь он устроился между котом и собакой. Облапил Пирата за шею, а Шкипу гладил брюхо. Те довольно жмурились.

Лесь и Гайка забрались на крышу.

— Скоро? — прошептала Гайка. Она волновалась. Ей самой, по правде говоря, затмение было ни к чему, но очень-очень хотелось, чтобы все получилось у Леся.

— Все будет в нужную минуту, как в календаре, — суховато сказал Лесь. Он тоже волновался, но скрывал это.

В том, что они увидят затмение, Лесь был уверен. А вот пройдет ли луч сквозь Луну? Лесь понимал, как мало шансов, что два сквозных кратера окажутся на одной оптической оси... Тут недостаточно просто верить в удачу, надо этой удаче помогать. И Лесь, ради доброго колдовства, нынешним утром надергал из флага ниток и намотал их уже не на один палец левой ноги, а на все пять...

Теперь оставалось ждать. Так же, как ждали ученые, приехавшие в Южную Африку и на всякие тропические острова...

Вот уже и пора бы начаться. Но ничего не было заметно. Лесь не отрывался от окуляра. Воздух был жаркий, а от замирания все равно озноб по спине... Увеличенное телескопом солнце сквозь темный фильтр казалось вишневым шаром. Совершенно круглым, без всякого следа наезжающей на него Луны. Неужели «СКОО» вероломно отказала в решительный момент?

Нет, не отказала!

Сверху и сбоку на тускло светящийся шар наползал еле заметный ноготок черноты. Вот он стал уже хорошо виден. Вот чернота отъела круглой челюстью от вишневого арбуза солидный кусок...

— Гайка, смотри... Осторожнее, не сбей трубу...

Гайка ткнулась глазом в телескоп.

— Ой-й... Лесь, ты великий изобретатель...

— Красиво, да?

— Да...

Было и в самом деле красиво. Но в то же время и страшновато. Вернее, не страшновато, а... как-то слишком просторно, что ли...

Это было похоже на то, что первый раз ощутила Гайка на Безлюдных Пространствах.

Вроде бы ничего особенного она там не увидела. То же, что в Заповеднике. Те же развалины, та же полынь, сурепка да чертополох. Но когда Лесь вывел ее туда по тесному скальному проходу с берега бухты, Гайка сразу замерла. Щ первые минуты говорила только шепотом. Такая здесь была ширь и солнечная тишина. И полное понимание, что нет здесь никого, кроме их двоих — Гайки Малютиной и Леся Носова.

То есть живые существа были. Пробивали тишину сухими трелями кузнечики. Шастали по камням ящерицы. Совершенно по-домашнему прыгали воробьи, а над обрывами реяли чайки. Но люди здесь не появлялись давным-давно, это чувствовалось сразу. Лишь древние следы их виднелись всюду. Заросшие остатки домов, колонны и арки на месте храмов, серые развалины крепостных стен, похожие на гребни гигантских ящеров. И все это — до горизонта... Но в развалинах не было ничего пугающего и не было печали. Только спокойствие и тихая ласковость. И Гайка быстро доверилась Безлюдным Пространствам. И скоро привыкла к ним. Наверно, потому, что рядом был Лесь.

Потом они не раз бродили с Лесем по укрытым кустами древним мостовым, по набережным старинных пристаней и под мостами разрушенных водопроводов. Время здесь не совсем стояло, но двигалось еле-еле, и можно было не спешить.

Они ходили, взявшись за руки, и разговаривали про свою жизнь.

 Лесь рассказывал, что дядя Сима скоро вернется из командировки и, наверно, уволится с прежней работы, потому что надоело все время ездить по другим городам. Его зовут на должность заместителя начальника в маленький яхт-клуб при заводе точных приборов. У дяди Симы там есть давний друг, Никита Матвеевич. Они вдвоем решили отремонтировать небольшую полуразбитую яхту, и тогда у них (а значит, и у Леся) будет собственный кораблик. Лишь бы в городе стало поспокойнее, а жители Горного берега перестали бы палить друг в друга из всех видов оружия...

— Думаешь, перестанут? — спросила Гайка.

— Ну, не могут же нормальные люди все время жить... вот так... — сумрачно сказал Лесь. — Иначе... это же пойдет, как зараза, по всей Земле.

— Думаешь, они нормальные?.. Ты же сам говорил, что инопланетяне людям мозги облучают. Вот и получается ненормальность...

Лесь пожал плечами.

— На кого-то излучение действует, а на кого-то нет. Наверно, тут и от самих людей зависит... Не все ведь поддаются... Взрослые, по-моему, легче заряжаются злостью, чем ребята...

— Всякое бывает... — нерешительно отозвалась Гайка. — Вот вы с Вязниковым тоже что-то делите...

— Опять ты про него! Чуть что, сразу «Вязников»!.. Дружила бы тогда с Вязниковым, а не со мной...

— Какой ты глупый!

— Не глупый, а надоело. Ты все время его вспоминаешь!

— Не все время, а иногда. Потому что боюсь...

— Вязникова?!

— Не его, а... что станете большими и сделаетесь правдашними врагами. Кровавыми...

— Вот ты и есть глупая, — вздохнул Лесь. — Не бойся за своего Вязникова.

— За «своего»! Я не о нем думаю, а о тебе. Чтобы ты с ним помирился. Хоть перед отъездом.

— Перед каким отъездом? — Лесь сбил шаг.

— Он говорил, что, наверно, скоро уедет.

— Куда?!

— С родителями в другой город...

— Он это т е б е говорил? Ты с ним разговаривала?

Гайка опустила голову, но призналась без промедления:

— Недавно... Подошла на перемене и сказала: «Вязников, помирились бы вы с Лесем...»

— А он?

— Он даже не удивился. Говорит: «Мы и не ссоримся...» А я: «Сейчас не ссоритесь, а потом опять нарисуешь...» Тогда он и сказал: «Не успею. Мы в новом году, наверно, уедем. Насовсем...»

Лесь вдруг заново услышал, как тихо на Безлюдных Пространствах. И показалось, что где-то далеко заиграла флейта...

Он сказал, не глядя на виноватую Гайку:

— Ну что ж... Тут уж ничего не поделаешь...

— Помириться-то можно успеть.